Ехал я на днях подвыпивший до дому. В автобуса дверь зашёл мужик как мужик.
Сел рядом. Из кармана достал книгу - не Донцову.
Привык уже, бля, я, что если книга, то Маринина или Бушков. Хуй.
Евгений Евтушенко.
- Поэт же это, - говорю.
- Ну.
- Что ли ёбнутый ты?
Обиделся мужик и к окну отвернулся. В молчании неловком мы проехали остановок пару.
- Любишь поэтов? Нет?
- Нет.
- А я люблю.
- За что?
Ахинею всякую тут понёс мужик. Не помню даже чё и говорил. В лоб вопрос задаю ему.
- Объясни вот мне, мужик. Ну как можно вот любить Есенина? Понимаю я, да, есть у Сергея стихотворений несколько - гениальных ну просто! Да и знают их всех, Малинин ибо перепел давно уж. Но любить как можно вот это к примеру:
                   В прозрачном холоде заголубели долы,
                   Отчетлив стук подкованных копыт,
                   Трава поблекшая в растеленные полы
                   Сбирает медь с обветренных ракит.

- Ну вот как? - продолжил я. - Чисто за технику слога и ритмику?
Не один ведь не знает, что дол такое, как пахнет ракита, и да что такое "поблекшая трава" в городах, в асфальт закатанных, забыл уже всякий.
Нельзя любить то, что не можешь понюхать, потрогать, почувствовать. И пиздеть здесь нехуй поэтому.
Евтушенко нравится может как? Со своим:
                     Пройтись по пыльным доскам тротуара,
    где над крыльцом райкомовским часы,
    где за оградой старого базара
    шуршат овсы и звякают весы.
Нельзя сердце обмануть. Нет "досок тротуара" сейчас. А значит - на помойку времён.

Духе в таком вот говорил я ещё четыре остановки. Заплакал мужик в итоге. Прокричал:
- Ёпта! А пошли на Волгу! Сарынь на кичку!
Вышли мы с ним, блядей покликали. И ебали их, ебали. До самого утра. А утром мужик пошёл нормальную книгу себе купил - Паланика. В Кормильцева переводе. Ритмика нового поколения. Мы новое течение. Наше поколение. И в пизду Евтушенко.