Вечером вернулся домой с работы и увидел, как с потолка на пол льются на пол мутные ручейки. -Черт, снова нас залила эта давно выжившая из ума старуха! А мы только этим летом делали в квартире ремонт. Я выскочил из квартиры и пулей взлетел по лестнице на восьмой этаж. Минут пять нажимал на кнопку звонка и долбил ногой в дверь. Наконец, дверь открылась.

Вылитая баба - Яга: седые космы стального цвета, крючковатый нос, застиранный ситцевый халат. Испуганный детский взгляд выцветших от старости глаз. -Что вам? -Вы нас опять залили! Это прекратится когда нибудь, или нет? -Я плохо слышу, говорите громче. Я оттолкнул её и прошел в захламленную прихожую и на кухню. Так и есть. Из смесителя ещё советских времен хлещет в заваленную грязной посудой, засорившуюся мойку и течет на пол вода.

Я закрыл краны. -Видите? -Я плохо себя чувствую и прилегла отдохнуть. Забыла совсем, что включила воду. -Забыла, старая идиотка? -А кто будет теперь платить мне за ущерб? -Я плохо слышу, вы говорите, сломался смеситель? Тут я не выдержал и закричал ей в ухо -ты меня достала уже, карга. Молчи лучше, сука! Молчи, поняла? И я протянул к её рту ладонь. Она вдруг побелела как мел и схватилась морщинистой рукой за свою плоскую старушечью грудь. Привалилась горбатой спиной к стене и начала хватать воздух запавшим ртом. Видимо, стало плохо с сердцем. Сменив гнев на милость, я взял её под дряблую, дрожащую от слабости руку и отвел в комнату, где она медленно опустилась на ободранный стул.

-Вы не могли бы…принести мне нитроглицерин? - она с трудом выговаривала слова. Он в холодильнике…на полочке, где лекарства. Я принес ей нитроглицерин. Постоял рядом. На стене висело несколько фотографий. Она на них была совсем ещё юная, кудрявая красавица в гимнастерке. На груди какие то медали. Только взгляд невеселый, застывший.
-Это вы? -Да…Ушла девчонкой после окончания школы на фронт. Знала немецкий неплохо. Взяли в полковую разведку…переводчицей и санитаркой.

И в первую же ночь, в воронке от авиабомбы неподалеку от немецких окопов, старшина зажал мне рукой рот…и зашептал - молчи, сука! Все равно мы все скоро сдохнем. Там было восемь взрослых мужиков. Трое - группа захвата, и пятеро - группа прикрытия. После этого мне не хотелось жить. Через день - тяжелое осколочное ранение в живот и госпиталь. Все они погибли…все. А я до сих пор зачем то живу.

-Вам лучше? -Кажется, немного отпускает. Спасибо. И она слабо улыбнулась мне посиневшими губами. Я вышел из квартиры, прикрыв за собой дверь. Спустился к себе и вызвал по телефону скорую с кардиологической бригадой. В конце - концов, что я, зверь лесной, что ли? А война - это грязное дело. Вероятно, намного грязнее, чем сейчас на моей кухне.