В ночь на 18 Февраля в Москве открывался новый ночной клуб. Невыразительная,  подсвеченная красным вывеска состояла всего из трех букв – «SPB» -  аббревиатуры для большинства москвичей незнакомой.  Прямо под вывеской чернела тоже совершенно невзрачная  металлическая дверь, вокруг которой образовывали полукруг около десятка дюжих охранников. Несмотря на непрезентабельный вид клуба, народу вокруг собралось немало, пиарщики постарались на славу. Клюнув на обещанный грандиозный банкет съехались журналисты из почти всех мало-мальски гламурных журналов и газет.

Там и тут мелькали дешевые и не очень дешевые телекамеры региональных телеканалов. В поисках вспышек и выгодных ракурсов слетелись десятки звезд московского бомонда самой разной величины. Все они вскоре с удивлением обнаружили, что в клуб охрана пока еще никого не впускает. Дамы мерзли на улице в изящных вечерних платьях. Их распальцованные кавалеры были даже рады лишней возможности покрутится рядом со своими навороченными авто, то невзначай поставив ногу на колесо, то говоря по мобильнику, небрежно облокотится  на отполированное крыло.

Наконец двери клуба распахнулись и охрана быстро и очень профессионально расставила Хромированные столбики с натянутой между ними бархатной лентой, обозначая место для очереди. Не самый обычный способ для начала презентации клуба, но нельзя ведь действительно, чтобы в клуб пускали всех кого не попадя? Тем более, что как таковых приглашений не рассылалось. Мягкий, хорошо поставленный голос обзванивал героев светской хроники столицы и представляясь распорядителем клуба приглашал их на открытие лично. Отсутствие каких-либо приглашений придавало действу еще большую гламурность. Еще одним благоприятным обстоятельством послужило то, что совершенно необъяснимо стали по очереди отменяться модные вечеринки, тусовки, приемы, назначенные на этот день. Фактически ярчайшим персонажам светской жизни Москвы в этот день было просто некуда пойти.

Огромные плечи охранников сомкнулись, преградив путь первой паре – молодому мужчине кавказской наружности в дорогом черном костюме и симпатичной светловолосой девушке в платье из серого шелка - подошедшей к входным дверям клуба. Мягко и непринужденно они как бы невзначай попросили предъявить паспорт. Несколько ошарашенные такой просьбой, молодые люди, которым было на вид явно больше 18 лет все же предъявили паспорта, которые нашлись тут же – во внутреннем кармане пиджака и дамской сумочке соответственно – московская привычка всегда держать паспорт наготове была известна и представителям светской столичной тусовки.

Охранники ненадолго остановив взгляд на фотографиях в паспорте, углубились в чтение секции прописки. Через несколько секунд паспорта были возвращены с извинениями: «Просим прощения, но вы не может пройти в этот клуб».

Молодой человек кавказской наружности быстро, как и свойственно людям его национальности, пришел в негодование. Чтобы его не пустили в клуб, да еще на глазах всей светской тусовки города?!  Для такого светского льва как Алик Полянский (в миру Алик Попушвилли) было просто недопустимо!

- Что за ерунда! Почему Вы меня не пускаете? Что такого в моем паспорте, что мы не достаточно хороши для вашего клуба?!  
- Речь только о Вас, Алик Гогиевич. Елена Александровна, если хочет, может пройти.

Лена с удивлением и как-то по-новому посмотрела на Алика. До этого самого момента этот парень был для нее пропуском во все самые закрытые клубы и тусовки Москвы и ей, девушке из Вологды никогда бы самой не удалось не то, что побывать, просто узнать что такие вот места существуют… Но теперь все стало совсем наоборот. Это ее – Елену Александровну пускают в новый клуб, а его Алика – звезду тусовок – нет!

Папа Алика –  влиятельный бизнесмен – снабжал Алика материально ровно настолько, что при известной степени щедрости и с дипломом МГИМО (который дал ему правда только и всего, что умение говорить по-русски почти без акцента) он постепенно открыл себе путь на все закрытые мероприятия Москвы.  

И в этот самый момент Лена прокручивала в голове те два года нелегких отношений с Аликом. Все его попытки нацепить на нее стильные, только на его грузинский вкус шмотки. Его идиотское поведение в постели, когда он потный и волосатый выдыхался через пять минут и откинувшись на спину ждал слов благодарности. Отвратительных друзей и родственников…   Решительно повернувшись к нему лицом она громко сказала «Я тебе позвоню» и бросилась в двери клуба.  Разъяренный грузин бросился было ей в след, но путь ему преградили плечи охранников.

- Патчему Ви мена нэ пускаэтэ!? – В порыве гнева  к Алику вернулся уже было позабытый кавказский акцент
- У Вас московская прописка…
- Что!!!???
- Простите, но в клуб SPB не допускаются люди с московской пропиской. Это – политика клуба. Потрудитесь покинуть очередь…

Алик весь покраснел. По его лицу текли капли пота. Он то сжимал кулаки то разжимал, все не решаясь – уйти или попробовать прорваться за Леной. За  последние два года Алик так и не перевез Лену к себе и уж тем более не прописал ее в своей московской квартире. С вологодским штампом в паспорте она казалось такой зависимой от него. И теперь все вышло наоборот. Еще несколько раз сжав кулаки Алик медленно развернулся и побрел на глазах у очереди к парковке.  

По толпе разнесся гул негодования, который ближе к концу очереди перешел в смех. Люди не верили что в Москве смогут куда-то не пустить из-за наличия в паспорте московской прописки. Просто расценивали это как удачную шутку организаторов. Несколько журналистов сквозь смех уже делали пометки в своих блокнотах – записывали впечатления для утренних статей.  

К охранникам двинулась следующая пара – но результат был тот же. На этот раз очередь действительно взорвалась возмущением! Лишь небольшая часть лиц в толпе не проявляли солидарности – они и раньше выделялись не таким розовым цветом лица как у остальных и не слишком дорогими нарядами. Большинством были – пришедшие по долгу службы журналисты.

Часть людей из очереди нехотя уже пошла в сторону парковки. Но большинство еще стояло в нерешительности, Неожиданно из толпы выделилась фигура – шикарно одетая крашеная блондинка решительно двинулась в сторону проходной. Умелый макияж и пряди на лице почти полностью скрывали непропорционально большой и некрасивый нос. Она доброжелательно улыбнулась охранникам и попыталась грациозно пройти внутрь клуба. Но массивные плечи не распахнулись и ударившись она тихонько ойкнув отскочила но пол метра назад.

Девушка не собиралась сдаваться:
- Позвольте, вы что, меня не узнали?! Я же Ксения Собчак!
- Простите, правило клуба, при первом посещении все клиенты обязаны предъявлять паспорта.
- Ну что же, извольте! – И девушка удивленно протянула документ.
- Простите, Ксения Анатольевна, у Вас в паспорте Московская прописка. Вход в клуб Вам воспрещен.
- Да вы что!  Я же – Собчак! Мой отец был мэром Санкт-Петербурга! Да если бы не он, никакого СПБ бы и не было!!! А мама моя – вообще сенатор от Тувы! Какая Москва!?
- Простите, но вход с московской пропиской в клуб строго воспрещен. Мы вынуждены просить Вас освободить проход.
- Вы за это ответите – Процедила Ксения сквозь зубы, и затем грациозно откинув челку, как ни в чем не бывало направилась к парковке…

От заметно поредевшей толпы быстро начали выделятся бойкие и заметно менее упитанные на вид молодые люди и девушки. Они решительно доставали из карманов паспорта и проходили внутрь. Большинство из них были те самые журналисты, находившееся здесь по долгу службы. Работая на второсортные издания  и получая копейки по московским меркам, мечтать о Московской прописке зачастую даже и не приходилось.  

Клуб действительно стоил того, чтобы туда пускать далеко не всех, Лена поняла это сразу, как только вошла внутрь. Сразу за массивной железной дверью начинался длинный коридор, сделанный в форме плацкартного железнодорожного вагона! На ближайшей боковой полке, рядом с туалетом сидела миловидная девушка в форме проводника. Она улыбнулась и жестом пригласила Лену пройти через вагон: «Добро пожаловать в Санкт-Петербург!».

Двери в конце вагона выходили в большой холл. Сразу на входе стояла крупная деревянная вывеска с непонятной для лены надписью «Money Honey». За деревянными столиками там и тут уже сидели и пили пиво несколько, непонятно откуда взявшихся человек. Справа в углу находилась небольшая, чуть выше уровня пола сцена. На ней едва размещались несколько музыкантов, игравших энергичную и очень приятную музыку. Из комнаты было несколько выходов. Немного постояв и послушав музыку, Лена прошла дальше, выбрав дверь, на которой было написано «Грибоедов», все таки она находится в культурной столице! Тем более, что надписи на других дверях были совсем уж странными – «Дача», «Камчатка» и еще несколько, которые Лена уже не запомнила…

Продолжение следует.

(с) Бугагай