Этого черного в репейниках пса в нашем городке все знали. Его звали Пират. Потому что он бегал на трёх ногах. Четвертую пес потерял, видимо, на железной дороге, которая проходила мимо нашего поселка и была довольно оживленной.

Пират жил на станции у паровых труб. Его все подкармливали, кто чем мог. Пират задорно крутил хвостом в знак благодарности, подпрыгивая, пытался лизнуть, и вообще, любил всех, кроме пьяницы Сливы.

Жил у нас в поселке алкаш и мудак по прозвищу Слива. Он всегда ходил синий от побоев и самогона. И всё ничего, если б он никого не трогал. Так нет. Эта сволочь, залив с утра в трубы, появлялся на станции и докалебывался ко всем. Пока какой-нибудь мужик, а то и баба, не уебет ему дрыном по спине. Тогда он падал, его оттаскивали в ближайшие кусты, где он отсыпался, ходя под себя во сне.

И вот однажды, когда в очередной раз Слива шатался по привокзальной площади, ему на пути повстречался Пират. Пират встал на своих трёх лапах перед Сливом, оскалив зубы и ощетинив свою шерсть. При этом он начал глухо ворчать. Вся площадь мгновенно притихла и замерла в ожидании поединка двух порождений матушки природы.

Слива попытался попятиться назад, но только он сделал едва уловимое движение, как Пират громко зарычал, сбиваясь на лай. Слива замахал руками, и это была его ошибка. Пират весь сжался, а потом выстрелил как пружина, не смотря на свои три ноги. Он впился в руку Сливе у самого локтя. Слив упал. Он извивался как червяк, пытаясь освободиться от Пирата, но собака прыгала вокруг него, лая и кусая куда попало.

Все стояли и дико ржали. Некоторые предлагали сделать ставки на этот поединок. Кто-то даже начал собирать в эту тему деньги. Никто, даже приехавший наряд милиции не шелохнулся, что бы помочь Сливу. Вместо этого литеха из наряда комментировал в стиле «камеди-клаб» происходящее по мегафону, перемежая свои шутки с песнями, которые шли по «радио шансон»

А Слива, видимо, уже протрезвел. Он перевернулся на спину, встал на колени, долга так стоял, потом все-таки поднялся на ноги и шустро побежал с площади в сторону жилых домов. Пират пытался его догнать, но на трех ногах он не мог этого сделать. Пес с храпом лаял вслед Сливе, который скрылся в кустах.

Площадь гудела до вечера, обсуждая случившуюся свару. Пират ходил гордый по лоткам, его угощали всякой всячиной. А Слива больше никто в этот день и не видел.

На следующий день с утра уже никто не видел ни Пирата, ни Сливу. Только к обеду нашли на железнодорожных путях дети то, что осталось от Пирата и его любимца. Тело собаки лежало вдоль рельса, связанные веревками ноги валялись отрезанными с другой стороны. Пират был весь в спекшийся крови, со сломанным хребтом, разорванной пастью и выколотыми глазами. А рядом на насыпи лежал мертвый Слива с расстегнутыми штанами. Вместо хуя у Слива было кровавое месиво. Вокруг все было в темно-красных пятнах. Над трупами уже кружили зеленыё навозные мухи.

Их не решились похоронить на городском кладбище, потому как вроде не по-христиански умерли. И закопали их в одной братской могиле на опушке. А крепкую табличку с именами из уголка им сварил местный кузнец, личность, надо сказать, творческая.