- Мама я туда больше не пойду!
Мальчик упирался. Мать словно мокрое бельё выкручивала маленькую ручку. Тонкие подошвы сандаликов упрямо скребли по асфальту. Чёрная, как власяница, тень загородила свет.  
- Мама, я умру.
Скрежет сандалий.
- Я туда не хочу.
Мать нахмурила брови.

Мальчик ненавидел этот детский сад.

…Петька набрал слюны с харкотиной, и бегал за мной, а потом в углу веранды повернул и плюнул мне в лицо. Я хотел его побить, а воспитательница сказала, что я драку затеваю, и в угол поставила. Петька даже девчонок колотит. Говорит у него и папка мамку бьёт. Пока я спал мне штаны какашками измазал. Ябедничать я не стал. И меня опять наказали. Пока в углу стоял меня Карина оцарапала, всю щёку до крови разодрала. Но ей ничего не сделали, её жалеют, у неё родители недавно развелись. А Сявкин об меня ноги вытирает, он во всех плюётся и бьёт, но ему никто ничего не говорит. Потому что у него папа милиционер.
Мама, я самый слабый. Мне даже от девчонок достаётся. Я не умею драться. Забери меня… А  Димка в тихий час всем в тапки написал. Они злые. Я не хочу с ними.
Мама я, когда вырасту, стану киллером, и всех их убью.
….мама, не веди меня туда…пожалуста…

Мать остановилась. Потом улыбнулась. Навстречу шла давняя подруга. Мальчик потянул мать за руку, но она одёрнула его. Женщины уже оживлённо общались.

Семён Семёнович поднялся из-за стола, расправил резинку трико. Сыто рыгнул плохо переваренными пельменями. Дёрнул фрамугу и наполовину высунулся из окна. Затянулся, сладостно переживая одно из немногих доступных удовольствий.
- Ну, пошёл дымить, - ощетинилась супруга.
- Ды-ить, я наружу…
- Не продохнёшь потом!
- Верк, смотри эт Надька штоль из восьмой.
- Она. Накрутилась. Шибздика своего в детсад потащила. Ишь-ишь…мальчонка то у неё шустрый и говорит и слышит, а эти стоят руками намахивают. Во-во. Одно слово, немтырки.