Цветёт сорняк в Российских огородах,
Есть Простоквашино, чудесное село,
Остался ль кто, на сельских на природах,
И как живут там, демократиям на зло.

Наш Дядя Фёдор после реабилитаций,
С тяжёлой наркотою завязал,
И что бы не случилось провокаций,
Траву «чудесную» всё лето собирал.

С утра забьёт касяк, едва проснувшись,
Зевая в кадку с пальмою поссыт,
Об штору вытрет хуй, и потянувшись,
В листочек свои мысли настрочит.

Пинком ноги разбужен пьяный Шарик,
С подъёбками: - «вставай абырвалг»,
Ему в ответ: - «пошёл ты на хуй нарик»,
И уж дразня: - «ты дюже заебалг».

Стук в дверь, к ним Почтальон припёрся,
У Феди вновь селитры попросил,
Разок с путёвкой в Чюркестан запёрся,
В какой то там «Хизбут Тахрир» вступил.

В дверях стоит и чётки нервно трепет,
Ни дать ни взять, шахид, блять, с бородой,
А Шарик ухмыляясь Феде шепчет:
-«отдай, пусть сельсовет взорвёт собой».

Уж полдень,.. на столе стоит водяра,
Собака с пьяну написать решил коту,
На ПээМЖэ давно в Израиле котяра,
(В гробе видал он всю вот эту хуету).

Вайнштейном изначально урождённый,
(*Матроскин* - был всего лишь псевдоним),
Вздыхает пьяный Шарик обречённо:
-«съебался сука, (вздох)..да хер бы с ним».

Аморфный Фёдор с чердака сползает,
Смеясь:-«чо, переписку с Каутским прочёл»,
Но Шарик в шутку Феди не въезжает,
С укором: -«накурился, бля,.. козёл».

К закату день, припёрлась к Дяде тёлка,
Художница, природу пишет тут,
На тройку вид, кривые ноги чёлка,
Смеётся пёс: - и как таких ебут.

Догнавшись палитурой, крепкой, злющей,
Поплёлся спать к себе на сеновал,
Всё думал, что готовит день грядущий?
А Фёдор в хате ту девицу драл.