На следующий день девчонки пришли на самом деле. С тех пор они стали приходить почти каждый вечер, примерно часов в одиннадцать. Светлана сначала появлялась в окошко, либо сразу стучала в железную дверь. Йохан так привык к её регулярному появлению, что даже иногда забывал спрашивать, кто за дверью. Потом они с Йоханом сидели, прижавшись друг к другу головами, разговаривая о всяческой чепухе. Выключив свет, они бесконечно целовались, не обращая внимания на сидевшую рядом Татьяну, которая почти не переставая дымила. Светлана очень быстро возбуждалась от прикосновений Йохана к  ней. Закрыв глаза, она шептала: «Я хочу тебя! Как же я хочу тебя!». Это кружило Йохану голову, однако ему было непонятно, как же быть дальше. Светлана никогда не приходила в палатку одна, только с Татьяной, которую некуда было деть. Она и не собиралась уходить, чтобы оставить Свету и Йохана наедине. Возникало странное ощущение, что Светлана сама этого не хотела. С другой стороны Йохан не хотел грубо настаивать на своём, чтобы не нарушить хрупкую гармонию, возникшую между ним и этой совсем незнакомой девушкой.

В самом деле, кроме имени Йохан не знал про неё ничего. Он спросил её как-то раз, учится ли она где-нибудь. Светлана только засмеялась, переглянувшись с Татьяной, и сказала, что она студентка. И не стала уточнять подробности. Йохан точно знал, что в Плодоовощном институте она учиться не могла, иначе он бы её там увидел. Но в городе было множество других учебных заведений, начиная с пединститута и заканчивая медучилищем, а также целой кучи технарей и ПТУ. В разговорах девчонки старательно избегали подробностей из своей внепалаточной жизни, иногда случайно проговариваясь о какой-то работе. Йохан первое время пытался расспросить Светлану, но она только отшучивалась, и Йохан перестал допытываться. Он решил, что придёт время, и он всё узнает. Он больше не мог себе представить, что Света просто исчезнет, это было бы совсем нелогично. Если первый раз это могло быть случайностью, то теперь их странные встречи в палатке стали регулярными.

Иногда Йохан бренчал для Светланы на гитаре, пел «Восьмиклассницу» и другие лирические песенки. Светлане очень понравилась одна песня, про Наташу, которую она часто просила сыграть по нескольку раз. Йохан только заменял в словах имя Наташи на Светлану:

Уже который день подряд
Светлану прячут от меня.
И кто-то в трубку говорит:
«Светланы нет. Светлана спит.»

Она к стеклу, прижавши нос,
В ответ на мой немой вопрос
Рисует пальцем - «Позвони,
Но только голос измени».

Светлану заметно трогала эта песенка, и Йохан не заставлял себя дважды просить, чтобы вызвать у неё особенно сентиментальное настроение. Частенько в палатку заглядывал Дьяк со своей Олькой. Они тоже привыкли к тому, что у Йохана появилась девчонка, и Дьяк подкалывал Йохана, спрашивая про тёщу и когда их наконец пригласят на свадьбу. От него тоже не могли укрыться трепетные чувства Йохана и Светланы друг к другу. Однако Йохана эта двусмысленная ситуация начала постепенно надоедать. Йохан не рассказывал Дьяку, что он не знает, кто такая Светлана. Ему была непонятна её скрытность, он даже примерно не знал, где она живёт, и мог только об этом догадываться. Она не могла жить где-то неподалёку, иначе он давно бы её заметил. У любого продавца вырабатывается удивительная память на людей. Йохан неожиданно для себя встречал людей в городе, которые когда-нибудь подходили к палатке; он даже помнил, что именно они покупали. Может быть, она живёт на другом краю города? И уходили девчонки как-то по-странному. Примерно во втором часу ночи Татьяна буквально насильно отрывала Светлану от Йохана и уводила её, говоря, что они опоздают. Куда опоздают, не уточнялось, а Светлана беспрекословно ей подчинялась. Они уходили по улице Советской, в сторону железнодорожного вокзала. Может быть, потом ехали в электричке куда-нибудь на станцию Кочетовку? А может, брали такси?

Йохан долго думал над этими вопросами и ничего не понимал. Одно было ему хорошо ясно и понятно. Татьяна имела на Свету какое-то непонятное влияние. Света слушалась её беспрекословно, как послушная девочка свою маму. Татьяна никак не вмешивалась в отношения Йохана и Светланы, однако Йохану казалось, что в присутствии старшей подружки Света чего-то не договаривает. Может быть, они приезжие и снимают квартиру в городе? Что же они тогда делают здесь, если не учатся? Положение усугублялось тем, что у Йохана совершенно не было свободного времени. Днём он работал на поле, ночью в ларьке. Он не имел возможности встретиться со Светой где-нибудь на нейтральной территории, погулять с ней, пообщаться наедине. Света несколько раз обещала пригласить к себе домой, только не уточняла куда. И Йохану оставалось только проклинать себя и свою суетную жизнь. Пригласить Свету к себе на съёмную квартиру он не мог.

Йохан жил на квартире у одной старой бабки. Ей было лет 90, и она лежала в кровати целыми днями, практически не вставая. Её звали бабкой Леной. Йохана поначалу сильно удивило это редкостное для старушки имя. В молодости она совсем не плохо жила, муж её работал начальником автоколонны, дом у них был очень здоровый, и всё в нём было. Потом он умер, дом был поделен на три части, в одной из которых осталась жить вдова, а две других части были распроданы. Когда Йохан первый раз туда зашёл, он едва не йобнулся от увиденного, хотя бардаком его уже давно нельзя было удивить. Это был настоящий сарай, настоящее логвище для бездомных. Бабка жила в маленькой захламлённой кухоньке, через которую нужно было пройти в зальчик. Трудно было назвать залом комнатушку, в которой с трудом помещались две кровати, стол, шкаф, комод, на которых лежали груды вещей. Между ними оставалось совсем немного места для маневрирования.

В доме ни у кого не было глупой привычки разуваться. Обувь ставили прямо у койки. На одной койке уже спал студент, Сашка Романыч. Другая койка, доставшаяся Йохану, была длиной метра полтора, какая-то детская. Но деваться было некуда, приходилось спать, поджавши ноги или водрузив их на спинку кровати. С прошлой квартиры Йохану пришлось уйти, потому что хозяйка имела дурную привычку ежемесячно повышать квартплату, мотивируя это высокой инфляцией, а Йохан тогда ещё не работал, и с деньгами был постоянный жуткий напряг. Эта же квартира стоила в 3 раза дешевле. Причём Романыч платил и того меньше. Он уже давно жил у бабки Лены, вернее только приходил ночевать.

Однако в этой квартире приходилось терпеть всякого рода убожества. К примеру, зимой вместе с хозяйкой жила какая-то приблудная бабка непонятного возраста. Звали её Нюрка и похоже у неё было что-то не в порядке с головой. Она ходила в невероятном рубище, в чулки запихивала газеты, чтобы не мёрзли ноги. Нюрка была шустрая и бесконечно крутилась по хозяйству: топила печку, таскала уголь и золу, отчего у неё были вечно грязные руки; варила себе и хозяйке невероятно гнусную похлёбку, которую Йохан с Романычем не стали бы есть и за лимон долларов. Но самая паскудная была у неё привычка – регулярно стирать по ночам свои древние шмотки и без умолку трещать как сорока. Дверь из кухни в зальчик не закрывалась, поэтому вся ужасная смердящая вонь натуральными, визуальными клубами дыма вползала в комнату и отвлекала студентов от нормального, здорового сна. Вкупе с её резким, гавкающим голосом и громко включенным светом обстановка получалась абсолютно невыносимой. Романыч по нескольку раз очень вежливо предлагал Нюрке заткнуться. Это не помогало. Нюрка начинала без остановки трещать уже в адрес наглых студентов. Поэтому Романычу приходилось прибегать к крайним мерам. Он вставал, обувался и в одних трусах выходил в кухню, грозя обмакнуть Нюрку в её нестерпимо вонючий тазик. После короткого и яростного визга Нюрка наконец-то успокаивалась. Спала Нюрка на трёх деревянных стульях, поставленных в ряд.

Понятное дело, что Йохан избегал находиться в этой квартире, днями торчал у других студентов в гостях, а потом и вовсе начал работать в палатке. Когда началась арендная практика, он практически перестал появляться дома, а Романыч уехал на практику в ФРГ. Бабка Лена плакала и жаловалась Йохану, что ей скучно и не кому подать воды, потому что весной Нюрка исчезла неизвестно куда. Разумеется, Йохан не собирался развлекать хозяйку и ещё как-то обслуживать её прихоти. Взяв нужные вещи и наскоро перекусив, он съёбывался поскорее из дома. Тогда бабка в своём круглогодичном чёрном тулупе стала выползать на улицу и хватать за руки проходящую, приезжую молодёжь, с предложением пожить в её недорогом эксклюзивном сарае. Что интересное, нашёлся один моральный урод, который за два месяца проживания даже умудрился ни разу не попасться на глаза Йохану. Зато при отъёзде с квартиры урод прихватил с собой новые кроссовки Йохана и кучу полезных аудиокассет, после чего Йохан впервые узнал о том, что на хате он жил не один.

Вести Свету, да и вообще более-менее приличных пелоток в эту квартиру было противопоказано даже для мужского молодого здоровья и тем более для нежного женского. Поэтому Йохан регулярно ломал себе голову, где же встретиться со Светланой в свободное от работы время. Но до этого дело так и не дошло. Последний раз Светлана появилась в палатке совсем одна и, немного подвыпившая, кинулась на шею к Йохану:
- Ванюша, родной мой, как же я рада тебя сегодня видеть. Ты даже не представляешь, как я хочу тебя.

Йохан был очень удивлён, увидев её одну, без сопровождения и с нескрываемой радостью спросил:
- Так ты одна сегодня пришла?
- Таня отстала, она придёт сейчас.
- Ну почему ты не приходишь ко мне одна? Почему с тобой всегда приходит она? Ну что за цирк? Оставайся сегодня со мной. Пускай она одна домой едет.

Йохану порядком надоела такая двусмысленность и скрытность Светланы. У него складывалось впечатление, что его водят за нос. Приходя в палатку, Светлана раздраконивала Йохана до невозможности и потом внезапно исчезала. Нужно было ещё поискать подобного долбойоба, с которым бы так обращались. Света посмотрела в глаза Йохану и сказала:
- Нет, я не могу. Ну, я тебе потом всё расскажу, ладно?.

Йохан не мог устоять под её взглядом и мгновенно растаял, снова отложив свои расспросы на потом. А потом больше не было. Девчонки исчезли, как обычно и больше не появлялись. Наступили летние каникулы, Дьяк уехал домой и никто не заметил их внезапного исчезновения. На каникулы Йохан не поехал, было много работы в учхозе. Йохан плюнул на отношения со Светланой и со своим друганом Виталей закручивал мимолётные романы со случайными девчонками, с которыми они знакомились, даже не выходя из ларька. К осени Йохан нашёл другую квартиру, хозяйки там никакой не было, поэтому в ней стали устраивать регулярные дикие пьянки.

Один раз, глубокой осенью Йохан заметил из окошка знакомую фигурку, мелькнувшую в толпе людей, продиравшихся по рынку. Он уже работал круглосуточно, Рахим к тому времени изменил условия работы, и днём возле палатки была многолюдная торговая улица. У Йохана заколотилось сердце, он хотел выбежать и догнать её, но как назло, у окошка толпились покупатели, которых нужно было обслужить. Когда Йохан отпустил последнего клиента, Светланы уже не было видно.

Прошло несколько месяцев. Уже весной Йохан как обычно работал в ларьке. У открытого окошка сидел Виталя и курил сигарету, выпуская дым на улицу. Народу снаружи практически не было, и Йохан внезапно увидел Светлану, идущую по другой стороне улицы. Она была одна, но у неё заметно округлялось пальто на животе. Она была беременна. Йохан с нескрываемой злостью сказал в её адрес какую-то гнусную гадость. Виталя громко и некрасиво заржал, как стреноженный конь, сверкая своей железной коронкой во рту, надетой на сломанный в детстве зуб. Светлана, по-видимому, услышала дикий ржач и, подойдя к палатке, раздражённо спросила у Йохана, что он себе позволяет и за кого её держит. Йохан молча слушал её и не знал что сказать. Можно было ещё поправить ситуацию и сказать, что Виталя гоготал не по её адресу, что к ней ничего не относится. Однако это была уже не его девушка, в один момент она стала такой чужой и далёкой. Йохан не стал её переубеждать, он резко повторил ей, что сказал Витале, вдобавок послал её туда, откуда она пришла и с силой захлопнул перед ней окошко.

Через пару недель Йохан ушёл от Рахима работать в другой район города, потому что зарплаты перестало хватать на дневной прокорм продавца. С тех пор Йохан больше не видел Светланы, которая навсегда запомнилась ему странными танцами и не менее странной любовной историей в торговом ларьке.