«Мне столько всего нужно сделать, что лучше я пойду спать»
Роберт Бенгли

В этой семье давно его ждали, да и вообще появление на свет этого мальчика внесло какую-то динамичность и всеобщую эйфорию в дом. А назвали его Вениамином. А ласкательно его потом начали звать Венечкой. Ну и Венчиком даже. Нет, ну а чему удивляться-то? В наше время модно называть детишек редкими именами. Ну ладно, не буду отступать от намеченного повествования, - отец у Венечки был архитектор. Средний такой, конструктивист по своей сути. Всех ленивых в творческом плане архитекторов нарекают конструктивистами, функционалистами. Ну, чтобы не обидно было. Вот и этот такой же, а звали его Олег Поруднеев. Жена его была воспитанная и добрая женщина, каких в наше время так просто не встретишь, звали её Настя. Вообщем всё бы хорошо, но семья эта была коммунистических идей. Причем Олег любил с фанатичностью пропагандировать эти «красные» идеи, при этом слюна текла из его рта, а в глазах был огонь, присущий больным шизофренией. А вообще у коммунистов всегда так, их и боялись раньше за свойство агитировать. Обращать в свою, если хотите, веру. Насте, как женщине, было все равно, но с другой стороны, прожив не один год с таким ярким представителем «красных» как Олег, приходилось во всем его поддерживать и голосовать на выборах только за КПРФ. Причем сначала она показывала свой бюллетень мужу, а уж потом его рукой бумажка отправлялась в урну с узкой щелью. И так уже было ни раз.

Вениамин рос, папа играл и занимался с ним. Любимым занятием было повесить маленький барабан на шею Венечке и потом учить его строевому шагу. Настя иногда закрывала уши, т.к. стук барабана доходил до мозгов. А Олег иногда терял своё терпение и переходил на крик: «Ну я же сказал Ать-два… и встал! Зачем ногу опять заносишь?!». Дверей у них в квартире не было, как-то не обзавелись ими, просто шторки висели. Да и люстры никогда не было в комнате, в этом был заключен какой-то тайный смысл, понятный только Олегу, но я подозреваю, что и здесь не обошлось без «красного». Венечка подходил до шторки, заменяющей дверь, дергал её, осыпалась пыль, и разворачивался. При этом барабанные палочки он держал крепко. Олегу это нравилось. Но я забыл сказать, что Вениамин НИКОГДА не улыбался. Всегда уголки его ротика были направлены вниз или просто ровно. Это всегда настораживало других, но никто не спрашивал об этом. А я вот спросил разок. И получил ответ от Олега:
-А что ему улыбаться-то как придурку? Венечка у нас серьёзный мужчина.
Вопросов я больше не умел. Иногда мы любили поспорить с Олегом о политике, ведь я терпеть не могу коммунистов и вообще большевистские идеи. С каждой рюмкой водки Олег всё больше заводился, тыкал мне в грудь и приговаривал:
    -Ничего, Вовик, наступит НАШ час, а вы, демократы и буржуи проклятые, поплачете у нас! Всех к стеночке, или за 101-й километр выселим! Вот увидишь!
Я не боялся его слов, но в воздухе уже пахло революцией. Всё больше стали показывать лидера КПРФ по телику, да и газетёнки попахивали «красненьким». Только слепой не замечал этого. Всё как-то менялось. И в квартире у Олега всё чаще звучала похвала Венечке:
    -Вот, вот, сынуля! Ведь можешь! В такт, ещё разок, молодец!
Барабан не смолкал, Вениамин чувствовал, что его хвалят, но виду не показывал. Оставался серьезным. Я в то время уже начал работать в оппозиции, мы рассылали по Интернету антикоммунистические документы, проводили тайные совещания, разрабатывали планы, как бороться с красной угрозой. Но я все равно видел в Олеге друга, а он во мне. Хотя он уже многого добился и становился фигурой публичной. Да, из обыкновенного архитектора-конструктивиста он стал приближенным к правительству человеку. Даже САМ его приглашал посмотреть мансардочку на даче с целью её перестроить. И все равно мы с ним выпивали, он знал, чем я занимаюсь, но не выдавал меня. Просто один раз сказал:
    -Дурак ты, Вовка, сам себя погубишь.
И он был прав, не прошло и трёх месяцев, как везли меня в кандалах и под жестким конвоем за 101-й километр от столицы. На поселение. С пожитками, которые и конфисковывать было смешно. А Россия уже превращалась в Северную Корею-2. Или в Белоруссию-2, не важно. История всегда повторяется, как не крути.
    Олег встал, посмотрел в окно, открыл его и вздохнул свежим майским воздухом. В доме напротив альпинисты вешали огромный плакат новому коммунистическому лидеру нашей страны. Олег, не удержав слезы счастья, выкрикнул:
-Венечка, ты погляди! Мы с тобой дождались этого, дождались! Где твой барабан? Стучи в него изо всех сил! Давай, давай, Родной мой!
И Вениамин первый раз улыбнулся…

С Уважением ко всем демократам, Владимир Мерзавцев( со 101-го километра).