Мой сосед медленно тяжело ступает по неширокой лестнице в надвинутой на глаза шапочке, опустив голову, косолапой, тяжелой походкой.  С ним вместе в квартиру входит  сложный неприятный запах. В нем смешиваются ноты редко омываемого большого тела,  неведомо куда надеваемых кирзовых  сапог, лоснящейся нечистой одежды, хозяйственного мыла, пасты «Жемчуг». 

Его жилище с засаленной грязной дверью напоминает нору. Прихожая рядом с нею до потолка наполнено ржавыми колесами, скелетами велосипедов, шинами, инструментами. Он подозрителен и обидчив. Когда живешь в коммунальной квартире надо быть начеку.  Он давно обижен на жизнь - она тяжела и безрадостна. Он не доверяет соседям. Надо быть начеку, а ну, как сменят замок, когда он уедет погостить в родную деревню, залезут в холодильник, украдут инструмент? Пространство, окружающие его предметы враждебны, их не приручить, их можно только подчинить силой. Входя в подъезд, он всегда пинает железную дверь. Так магнитный замок будет лучше работать.

Он не доверяет власти. Он никогда не ходит на выборы. Он не доверяет городу, в котором живет больше половины жизни. Особенно не любит Виталий Петроградскую сторону. Как заберешься, так не выберешься. Улочки узкие, кривые какие-то. Малый проспект, например. Проспект, а уже Ковенского переулка. 

Он опасается воров, поэтому снял ручку со входной двери в квартиру, чтобы помешать неопытному домушнику. Дверь опасно сама по себе – широкая, высоченная – зачем такая?  Узкое неприметное отверстие – вход в нору больше подошло для его жилища. Когда-то у него из холодильника пропала бутылка подсолнечного масла, и призрак беглянки смущает его и поныне, заставляя ежедневно проверять замки и крюк на двери черного хода.

Как может, он борется с опасностями, подстерегающими его на каждом шагу. Виталий никогда не ест незнакомых продуктов. Его рацион стабилен и удручающе скучен, но полезен. Салат из сырой слегка посоленной капусты. Щи, приготовленные из воды, картошки и капусты, не допускают участия специй. Картошка и тушенка. Он ведет здоровый образ жизни – не курит и, чтобы убить микробов, кипятит воду не менее 10 минут.
Он никогда не зовет соседей к телефону.  К нему никогда никто не приходит и редко звонит.

Он не читает газет (там все вранье) и книг (некогда). А чего в книгах особо интересного? Вон «Мастера и Маргариту» читал в молодости, так из нее только одно и запомнил: «Люди как люди, квартирный вопрос только всех испортил». С этим согласен.

У него особые отношения с водой. Она сакральна, поэтому сакральны процессы мытья. Длительность процессов представляется ему гарантией их истинности. Уроженец тверской области, сбежавший от тягот деревенской жизни, он привез с собой следующие привычки  – редко мыться, мыть пол раз в месяц, но основательно – сначала на линолеум наливается ведро воды, затем через час то, что не впиталось, растирается тряпкой. Линолеум потрескался, а пол под ним подгнил и угрожающе опустился, но ничто не заставит его  отказаться от годами выработанных привычек.

Он покупает лампочки только по 40 ватт, пусть они и не яркие, по самые надежные. Все предметы у него старые, некрасивые. Помятый, донельзя закопченный чайник. Восьмилитровая кастрюля, где он разводит вареную картошку тушенкой псковского производства. Алюминиевые ложки в грязных прожилках. Он никогда не покупает туалетное мыло – хозяйственное удобней – и постирать, и помыться. Дезодоранты, одеколоны новомодные средства для бритья – ни к чему это все.

Виталий заведомо проиграл экзистенциальную битву. Титан ли этот угрюмый, шепелявый, плохо пахнущий коммунальный житель? Безусловно.