Гайдзины

Рассказывая о наших похождениях в Японии, я не могу обойти своим вниманием проблему гайдзинства. Хотя слишком долго останавливаться на ней не стоит - много людей, более талантливых и опытных, чем я, уже воспели ее со всех сторон. Она заключается в том, что в Японии любой не-японец - чужак. В общем-то, это особенность любых стран с монолитной расой (например, Корея). У нас, в России, и конечно же в Америке, такого нет - ты можешь стать “своим”, пожив достаточно долго, да и русское и американское общество относится более лояльно к чужакам.

В Японии все не так. Не зависимо от уровня знания японского языка, культуры, времени проживания в Японии, ты всегда остаешься гайдзином. В этом есть свои плюсы и свои минусы. Плюсы заключаются в том, что, перефразируя известную русскую поговорку, “гайдзинам закон не писан”. Японское общество пронизано огромным количеством ритуалов - как правильно кланяться, как говорить с вышестоящими по должности, как отвечать на поздравления и т.д. На нас, гайдзинов, эти требования не распространяются. Многие мои русские знакомые, прекрасно знающие Японию и все ее ритуалы, со смехом игнорируют их.

Иностранцев боятся, их (нас) не понимают, поэтому относятся как к священным коровам, разумеется, до известного предела - много наших, не обремененных излишним интеллектом, морячков побывало в “японских застенках”, по пьяни расковыряв отверткой автомат для продажи пива или украв велосипед. Но, если не перегибать палку, то можно очень неплохо наслаждаться жизнью. Когда я под визг тормозов и рев клаксонов пролетел на красный цвет на велосипеде огромный перекресток (горело ПЯТЬ красных светофоров), а потом еще врезался в полицейский пост, чуть не сбив двух стражей порядка, мне только нежно улыбнулись и погрозили пальчиком. Что бы со мной сделали наши родные менты - трудно представить, но по шее дубиной бы точно дали, я думаю. Другой пример - мы с Максом оставили велики в неположенном месте, а когда пришли их забирать, увидели дедушку, который вешал на наши велики штрафные квитанции. Но, увидев наши славянские рожи, махнул рукой, типа, “катитесь так, сынки!”. В случае возникновения каких-то проблем, или когда нет желания общаться, самое лучшее поведение - в стиле “я есть очинь плёхо-плёхо гаварити японьски”, в этом случае японцам ничего не остается, как отстать от вас. Можно выдать себя за американца, тогда люди проникаются почтением, но если нужно припугнуть, можно сказать правду - что ты русский.

Русских здесь особенно боятся. Один раз в Интернет-кафе меня довели до белого каления совершенно, на мой взгляд, необоснованные запреты на использование своих дискет и компьютера. Я начал спорить с предельно вежливыми служащими и понемного свирепеть. И вдруг я заметил, что мои собеседники не на шутку испугались - они молча смотрели на меня с бледными лицами и круглыми от ужаса глазами. Они уже знали, что я русский, и, видимо, обреченно ждали, когда я выхвачу из-под куртки автомат Калашникова и всех их покрошу, после чего спокойно вытру от крови клавитатуру и сяду пользоваться своими вирусоносными дискетами. Я резко сбросил обороты, сгладив напряженность дискусии. “Вот бы научиться в России производить такое впечатление!” - подумал я. Но это невозможно. Наши труженники масс.услуг (продавцы, контролеры) воспитаны в духе равенства всех людей, причем искреннее считают, что некоторые люди (конкретно они), несколько “равнее” всех остальных. В Японии при входе в любое заведение вас еще издали приветствует крик “Ирассяимасе!”, типа, заходите, люди добрые, сделаем для вас все, что в наших силах. Работники из кожи вон лезут, чтобы заслужить вашу благосклонность. Это идет из извечного японского принципа “начальник - хозяин, подчиненный - слуга; клиент - бог, исполнитель - тля”.

Но кроме радующих душу плюсов есть и некоторые минусы. В обычной жизни гайдзина окружает как бы невидимая оболочка. Здесь невозможно найти друзей, поговорить по душам с кем-нибудь. Если гайдзин не имеет своего круга соотечественников, с которыми может регулярно общаться, то жизнь его тяжела. Наш, русский, менталитет отличается от японского как небо и земля. Даже общаясь с продвинутыми, обрусевшими японцами, много лет прожившими в России и говорящими по-русски, эта разница ощущается. В принципе, для людей, привыкших к одиночеству, изолированная от остального общества жизнь гайдзина может быть и в радость. Все мы в той или иной мере одиноки - и объективно, и субъективно. Здесь, в Японии, одиночество проявляется в своей “чистой” форме, когда нет почвы для иллюзий и самообмана.

Бабушкин Рай

Помня про обещание купить для бабушки семена самых лучших в Японии морковок и помидоров, я совершенно замучился в поисках. Сами японцы советовали мне спрашивать семена в цветочных магазинах, но в цветочных магазинах мне сказали, что они их не продают. В конце концов, какая-то бабушка, растроганная моими комплиментами ее чахлому садику, надавала мне кучу семян каких-то непонятных цветов (которые во всей Японии есть только у нее одной), и посоветовала идти в Самый Большой Универмаг - там есть все. Долго ли, кротко ли, но я нашел этот Универмаг. Передо мной стояло ОГРОМНОЕ здание в стиле, который лучше описать словами Колониальный Ампир - обмазанное глиной, с узкими окнами, обилием колонн, статуй, украшений и барельефов. Наверно, бесхитростным японцам оно казалось воплощением всего самого лучшего из европейской архитектуры всех времен и народов. Главный вход в здание охраняли огромные бронзовые львы, придерживающие лапами набившие оскомину шары. Все это настолько не вязалось с окружающейся японской действительностью, что от этой несуразности возникала своеобразная гармония.

Внутри Универмага все как бы соответствовало его наружному виду - ларечки, которые были внутри, можно назвать словом бутики-и-и-и-и (с очень длинным ударением на последнем слоге). Когда японцы (да и русские тоже) хотят подражать европейцам, всегда получается забавно. Я искал семена, попутно спрашивая кольцо на палец ноги для сестренки, на меня смотрели как на идиота (здесь же бутики-и-и-и-и, мы семенами и ножными кольцами для младших сестер гайдзинов не торгуем!!!), в конце концов я забрался на крышу этого Унимермага и ... попал в Бабушкин Рай. Крыша представляла собой улицу - только тротуары и дороги, которые никуда не вели, заканчивались на ее краю, прямо на крыше стояло несколько маленьких зданий. Редкие соседние здания, которые были выше Универмага, казались невысокими домиками, стоящими в отдалении. Но! Самое главное - часть крыши была отведена под нечто вроде огромного магазина-оранжереи, где в кадках стояли самые экзотические цветы и деревья, где можно было купить любой сельхоз-инструмент, и, уж конечно, любые семена.

Среди всего этого великолепия бродили согнутые от старости в колесо бабушки, родившиеся, видимо, до Реставрации Мейдзи, и сопровождаемые внучатами и правнучатами. В некоторых местах бабушки собирались стайками и ожесточенно спорили, какая ковырялочка, из продаваемых здесь же, наиболее эффективна для подкопки корешков какого-то там хитрого растения. А уж всяких копалочек-ковырялочек, гнутых колышков, декоративных глиняных лягушечек для украшения газонов и прочих совершенно необходимых в садоводстве вещей было видимо-невидимо. Вот бы сюда мою бабушку - подумал я - она здесь и жить осталась бы! От всего этого веяло таким хрестоматийным покоем, таким умиротворением. Впавшие в детство бабушки и не вышедшие еще из детства детишки создавали особую атмосферу, и во всем мире не было ничего важнее палочек-ковырялочек и глиняных лягушек. Я, в своих терминаторских очках, черном гайдзинском прикиде, с трехдневной щетиной и похмельным запахом сакэ изо рта явно диссонировал с этим местом - бабушки косились на меня озабоченно и подозрительно, подзывая внучат, которые обращали на меня внимания не больше, чем на своих бабушек, занятые беготней. Я, со своей стороны, старался привлекать к себе как можно меньше внимания, сидя на лавочке, попивая зеленый чай, и с грустью чувствуя себя безнадежно испорченным и чужим в этом месте...