На дворе был июнь. В этом году лето выдалось очень жарким. Днем на улицу выйти было практически не возможно, хорошо, что на рабочем месте спасал кондиционер. Зато ночью было тепло как на море. Будто в награду за дневной ад. Можно было гулять хоть всю ночь и наслаждаться теплым воздухом, наполненным ароматами лета.
Вот в такую ночь он лежал возле нее и шептал какой-то бред.
«Мы уедем. Не волнуйся – мы скоро уедем. Мы обязательно уедем», - говорил он в самое ухо, обнимал ее и гладил ее волосы. А к такому любимому и родному запаху этих волос уже примешивался сладковато-приторный душок.

Так они лежали уже вторые сутки. Со вчерашней ночи. Днем звонили телефоны – наверно с работы. Но он не брал трубок. Под вечер все успокоилось. И наступила спасительная ночь. А он так ни разу не встал с кровати и, ни разу не разжал объятий.
    И зачем только она начала все это рассказывать? Что хотела доказать? Он уже готов был простить ее. А она завелась. Как будто хотела помучить его. И себя заодно. Она рассказала ему все. Хотя он совсем не просил. Да и не надо женщине рассказывать мужчине такое, конечно, если она еще хочет остаться с ним. Но он был готов простить и это.

Эх, глупая, глупая прекрасная половина человечества! Разве вы не понимаете – дразнить и провоцировать даже самого спокойного и мягкого из мужчин, это все равно, что стоять на вершине вулкана и топать ножкой? В нашем цивилизованном обществе не принято применять силу и давать волю гневу. Но ведь так легко разбудить этот вулкан, и тогда польется оттуда дикая животная страсть вперемешку с ненавистью. И остановить это будет ой как не легко.

Он пытался остановить ее, но она не обращала внимания на его протесты. Все говорила и говорила, вонзая раскаленную иглу в его сердце. Будто заправская шлюха обсуждает очередного клиента со своей подругой. Кто, когда и в каких позах любил ее. Как она экспериментировала со своим телом, позволяя делать с собой практически все. Как она могла доставить им удовольствие, и подробности о том, кому из них, что больше нравилось.

И он не выдержал. Вулкан взорвался. Наверно, она ожидала, что он ударит ее. Может, она даже хотела этого. Или расплачется, и будет умолять прекратить. Но он преподнес ей сюрприз.  Даже в темноте комнаты он увидел ее расширившиеся от запоздалого страха и удивления глаза, когда его пальцы железным обручем обхватили ее горло.

Вот с этой ночи они и лежали вместе. А на третью ночь из теней в углу комнаты соткался гость. Маленькая темная фигура в накинутом на голову островерхом капюшоне. Эта фигура и рассказала ему как, он может сохранить ее навсегда. Навсегда стать с ней единым целым. И он послушался. Тогда, в первый раз, он откусил совсем маленький кусочек ее тела. Его тут же вырвало. Но он повторял это снова и снова. А его рвало. И так до тех пор, пока он не потерял сознание.

Когда, вызванный соседями наряд милиции взломал дверь, им в нос ударил страшный и густой запах зловония. На улице была невыносимая жара. А в комнате на кровати лежал разлагающийся труп женщины с множеством рваных ран, а рядом, весь в собственных испражнениях и каких-то волдырях, еще живой мужчина. Совершенно безумным взглядом он смотрел куда-то мимо вошедших. Туда, где за их спинами, невидимая никому, кроме него, стояла фигура человека в белом. Это человек смотрел ему в глаза и одними губами шептал, что все будет хорошо, и что он может получить прощение.

Он умер по дороге в больницу в карете скорой помощи, а человек в белом стоял рядом и улыбался одними глазами.