Йа вам, парни, таг скажу. Для миня сто баксоф – это каг два байта переслать. Сам даже низнаю пачиму ка мне деньги липнут, таг уж с деццтва павелось. Но так как йа заработал ЭТИ сто баксоф это вообще пиздец. Никогда не думал, что спортсмены стока зарабатывают…

Карочи, наша фирма занимаецца поставками плитки, кафеля и подобной хуйнёй. Задача нашего корпоративного отдела, чтобы эту поеботу покупала каждая собака в регионе. И у нас нехуйово это получаецца. А иначе и быть не может, потому как наша дружная четвиорка топ-манагеров фсигда гатова прийти на помощь друк другу. Фсем офисным крысам, конечно, завидно как это мы так ловко отгружаем на ахуенные суммы тонны этой злоебучей плитки. Но на самом деле сикрета никакого нет. Фсио дело в правильном телемаркетинге. Точно низнаю, что этот термин означает, но лично у миня телемаркетинг правильный.

Пока йа писал эти тонкие строки, зазвонил тилифон. Йа тут же резко хватаю трупку и поставленным бархатным тенором задаю ключевой вопрос.
- Здрафствуйте! Кантора. Чем йа магу вам помочь?

Абычно трупка долго молчит, а потом в развалочку, басом атвичает.
- Эта кантора?
- Да! Чем йа магу вам помочь?

В трупке громко откашливаюцца, слышно как на том конце провода поочередно высморкались в ноздрю на пол. Я тактично молчу, а потом жилаю доброго здаровья.
- Таг чем йа могу помочь?
- Эта кантора?

И вот тут-то йа делаю финт ушами, такую штуку, каторую са временем взял на вааружение весь наш сплоченный трудовыми буднями каллектиф.
- Блядь, ты заебал, сука, уже - хуйли ты по сто раз одно и тоже спрашиваешь?

В девяти случаев из десяти трупка атвичает «ты ахуел чтоли на меня арать? Ты, блядь, знаешь кто йа такой?»
- Да мне похуй, кто ты такой! Мы, блядь, будем бизнесом занимацца или, блядь, выяснять кто ты такой?
В васьми случаев из десяти мы действительно занимаемся бизнесом, причом настолько крутым, что именно поэтому нашу читвиорку топ-манагеров завут ахуенная читвиорка.

Но это фсё к слову. Дело в том, что у нашего директора в голове пунктик на таких панятиях как карпоративная салидарность, карпаративный дух и таму падобное карпоративное мудозвонство. Наверное, в деццком саду у него была строгая воспитательница, раз и нафсегда приучившая к мысли, что кушать надо всем за одним сталом, памагать маленьким и гулять, взявшись за руки, в адно время.

Паэтому директор пастоянно устраивает фсякие мероприятия, которые ещо больше бы сплотили наше карпоративное браццтво. Да мы ф принципе и сами не протиф, патаму что тот кто лучше фсех праявляет карпаративное рвение атхватывает па итогам месяца нехилые ништяки в виде разнаабразных бонусоф.

И вот наш директор фстретился с директорами других ахуенных предприятий, чтобы перетереть за адно небольшое, но очень атветственное мероприятие.
- Потсаны, - вот таг вот димакратично абратился наш директор к сваим каллегам-бизнесменам из других фирм. – Давайте устроим саревнование па плаванию. Пасмотрим чья фирма лучше держицца на плаву, гыгы.

Потсанам в дорогих паласатых кастюмах идейа панравилась, и директор пазвал в принудительном парядке весь наш карпаративный отдел на тренировку в бассейн. Нада было атабрать лучшиго плавца, каторый бы ни ударил в грязь.

В субботу утром мы уже были в бассейне. Невыспавшиеся, с красными глазами, абрюзгшие тридцатилетние дядьки. Атбирать нас далжна была старшая дочка директора – 20-летняя прафисианальная плавчиха Анжелика.

Вот иё, кстати, фатаграфия сзади в адежде, кагда ана вазвращалась в бассейн после пакупки новых сиксуальных купальников.



Анжелика была бесподобна. Иё иротичное тело призывно манило, две груди аптягивала тонкая полоска бюстгалтера, почти прозрачные красные трусики нежно обнимали низ туловисча. Мы стаяли вдоль бортика и было слышно каг слюни – кап, кап – капают из наших ртоф вниз. Только директор нихуя не замечал, а фсё разбирал в уме паследние маркетинговые исследования.

Неожиданно, у нашего самого старшего топ-менеджера, в трусах встал хуй. Сергей Анатольевич растерялся, но успел принять единственно верное решение – сел на корточки будто подвязать распустившийся шнурок.
- Сергей Анатольевич, вам плохо? – спросила Анжелика грудным голосом.
- Нет, нет, мне хорошо.
И Сергей Анатольевич сделал вид, что заинтересовался с профессиональной точки зрения как постелили напольную плитку в бассейне.
- Ну что, мальчики, хачу пасматреть на вас в деле.
Мальчики заржали.
- Что за смехуечки, блядь, а? – рявкнул генеральный директор. Воцарилась тишина, только снизу доносилось тихое бормотание Сергея Анатольевича: «хм… какой интересный состаф..»
- Вот ты, прыгай в воду, - Анжелика изящно ткнула наманикюренным пальчиком в обвисший живот Геннадия Максимовича. Геннадий Максимович побледнел.
- А я не люблю купаццо.
- Мы не на море.
- А я и на море не люблю.
- Вы с женой разговариваете? Люблю - не люблю… В воду!

Геннадий Максимович растерянно оглянулся на коллег. Они взялись за руки и потупили взоры, по лицу директора скатилась скупая слеза. Директор нахмурился, вытер ее ладонью и прошептал одними губами: «Прости, Гена…»

Геннадий Максимович поднял голову ввысь, чтобы увидеть кусочек голубого неба, но увидел только какой-то обосанный потолок бассейна.
- Да иди же ты, блядь, быстрее, - неожиданно заорал Сергей Анатольевич, оторвавшись от анализа плитки.
- Э-э-х-ма! А на чорной скамье, на скамье подсудимых, - звонко пропел Геннадий Семенович, неловко подбежал к краю бассейна, зажмурился и прыгнул солдатиком. Пока все смотрели в сторону расходившихся кругов, Сергей Анатольевич незаметно поднялся и перебежал за тренерский столик. За столиком, на его взгляд, он смотрелся гармоничнее. Хуй его по-прежнему энергично торчал, видимо, сказывался стресс.

Водная гладь уже успокоилась, а Геннадий Максимович все не выныривал. Анжелика заглянула за бортик. Там, на самом дне бассейна стоял солдатиком Геннадий Максимович и сиротливо оглядывал водные толщи, сгустившуюся вокруг него. Анжелика незамедлительно нырнула на помощь.

Через пятнадцать минут, когда Геннадия Максимовича вытащили со дна, откачали и отправили с директором в раздевалку, Анжелика продолжила занятие. Перед ней навытяжку стояли Петр Анатольевич и Игорь Александрович. В воздухе витала апасность. Никто не хотел утонуть.

- Сергей Анатольевич, что вы там делаете? – Анжелика посмотрела в сторону тренерского столика из-под полуопущенных ресниц. На ее матовой коже блестели капельки пота, грудь вздымалась, а тонкая полосочка красных стрингов совсем ушла в ягодички после ныряния в бассейн. Залупа на хую Сергея Анатольевича аж посинела от напряжения.
- Вот изучаю журнал посещений.
- Что его изучать, он пустой.
- Пустой? – Сергей Анатольевич перелистнул несколько чистых страничек обычной тетрадки в клеточку. – Ну почему сразу пустой? Вот здесь написано «Архангельский ЦБК».
И в доказательство Сергей Анатольевич протянул в сторону коллег последнюю обложку тетради. Сергею Анатольевичу было очень неуютно, он страдал как святой.
- Как дети малые, честное слово. Вы меня за дурочку тут держите? – Анжелика недовольно надула гупки.
- Что вы! – Игорь Александрович прижал руки к груди. – Сейчас я приведу Геннадия Максимовича и сделаем все что вы скажите.
И Игорь Александрович не дожидаясь ответа, быстро побежал в сторону раздевалки. Но дверь почему-то не открывалась. Игорь Александрович толкнул сильнее. Он хотел уехать отсюда на край света, в любой, даже самый задрыпанный кабак. Дверь не открывалась. Игорь Александрович нервно забарабанил по ней двумя руками.

Анжелика и Петр Анатольевич с интересом наблюдали за ним.
- Откройте, парни, это я, откройте, парни!
- Игорь Александрович… - окрикнула Анжелика.
Побледневший Игорь Александрович повернулся, но тут же заколотил пятками в дверь.
- В другую сторону, Игорь Александрович…
Игорь Александрович густо покраснел, дернул ручку на себя и юркнул в дверной проём.

В бассейне остались Сергей Анатольевич за тренерским столиком, он внимательно изучал пустой журнал посещений, и Петр Анатольевич. Это бы я. На самом деле, меня все это смешило, потому что я-то плавать умел.
- Анжел, да забей ты, - сказал я и грациозно скакнул в бассейн. Искрящиеся в дневном свете брызги долетели даже до Сергея Анатольевича. Я шумно отхаркался и поплыл брасом. Вот так на серьезном квалификационном турнире от нашей фирмы на соревнования по плаванию был отобран именно я.


И вот настал день турнира. Учафствовало шесть фирм. Ат каждой па участнегу. Мы разделись да трусоф и встали на тумбы. Трибуны неистовавали. Йа папытался разобрать, что кричат маи ярые бабельщики, но тщетно. Кажецца, что-то вроде «у кого, блядь, штопор, блядь, у кого?!»

Судья сказал «на старт».. стало очень тихо как перед гразой… «внимание»… в атмосфере словно натинулась гитарная струна «соль»… воздух тонко вибрировал… где-то вдали было слышно как пролетел самолет ТУ-154… на трибунах у одной женщины серцце не выдержало предстартового накала и она упала в обморок… дальше фсё было как в замедленной съёмке… «ма-а-а-арш!»

Шесть тел грузно бросили себя в воду.

На первой дорожке мужик сразу безвозратно ушол пад воду, астальные успешно всплыли и мощно заработали руками.

25 метроф мы фсе пралетели очинь стремительно.

На павароте мужик на третей дарожке не рассчитал тормозной путь и врезался галавой в борт.

К финишу нас рвалось уже четверо.

Йа выжал из себя фсе силы, фсю совесть, фсё самалюбие, и развил такую скорость, что дагнать миня ужэ никто ни смог.

Йа пабедил!!!

Патом судья сказал мне, что йа даже установил рекорд – 6 минут 27 сикунд. Таг писят метроф среди манагероф ещо никто не праплывал!

Радости не было конца. Мы радовались трое сутог напролёт. Кагда радость закончилась директор вручил мне сто баксоф. Сказал, что если бы мог, то дал бы мне в миллион миллиардов раз больше, таг сильно йа иго парадовал. 

Домой йа вазвращалсо расслабленный и счастливый, напевая негромко частушки. Весь мир казалось танцуит вакруг миня зажигательную самбу. И вот астанавливаюсь на свитафори, как фдрук неожиданно замичаю, что справа в разбитом «Ситроене» сидит пичальный Удав. Мне что-то таг стало его жалко. Йа представил каг он сидит дома адин за письменным сталом, смотрит грустно в экран манитора с расширением 1440х900 и думает. И даже не представляет каг это здорово саревнавацца в бассейне. Йа гаварю.
- Вазьми вот, Удав, сто баксоф.
Удав пакраснел.
- Да неудобно каг-то. А таг бы, канешно взиал.
- Да хуле неудобно. Тибе же надо что-то есть. Бери, с палучки атдашь.
Удав улыбнулся одними губами. А йа атдал иму выигранные деньги и паехал счастливый сибе дальше...

Вот такой йа, парни, атзывчивый потсан.