Где в прежние времена можна было ищо так красива дать-палучить па ибалу и наебеницца самагона, как не на правинцыальной дискотеке! Хуй знает бля, как там сечас дела абстаят, а вот лет этак десять назад што было – атас, йопта. Тушы свет, сливай воду.

Ф субботу с утра мы начинали пиздить из бабушкиных погребоф самагонку. Отдельные личности засылались в магазин за самой хитовой закуской тово времени – сухой лапшой «Анаком». Затарифшись, начинали привадить ф парядок смокинги: спартивные штаны и чорные рубашки в мелкий белый гарошек – гардероб сезона. Тьолки стирали сваи провонявшие ласины (тоже шик!), или гладили белые блузки и чорные йупки, попутно не забывая штукатурить свои йобла. Фсю субботу гарадок тарился, чистился и гатовился к дискотеке.

Помню, сигаретами затаривались так: пакупаеш бля пачку «L&M» для себя и пачку «Астры» для тех кто стреляет сигареты. На дискатеке стреляли фсе пагаловно, а хули: если ты не стреляеш, значит у тебя дахуя курева есть – нада у тебя суко стрельнуть! Начинались «танцульки» в девять вечера: к клубу «Труд» подходили первые мудаки. Нормальные пацаны не являлись туда раньше десяти, кроме таво они ваще сами никогда не приходили – их приносили. Прежде чем идти на дискач, надо было аснавательно нагрузиться синькой и закусить лапшой. Фсе сабирались на природе (веранда старого децкого сада бля – кулуары) и квасили, пока не начинали блевать ф карманы сваих модных рубашек в гарошек. А уж патом ползли ф клуп.

Ф клубе фсе кучкавались ф туалете. Там апсуждали баб, каторых сабирались выебать, и курили, вытираясь от блевотины. Патом кто-та вламывался ф сартир и арал: «Фсе в зал, ссуки! Там наконец-то пиздяцца!» Абычно в зале хадил какой-нибуть упитый вдрибадан баклан и рассылал удары направо и налево, пака его не заваливали и не начинали бить нагами в астывающую душу. Кстати, получить песдюлей считалось чуть ли не так же пачотно, как и дать песдюлей, патаму што спасобность к бою апределялась только степенью трезвости, но никак не физической силой.

На закуску были тьолки. На ачиридном медляке ты приглашал её и, хватанув за ласины, гаварил: «Девушка, можно мне правадить тебя дамой?» Редкая блядь гаварила «нет» - дискатека на то и есть, штоп удовлетварить фсе высшие патребнасти: самагон, махач и порево на закуску. Редко кто имел доступ к свабодной хате, сопляки ж фсе были, паэтому и трахалово абычна праисхадило ф падъездах. Иной раз и на каждом этаже. Представьте себе возгласы:
-  Старый, ты каво там наверху прешь, йопта? Саседи ща на крики сбегуцца! Это Людка что ли?
- Да не-е, я тут одну с Лермонтовки хуячу. А у тебя чо?
- Да с Красноармейской соска попалась…
- Мальчики, ну вы что – ебать нас привели или как!? Потом пагаварите!
- Блять, какая скатина мусорпровод аткрыла!? Я опять лосины порвала…
- Тсс, сцука!.. Ебись молча, патом зашью.

Тока щас начинаешь панимать прелести школьных лет. Ахуенна хателось бы хоть ща взять и вернуцца в некоторыйе маменты жызни: выкурить папироску и паебать Наташку пад вздохи пьяново саседа, фтыкающего через дверной глазок на нашу любофь. А потом выйти на улицу, взглянуть на звезды и пассать на забор, йобнув астатки самагона. Хорошо было в эти годы у бабушки – в последние годы маево децтва.