Весной двадцатого Коала в зоопарке белого медведя подменял: с тюленем дружил, рыба ел, нерпа видел, а тут красные пришли, революция на штыках принесли: красных - налево, бурых - направо, белых - к стенке. Испугался Коала, бежать решил. К белочехам бежал - опоздал, к Антанте в Одессу бежал - не успел, на последний трамвай в Турция билета не достал. И попал Коала к красным.

В ЧК Коала <Боже царя храни> пел, офицерскую честь за голенищем прятал, бородатому следователю дули в кармане крутил. Получил Коала на всю катушку: за маму дворянку, за папу австралийца, за <землю жрать будете>, за всё получил. Коала маленький, ему мало хватит, а тут десять длинных в зубы дали, пять по голове, два в ребро - и в Сибирь. Коала Турксиб прокладывал, Магнитка возводил, Беломор строил, потом курил, потом опять строил и многое понял: коллективизацию понял, индустриализацию понял, электрофикацию колючей проволоки на себе понял. Покаялся Коала, отсидел, вышел, к родному зоопарку на метро подъехал: а тут тридцать седьмой грянул.

Коала непальский шпион оказался. На следствии Коала сразу за всё подписал: за потоп в Сахаре подписал, за суховей в Антарктиде подписал, за перелёт уток в тёплую заграницу, за каждый год в отдельности подписал, а вот, за покушение на Большого Коалу, подписать отказался. За что червонец в зубы, пяток по голове и два в грудь получил - не понял. Очнулся Коала на этапе и опять ничего не понял: <шаг влево> - не понял, <шаг вправо> - не понял, <Попытка к бегству! Стреляю> - поздно понял. Заново в больнице очнулся, и, сразу, всё понял: красный крест понял, красный полумесяц понял, красную звезду на лбу от бляхи хорошо понял. Вылечили Коалу и на Колыму. В лагере Коала баланду жрал, лес валил, план давал, потом курил, потом опять давал, зону как взрослый хавал. И опять Коала многое понял: барак понял, вертухай понял, карцер понял, в карцере без баланда понял, без нары понял, небо два раза в месяц надолго понял. Отсидел Коала, искупил, покаялся, к родному зоопарку на такси подкатил...

Третий раз, в пятьдесят первом, Коала безродный космополит был. Коала на следствии уже опытный урка сделался: туфту гнал, комками мочил, молодому следователю горбатого лепил. Свою десятку в зубы, пятихатку по голове и двойку в грудь почти по блату получил. На зоне Коала свой был: подрастающей смене батоны крошил, лапшу вешал, по фене два раза в день ботал. На кухне за троих жрал: за маму жрал, за папу жрал, За Родину - Сталина дефицитный леденцы сосал. Отъелся Коала, запух, совсем бурый медведь стал, хорошо зажил, а тут Большой Коала с почестями подох, амнистия пришёл, реабилитация наступил. Коалу из лагеря в числе первых вышибли. Многое Коала благодаря лагерям понял, но и забыл многое: таблицу умножения забыл, падежи забыл, из семи нот две еле - еле брал, из тридцати двух букв - девятнадцать помнил.

В зоопарке Коала жертва репрессий был, медаль <Ветеран ГУЛАГА> получил, почетный вымпел <За освобождение себя от их ига> поимел и позолоченный черпак от узника села Шушенское. Коале грамота дали, клетка, конфискованный в двадцатом, вернули, пенсию леденцами назначили. Коала леденцы рубал, мемуары писал, записки строчил, а по воскресеньям, в день открытых дверей, под трибуну табуретку ставил, членам <Мемориала> по старый привычка по ушам на <Кировце> ездил, культы клеймил, дохлого Большого Коалу узурпатором обзывал, и рассказывал, рассказывал, рассказывал: