В субботу утром я проснулся от того, что за стеной соседней комнаты кто-то лихо и виртуозно играл на баяне. Машка, кроме моих нервов, не знала никаких музыкальных инструментов, а присутствие неизвестного третьего, да еще с баяном в квартире не предполагалось.
- Машка, ты что ли ни свет ни заря на баяне лабаешь? – закричал я в розетку.
Я встал и в трусах босиком пошлепал в зал. Машка смотрела телик. На экране какие-то люди с простыми крестьянскими лицами с остервенением рвали меха гармони. А другие, у кого, очевидно гармони не было, сошлись в страшном русском танце, который не имеет ни названия ни стилистических рамок и, по своей разуздоности и свирепости, похож на дикий ритуальный танец каннибалов.
- Это еще что за блятьиграйгармонь? Ты че в такую рань подорвалась? – удивился я.
Машка молчит и заворожено смотрит в ящик. Я потрепал ее по плечу:
- Очнись, хватит пялиться. Пойдем жрать готовить.
- Подожди, тут мою Родину показывают.
- Что-то на ад не похоже, - сказал я, скептически глядя на брутальные сельские пейзажи, - дети природы, голодный край.
От Машки повеяло ностальгией.
- Я уже целый год маму не видела. Помнишь, прошлый раз на ее юбилей ездили?
- Такую поездку не забудешь, когда только мы успели приехать, как на вокзале твоей Родины какая-то падла чемодан со всеми шмотками спиздила.
- Давай на следующей неделе съездим, погостим пару дней?
- Машка, ты же сама знаешь чего мне стоит встреча с твоими родителями, другой раз. Надо картошку пожарить.
- Я чищу, ты жаришь, - вздохнув сказала она, отрываясь от телика.
Машка ушла на кухню. В это время картинка на экране сменилась и появился довольно ловкий на вид парняга с гармонью. Внизу надпись – Петя Кобзев – так мол его незатейливо кличут. Он стал в гордую позу, сделал серьезное лицо и грянул что-то народное. Я смотрю – а рубашечка то на нем блядь, охуенно знакомая. Коричневая такая, в клеточку, фирмы Том Тейлор времен 50% зимних скидок.
- Машка! – кричу, - беги сюда. В ваших ебенях Том Тейлор что ли открыли?
- Вряд ли, - засомневалась она, - пункт приема стеклотары еще может, а другое нет.
- Узнаешь, - спрашиваю,- рубашечку?
- Ага – остолбенела она, - и на рукаве, возле манжета дырка знакомая.
- Это я сигаретой пропалил.
- А джинсы тоже узнаешь?
- Да…
- Когда ты там к маме собиралась? Поедем вместе.
Машка ушла чисть картошку. А я остался передавать привет.
Так вот, дорогой Петя Кобзев передаю тебе охуенный пламенный привет. С нетерпением жду нашей встречи. И будь уверен, что после нее единственно на чем ты сможешь играть будет чувство жалости окружающих.
25/02/06
gautamashakymuni@mail.ru