Совсем недавно, на досуге провел анализ: «Что побуждало раньше и побуждает сейчас меня бухать». Получился довольно интересный доклад. Многие мои рассуждения и мысли наверняка окажутся знакомы многим читателям. И так.

   Начнем, наверно со школы. Почему я начал бухать? Очень просто. Потому что все говорили, что этого делать нельзя. Мне нельзя, а им можно? Почему? Наверно, они считают себя более достойными. Срочно начинаю бухать! Начинали, конечно же, с пива. Не с той мочи, что сейчас по волшебному ящику рекламируют, а с настоящего пива. Продавали его тогда с бочек на колесах прямо на перекрестках. Крыло хлеще всяких «Отверток», «Лимонок», и других хим.коктейлей. Было хреново, противно, вонюче. Но все это заменяло чувство гордости, по отношению ко всему миру.

   Старшие классы… Тут шел портвейн. «Анапа», «777», «Кавказ». Там примешивалось чувство романтики. Первые поцелуи, дрынчание дешевой гитары, подглядывания в раздевалки, пиздюли, огребаемые от «соседских», дрочка на плакат Натальи Селезневой в купальнике… Тут появились первые идеалы. Конечно же, из приключенческих книжек, лишь они и были в библиотеках. Пьешь вонючий «Кавказ» и сравниваешь себя с со сраными ковбоями, грязными пиратами, сифилисными партизанами, педералистичными мушкетерами.

   Затем шла студентура. Там пили все. Портвейн, водку, коньяк, спирт, пиво, самогонку, от деревенской родни. Исчезли прошлые идеалы. Появились новые герои. Нажирались до отключки, тут уже подключилось и курево. Курево было подстать выпивке. Одни Радоппи чего стоят. Наше было все, что было запрещено. Литература, перепечатанная, с ошибками и помарками, на дешево кальке сранными МП-81 (Машина Печатная). Бухали по черному, а в башке все те же мысли. Вот Я. Чем я хуже Набокова, Хэммингуэя, Саган, Сартра, Камю, Солженицына? Непонятные, странные, отвергнутые, бедные, но гордые. Чем не мы?

   После окончания, направление в далекую восточную страну. Расчистка очередного плацдарма для, уже начавшего разваливаться на куски, Союза. Знакомство с местной культурой, религией. Ни о какой водке, коньяке, пиве и портвейне даже мечтать не приходилось. Появился авиационный спирт, при вылазках в город затаривались дешевым поддельным «Амаретто». Левая разливуха, заделанная под дорогой итальянский ликер, крыла лишь при употреблении гашиша. Гашиша было столько, что из него можно было снеговика слепить.

   Из обкуренной репы вылетели остатки Эрнестов, Француаз, Жан-Полей, Альбертов и Александров. Теперь каждая пьянка – обязательно до беспамятства. До полной отключки. Чтобы забыться. Нету песка, нету черных, нету пидарасов-командиров, нету ебучей Советской Власти в далеком Кремле. Нету стареньких родителей, спившихся друзей, облядевших подруг и сколовшейся демидролом, в далеком Ленинграде, студенточки «Медицинского», обещавшей ждать. Нет Советского атташе, за деньги готового продать весь мир, к которому я был приставлен переводчиком. Нет пыли, грязи, крови, вони, венерических болезней, вшей, гнусов, клопов. Есть только Я. Я не хуже других, я не лучше других, я ОДИН.

   Потом было возвращение на дорогую Родину. Уже не Великий СССР, за который была хотя бы гордость, а какой-то СНГ. Уезжал из зажравшегося Ленинграда, вернулся в нищий Питер.

   Что было после? Одна большая, тяжелая, редко и ненадолго прекращающаяся, пьянка. Как и у всей страны. Пока страна спивалась успела окончиться перестройка, прошли два путча, две деноминации, девальвация, приватизация, дефолт. Герои того времени? Не было героев, были лишь враги. Врагов хватало с избытком, а с ними и тостов: «Чтоб сдох Ельцин!», «Чтоб Чубайса наконец кто-нибудь грохнул», «Чтоб Гайдар пожил на нашу зарплату». Пили от нечего делать. Другого выхода не было.

   В этой восьмилетней попойке успел жениться, развестись. Плохо помню семейную жизнь. От нее остались лишь два штампа в паспорте. Хорошо хоть детей не завели. Вместе прожили не больше двух лет.

   Война в Чечне. Помню Новый 1997 год. С сослуживцем, вдвоем сквозь горы бутылок смотрели репортаж из Грозного. Юрий Шевчук в военном бушлате выступал чуть ли не на передовой. Было настолько жутко и страшно, не за себя, за тех ребят. После того Нового Года я завязал отмечать этот праздник.

   И в жизни и в стране все стало налаживаться году в 99. Чудом окончил вторым высшим прикладную информатику. Работаю во фшивом отдельчике компьютерной фирмы. Перевожу америкосовские игрушки на Великий Могучий. Ну, а здесь сплошная пьянка, как и в любой сугубо мужской компании. Вновь появились идеалы. Нашел литературу для себя. Новые авторы, новые герои, новый повод выпить. Паланик, Уелш, Роуэлл, Богусян, Пелевин. Пьянка снова стала в удовольствие. Пью не от безысходности, а чтоб лучше понять других, сравнить себя с ними. Поспорить с ними.

   Кто сказал, что напиваются от горя и безысходности? Напиваются, что быть ближе к мечте, идеалам, к себе…