Кирюша и Миша – великие фантазеры, при том близнецы. Кирюша мечтает о светлом, он хочет стать капитаном дальнего плавания, ходить за три моря к царю Салтану, взять себе женой Василису Премудрую, а Мише сосватать Царицу-лебедь. Но хорошего воспитания оба оказались лишены.

Миша лысоват. Его голова, подобно кожистому яйцу, возвышается серой сморщенной маковкой на корявеньком тельце-стебле. Миша, дергаясь, перемещает этот стебель по замусоренной комнате, продвигаясь церебральными рывками к желанному горшку. Здоровье досталось не ему, только ум.

-Смотри, - тычет Миша Кирюшу сопливым носом в зеркало, - мы с тобой близнецы, мы – братья! Мы должны помогать друг другу!

Миша старше Кирюши на десять минут, он тощ, слаб и неврастеничен. Кирюша же воплощенье безумной силы, спокойствия и робкого послушания. От природы он очень крепок, но еще плохо говорит и роняет слюну. Когда они идут гулять, то Миша помогает младшему брату правильно одеться и зашнуровывает ему тяжелые, кованые железом, ботинки. Он тайно ненавидит Кирюшу, но боится его глупой силы.

Миша мечтал об удовлетворении своих тайных темных фантазий. Он ловкий авантюрист и злой изобретатель приключений, в которых Кирюше отводится роль чернорабочего, джина исполнителя затейливых мишиных желаний. Желания, правда, зачастую выдавали свою инфантильность и заключались в гнусных пакостях, сексуальных извращеньях и насильственном перераспределении чужих материальных средств в ночных подворотнях.

-Мища добрый, - улыбается Кирюша брату, глядя восхищенно на подаренную ему новенькую блестящую дубинку-телескоп.

Когда приходилось вступать в драку, Миша вскакивал брату на шею и командовал Кирюшей как послушной машиной убийства.

-Кирюша, - кричит Миша в пылу отваги в ухо брату, - махни левой рукой, противник рядом! Теперь дубинкой! Добивай его! Добивай! Ногами дави! Дави его голову ногами! Теперь беги отсюда, быстро и не оглядывайся.

Только и виднелись искры в темноте на асфальте из-под железных набоек. Кирюша делал старательно все, что говорил ему Миша, он очень хотел заслужить похвалу старшего брата. Иногда лунными ночами они бродили посреди мрачных урбанистических пейзажей. Миша, внимательно высматривая одиноких прохожих, свистел в воздух и злобно пинал впереди себя консервную банку.

-Ты молодец, Кирюша. Но если нас поймают, ты же не выдашь брата? Ведь на самом деле ты же это все опять сделал.

-Не выдам, ы-ы, - мычал Кирюша, - Миша, - Кирюше еще трудно давалось произношение отдельных слов и сложнее всего ему покорялось умение сплетать их в отдельные фразы

-Чего тебе?

-Им больно?

-Кому там еще больно?

-Кого мы давим ботинками, - Кирюша выковыривал палочкой из протектора подошвы чей-то деформированный глаз.

-Ты чего, Кирюша, дурак? Ни капельки не больно. Это просто весело. Ты бьешь – они падают. Все просто, расслабься.

-Мы берем их деньги.

-Это для семьи, Кирюша. Для нашей старенькой бабушки. Ты же любишь нашу бабушку, Кирюша?

-Да-а, - протяжно выл Кирюша и плакал словно ребенок. Хотя ему далеко за пятьдесят, он психически недоразвит, а его бабушки давно уже нету на этом свете.