Приговоренный к смерти за двойное убийство (оптимистических прогнозов здесь вообще уже нет) житель Техаса Патрик Найт в качестве последнего слова собирается рассказать любимый анекдот.

Он объяснил, что хочет уйти в иной мир не рыдая и стеная, а с задорной шуткой на устах и в хорошем расположении духа. В настоящее время он выбирает самый смешной анекдот из числа тех, что ему присылают по почте решившие поддержать его люди. Пока же он склоняется к тому, чтобы рассказать какой-нибудь анекдот из жизни адвокатов. По его мнению, эти анекдоты очень смешны и находятся «на грани», но не пересекают ее.

Скажу прямо, Патрик меня удивил. Ну, рассказал бы, к примеру, анекдот о том, как ортопед оказался сексуальным маньяком. Или о том, как крокодил напал на ветеринара.
А еще лучше — что-то еврейское. По моему мнению, именно еврейский юмор никогда не стеснялся сравнивать, заниматься деконструкцией самых заветных вещей. А потому перед казнью анекдот об экономном Абраме и пылкой Саре был бы особенно уместен. «Отряд не заметил потери Гиршензона», «Один озабочен крайней плотью, другой любит бескрайнюю», «Рабиновичи, Абрамовичи, Рюриковичи… Так вот — Рюриковичи мы, Рюриковичи!» — вариантов масса.

А если Патрик недолюбливает евреев — это, знаете ли, бывает, то можно рассказать анекдот о цыганах. Цыгане, как известно — тоже очень трудолюбивый и  законопослушный  народ. Но и среди них есть такие, которые иногда совершают незначительные правонарушения. Анекдотов о цыганах я не знаю, но, уже сидя на эклектическом стуле, можно попросить семиструнную и вложить всю душу в цыганский романс. Так, знаете ли, с надрывом. Может получиться, на мой взгляд, миленько.

А еще я, на месте Патрика, сжав волю в кулак, не испугалась бы и рассказала что-то политическое. В частности о том, что первое поколение советских вождей, в частности Ленин и Троцкий, практически не пили сами, считая водку несовместимой с коммунистической моралью. Или даже, бросить им в лицо: «по очень засекреченным данным, Брежнефф, через поцелуй, передавал секретные данные иноземным разведкам». Тут главное сразу после этого самой включить рубильник, тогда не страшно. Фронда, конечно, но, озорно и кокетливо разбросавшись на электрическом стуле, можно себе позволить. И пусть потом скажут, что мол, эта Каренина-Рапопорт, наверняка, сама сшибла поезд! Или даже «машинист и не заметил, как очутился на Анне». Пусть и обо мне, наконец, скажут: «Да, в богоборческом государстве гонения вели к чудесам — подвигам мученичества и героического исповедничества веры. Но этой почве канонизировано множество святых, Но, из всех их, по настоящему жалко только Аньку. Заводная она по ночам была, не то, что некоторые»!

А можно даже и не анекдот, а просто случай из жизни. О рыболовах, к примеру — фееричная жизненная зарисовка с гипертрофированным описательством: «Помню рыбалку с ночевкой, темно, много водки... В оконцовке закусывали кальмарами... Утром: навозных червей нет, кальмары не распечатаны». Но тут важно меру соблюсти, чтобы горечь была в голосе, и сквозь строки разило полным сарказма словом «хуй». Чтобы слушатели плакали с умилением. Тогда действительно — и к месту, и природоохранительно, и настроение создает.

А можно и о спорте, по-молодецки так бросить вызов перед приведением приговора в исполнение: «Только сегодня — тараканьи бега. На старт выйдут 10 чемпионов мира!»
По разному можно, короче говоря. Тут для Патрика поистине широкие возможности открываются. А вот вы, лично, уютно устроившись на электрическом стуле, чтобы предпочли рассказать?