Вот живу я на Ленина. Ни хуя не бухая блять и вот нах – бабах. Приходит эта сцука падла чумовая (мразь говорю открытым), кричит дай инету, а то памру. Она сучка уже подсела на чаты и дрочится там, тварь. Одним словом…Раз дал пятнадцать минут, просидела два часа. У меня в комнате порядок, а она уебанка мусорит. Я уже кричунемагу: не МУСОРИТЬ! А ей пох. Выгнал нах.

Хуй. Да врот ебать. Иду гуляю по Блони. Вротфронт. Тут сцука Хайдар. (А Клюхер будет потом). А дождь зарядил. Шопиздец. Ну по пивусу. В такую пагоду бля заибись. Ладно. Не вопрос. Ебанули пару баклажек. Тут Клюгер рулит. И сразу Хайдару в ебло. Ах, ты блянах, уебан хуев. Умри ты, сцука. Хайдар тока встаёт, Клюгер ему ещё раз бабах. Тот опять подлавкай. Тока не опять, а снова. А за что блнах. Да проста так.

Юденич. А что Юденич? Он со мной пятихатку разменял. Всёж чел нармальный оказался в итоге. Взяли две хороших вотки в новом магазине, где раньше был Интурист, и пошли на Тропу Хошимина. Болтали. О всякой хуйне. Вспоминали кой-кого. Кто уже помер и пока жив нах. По конструктивистской трущёбе лазиют лесбиянки. Ебутся на самом верху. Хоть бы одна, сцука, упала. Не хочутнихуя.

Решил к Дуче пойти. У него сутра собираются все конченые. Тожа на Ленина – дом двадцать пять. Практически соседи. Душевные разговоры, воспоминания. Приколы. Песни под гитару. Дуча  бывший артист, харашо поёт.

Я люблю без предупреждения, как комок снега на голову. Как ком с неба. С нега, блянах, снеба камок лядяной вам, сцуки, нагалаву в наглую.

Проводы. Я покидал улицу Ленина. Да и весь город нах. Он мне давно остопиздил. Маленький, тесный, гнусный и вонючий. Народ тупорылый и отмороженный. Шопиздец. В бабруйск животные. Бессмысленные взгляды, дебильные поступки, трафаретные речи. Похуй. Я линяю, сдёргиваю, сваливаю. Сасите вы смиренно у разумбунта, хуесосы. Вы мне асбсолютно похую, дебилы ёбаные. Дауны бля конченые. Дуча и прочие олигафрены. Вы в основном все скрытые пидары, да в оснавном просто пидоры, я вас пидарасов вижу блунах за версту!

И я блевал весь день. За окном то дождь, то солнце, а я, блять, блую и блую. Запиваю воткой и опять нах блую. И вабще какая природа невъебенная, и серень, и бабки на лавках, и молодёш сасёт пивус. И пелотки с животами беременные. Заебись вабще, када проблюёшься и всё кажется похуй и харашо и в кайф и нахуй. Вот тем и хороша она улица Ленина.

Я жил в последний раз на Ленина угал Реввоенсовета. В последний раз шёл от Дучи – валяются бюстгалтеры, женские трусы и много кругом битой пасуды. Говорю – не мусарить. Нет, одни хуй мусорят, отморозки. И челы тож лежат смиренно. Им уже всё похнах. Не отсасать им больше у разумбунта никагда. Такая пагода ктож выживит. Да ещё так бухамши. К Дуче заехал на моторе от центра. Водила блять точна обдолбанный попался, никак не мог улицу Ленина найти. Угал Реввоенсовета. Попал мудаг на Второй штабной переулак зачемта. Не вадила короче а мудила. Бгу-ааа.. Ржунемагу. Дуча мой сасед. Он на гетаре магёт, бывший артист всёж, с Никулиным пил, еблан, у него друх палковник пришёл в камуфляже, уебан, выше меня ростом. Ничего, нормальна поговорили и выпили. Не вапрос нихуя. У Дучи все пьяные, все конченые. Пошли они все нахуй!

А эту грязную тварь сцуку пазорную… Она мой ноут разхуячила оппол. Потом кричит: у меня был нервный срыв. Выпий ты лучше, мразь, вотки. Многа. А если не поможет, парви вены зубами. Да пошла она нахуй, уебанка. Стёр из памяти и пиздец.

Да вот я испил чашу жизни на улице Ленина и даю вам понюхать. Ктож как не я открою вам, други, где вы живёте. Депресивна, гатична и правдива. Вот такой у нас нынче пиздец.
Ваш маразамбунт. Пиздец точка ру.