Два механизатора Иван Панкратович и Петр Михайлович – коллеги по хлебу насущному – сидели на живописном пригорке, созерцая картины окружающей их сельской природы, и курили.

-Нет, ну ты посмотри что вытворяют, - Иван Панкратович глядел на случку быка и коровы, дымя папиросой и рассуждая о видимом, руководствуясь собственным пониманием, - ведь у них тоже наверно любовь бывает, спроста ли вон он на нее так лезет, если спросить прямо?

-А тут как ни спроси, одно выходит, это инстинкт называется, - ответствовал ему Петр Михаилович, который сейчас думал не о том, чтоб обсуждать случку неразумных тварей, а про устройство личных перспектив переживал. Жена его – Антонина Константиновна, а проще Тонька – перестала нравиться ему, любовь с нею стала превращаться для Петра Михаиловича в мороку и ненужность и выявляло в нем чувство напрасных хлопот, сродни платы за электричество.

-Инстинкт – это выдумка, - заявил Иван Панкратович, - есть любовь. Про инстинкты – это другое. Павлов инстинкты у животных конечно же изучал, но ведь доказал тем, что это и наша суть. Ведь у нас – любовь. Почему же у них инстинкт?

-Потому что сегодня у них, допустим с большой натяжкой, любовь, а завтра ты их в супе вылавливаешь и ешь. Вот тебе разница, - и добавил, - ты сколько в этом месяце нажег свету?

-Не помню сколько, у жены надо будет спросить.

-А я сам слежу, не доверяю жене.

-Чего так?

-Хм..., - Петр Михаилович ухмыльнулся, - а ты доверяешь, значит? В дураках остаться не боишься?

-Зачем в дураках, полюбовно можно все решить. Мы вот повздорили недавно. Вроде и ерунда, а повздорили. У нас соседи новые ведь теперь. С соседом выпили, поговорили, чтоб без драк потом и разбирательств. Ну и с соседкой я ихней тоже пообщаться решил, чтоб не было дисбаланса. А жена обижаться на меня за это давай. Повздорили. Сказал, что дура – ревновать. Она в слезы.

-Хороша соседка?

-Да вроде не злая.

-Я говорю, красивая?

-Да как тебе сказать, может и красивая. А тебе на что?

-А на то. Мы тоже с женой повздорили. Хочу и я дело полюбовно разрешить, - Петр Михаилович вновь ухмыльнулся и изрек, - хочу, чтоб Тонька меня ревновала. Соседку на лужок, вот тебе и Павлов, - кивнул он в сторону быка с коровой.

-Как это на лужок?

-Да, как, как? Обыкновенно - выебать. Как же еще?

-Зачем тебе это? У тебя ж семья. Дети вон растут, пример плохой. Сосед тебе морду бить вздумает. И без любви – это нехорошо.

-Насчет морды, это мы еще посмотрим кто кому. – Петр Михаилович поднялся на ноги и сплюнул папиросу в сторону, - а без любви или нет, это уже, как говорится, не вам судить. Тоже мне поэт нашелся, купидон там и прочее. – Он махнул рукой и кратчайшим расстоянием направился в сторону механизаторской.

Иван Панкратович с минуту наблюдал за удаляющейся вниз по холму фигурой коллеги и затем хлопнул себя в сердцах ладонью по лбу:

-Зачем я ему про соседку начал? Сводня. Точно. Так теперь и выходит, – он выбил сапогом земляной ком поднял его, со злостью швырнул им в животных и выругался. – Инстинкт, вашу мать.