Невозможно переоценить влияние художественного слова, на человеческий разум, стоящий на идеологической платформе латентного алкоголизма. Под влиянием смеси пива, водки, красного вина и мировой литературы, человек нередко переживает диковинные, порой даже фантастические преображения и перевоплощения.  Я, к примеру, однажды прочитав «Белую гвардию», и отлакировав, бессмертного Булгакова, десятью литрами темного пива с водкой всю ночь в чьем-то чужом дворе формировал юнкерское ополчение для защиты Красноярска от наступающих Петлюровцев. А еще, как-то раз, под влиянием, ненароком возникшего в подверженной алкогольному психозу голове, Константина Симонова, я будил своих мертвецки пьяных собутыльников, с чудовищным сообщением, датируемым 22 июня 1941 года. Был как-то случай и с «Дон Кихотом» Сервантеса. Хотя, хуй с ней, с мировой литературой. В данном случае – об американцах и их незаконном, шокирующем, ужасающем, беспрецедентном, ублюдочном, гадостном, откровенном, наглом, бездушном, варварском, бесчеловечном,  жестокосердном, отвратительном, пакостном, нахальном, бессовестном, бесцеремонном, беспардонном, хамским, бесстыжим, дьявольским, самоуверенном и блядском вторжении в Ирак.

***
С пьянства уезжал я молча и с достоинством. Лежа на животе лицом к ступенькам муниципального автобуса, одной рукой поддерживая качающуюся, как «Ванька-встанька» голову, другой заливая в щель грязного рта пиво с привкусом песка. Пассажиров в автобусе было немного, но и по присутствующим, было понятно, что особым сочувствием к моему персональному состоянию они не пропитаны. Бездуховные сволочи.  Был бы я потрезвее и менее озабочен мировой политикой, треть автобуса, из тех, кто ниже ростом и меньше весом, получила бы пиздюлей. Но сейчас мне было по хуй на неблагодарное человечество и идеалы матери Терезы. Сейчас меня занимала кровавая баня, организованная американскими агрессорами в колыбели человеческой цивилизации. И занимала надо сказать весьма полноценно. В данный момент, к слову, в период отдыха в автобусе, я думал, как бы своими силами изменить сложившуюся ситуацию и не подпустить ебучего заокеанского супостата к великому пабротиму города Красноярска населенному пункту с названием Басра. А ситуация, право слово, была хуевой. Иракцев ебли с силой отбойного молотка переделанного в фаллоимитатор. Их вдохновенные герои как воробьев хуйярили из трехлинеек вертолеты, жгли коктейлями Молотова желтые танки, и пачками, как фашисты в 1941-году брали в плен военнослужащих американских обозов. Но героизм не помогал, войска злоебучей коалиции, как современные варвары приближались к сердцу страны. А раз героизм ни хуя не помогает – пора вмешиваться в это дело и мне лично. Такой вполне резонный вывод я сделал еще пару бутылок пива назад,  и  теперь мучительно размышлял о способе своего воздействия на США.
Добровольческая миссия в страну Саддама, оружия массового поражения и людей растворенных в серной кислоте отпала сразу. Не хуй мне свою жопу подставлять. Вариант посыла гуманитарной помощи в адрес пересравшихся от страха иракских детей тоже ни хуя бы не решил. Не хотелось и просто посылать на хуй политику Джорджа Буша, устраивая эдакий пацифистский моральный протест. Это ни хуя не конструктивно. На первый раз я просто решил забыться беспокойным сном на полу автобуса, то есть подл уйти от проблемы, но попытку погружения в царство грез Морфеуса прервало открывание дверей и резкий пинок в жопу, вернувший меня на улицу.

***
Оказывается, все очень просто. Как до меня сразу не дошло, что автомобили, на стоянке, пристроенной к зданию развалившейся школы – американские? Это же и ребенку понятно, стоит только приглядеться. Я подошел поближе к заборчику из сетки-рабицы, поднастроил окуляры, и в очередной раз убедился, в том, что «Ебаныйврот! Без пизды американские!». Какие, еще, блядь, нужны доказательства?
Булыжник – орудие проиракского пролетариата. Ровненькие ряды американских автомобилей из окна разрушенной школы выглядели, как танковая бригада на марше. Или, как палаточный городок пиндосовской армии. Или, как американские тюремщики, пытающие электричеством несчастных мучеников «Абу-Грейб». Или, как Майкл-Джексон, ебущий маленьких иракских детей в их маленькие иракские сраки. Хуй его помнит, но залог даю, какие-то неприятные ассоциации у меня эти ряды автомобилей определенно вызвали. А вслед за ассоциациями в окно разваленной школы, на втором этаже которого, как корсар на развевающем паруса корабле, стоял я, полетели кирпичи.
Первый ебучий американский танк я подбил красиво и аккуратно, прямо в лобовую броню, которая брызнула осколками стекла в разные стороны. На второй пришлось потратить несколько зарядов, пробивая крышу пидорского «Абрамса». После двух неточных попаданий в третий, на поле боя появилась пехота с монтировками в руках.  

***
Я лежал, прикрывшись строительным мусором, в закутке бывшего школьного туалета и старался на дышать. Из под оборванных кусков рубероида, досок, ржавой арматуры и вонючих строительных тряпок до меня доносились мерзопакостные голоса блядских американцев:
- Где это пидорас!? Убъю суку. Блядь.
- Тварь, ебаный в рот, сука, блядь.
- Уже съебался, наврное.
- Ты видел, куда эта мразь побежала?
- Да хуй его знает. Темно, блядь.
В этот раз я отказался от диалога двух культур, и как бы мне не было интересно пообщаться с американцами, от разговора хитро увильнул. Враги все-таки. Я сюда не брататься с пиндосами пришел.

***
Вот эти вечерние огни за пустырем – пылающий Багдад. Вот эта дорога – единственная транспортная артерия, связывающая столицу. Вот, я, мирный русский демонстрант, который не пропустит не одного вражеского танка к вечному городу.  А ебучие танки все прут и прут. Один за другим. Объезжают мой молчаливый антивоенный пикет. Абрамсы, Леопарды и Меркавы отлично замаскированные под «тойоты» и «шестерки» прут туда где огни, где волосатожопые персы укладывают своих детей спать, где заключенные саддамовских лагерей в предчувствии апокалипсиса и конца режима остервенело долбят друг друга в сраки, пытаясь получить последнее в жизни удовольствие, где воины-зенитчики стерегут в небе стервятников Ф-16 или хуй знает, как их там. Только я могу их спасти.
Вот еще один танк, я бросаюсь на него грудью, плюю в лобовую броню, кричу антивоенные лозунги, скребу руками по капоту. Из танка выпрыгивают милитаристские молодчики и больно пиздят меня, ругаясь на незнакомом языке…

***
Я дома. Я сижу на полу, уставший боец антиимпериалистического фронта. Лицо у меня разбито, руки поцарапаны. Я сплю, и мне снится чистое голубое небо Багдада, гражданские самолеты, бороздящие его, пристани, корабли, веселые игры детей, радостные лица людей на восточном рынке и растущие вверх многоэтажки. Я ненавижу войну. Я сделал все ради ДЕЛА МИРА. И эти иракские пидорасы должны буть за это мне благодарны.

Психопатриев ©