Осенезация женцкого лета шла полным ходом. Высоко над крышами старых девятиэтажек ночь постепенно сменяла вечер. Свежий осенний ветерок высоко поднял её простенькое платьеце и открыл взору окружающих беленькие стринги, уходившие тонкой ниточкой в межъягодичное пространство. Попка оказалась загорелой, кругленькой и крепкой. К чести блондиночки, она не стала судорожно одёргивать полупрозрачную юбочку, а лишь повернулась к ветру спиной. Сзади к девочке подбежала беспородная рыжая псина и, уткнувшись носом в причинное место, громко принюхалась. Одежда заняла своё законное место и девочка, едва заметно улыбнувшись, зашагала дальше в сторону общежития лингвистического университета. Кобель тоскливо направился в сторону местного кладбища.


Мы сидели втроём на влажной от дождя скамейке на могиле нашего друга Симановича и запивали суррогатную водку кисловатым пивом. Даже фотография на памятнике улыбалась, тоскливо опустив глаза. Жжение и кислятина во рту. Вокруг нас бегает рыжая, тощая собака, она просит кусок сосиски или колбасы, с удовольствием облизывает горлышки пустых бутылок…


Рыже-белый кобель Симак был любимцем сотрудников кладбищ, он являлся завсегдатаем всех поминок. Питался он оставленными на могилах продуктами, а восторженные могильщики неоднократно видели его локающим, к восторгу окружающих, любой алкоголь. Но самым страным в поведении животного было то, как собака смотрела в окно на тусклый монитор компьютера в конторе кладбища. В это время из глаз рыжего существа текли мутные слёзы.


SIROTA, 02.10.2004.