Когда-то давно я очень любила  первое сентября, но из всей моей жизни вспоминаются только два таких дня.

Я из того поколения детей, которые мечтали пойти в школу. Уже в шесть лет, глядя на старшего брата, хватая его тетради и учебники, теперь только понимаю, как ему было тошно, я изнывала от нетерпения. Подготовка к этому событию, надо сказать, меня порядком утомила. Выбор платья, чтобы не четырехклинка, а складка, с воротником, а не со стойкой, фартука – только с плисеровкой - все это, само собой, «на вырост». Добавим сюда еще то обстоятельство, что все это было в дефицитные брежневские времена. С середины августа, не догуляв законные две недели последнего лета детства, я стояла на стуле, то в платье с черным фартуком, то с белым, а мама бесконечно что-то подгоняла, подкалывала, подшивала, отпарывала и подшивала снова. Так, первого сентября, измученная родительскими приготовлениями, с переросшим меня на голову букетом гладиолусов, выращенными бабушкой на шести сотках, портфелем, мешком для «сменки» и в сползающих колготках, которые не было никакой возможности подтянуть, я стояла перепуганная на школьной линейке, боясь забыть наставления вести себя хорошо и поправлять платье, когда буду садиться. Я ничего не слышала, так как микрофон по тем временам был роскошью для школы новостройки, а также ничего не видела, кроме умопомрачительных белых бантов впереди стоящей девочки, загородившей мне весь обзор. Казалось, еще чуть-чуть и она, взмахнув ими, взмоет в осеннее бледное небо под звуки школьной песни, доносящейся из окон первого этажа: «Как-то в погожий сентябрьский денек, смело входил я под школьные своды...». Все смотрели на нас и говорили: «Какие красивые дети», а моя мама почему-то плакала.  

Прошло 18 лет. Было очень холодно, с реки дул пронизывающий ветер, трепавший волосы и цветы в букетах. Белых бантов почти не было – вышли из моды, наверное. Окна школы открыли, а из репродуктора неслось: «…Первый учебник и первый звонок, - так начинаются школьные годы...». Почему-то подумалось, что за эти годы изменилось все: страна, город, образовательная система, срок обучения, а репертуар остался тем же. Что если спросить у любого человека в возрасте от 25 до 40 лет, знает ли он слова какой-нибудь из первосентябрьских песен? Кто-нибудь когда-нибудь это учил? Могу поспорить, никто и никогда, но, тем не менее, их вспомнят все. Точно так же, как при звуках гимна России в памяти сами собой всплывают строки: «Партия Ленина, сила народная, нас к торжеству коммунизма ведет», и никакие ремейки здесь не в силах что-то изменить.

Классы расставили в порядке возрастания. На крыльцо вышла директор. Микрофон ей не был нужен, так как среди учеников, к которым она обращалась, слышащих не было. Родители каждого класса стояли группами. Слышащие – отдельно, глухие – отдельно: результат клановой неприязни, последствия которой приходилось и приходится расхлебывать необщающимся друг с другом детям.

Прозвенел звонок, и первый класс повели в школу. Детей сопровождала их первая молодая, красивая и очень хрупкая учительница Ольга Олеговна – студентка пятого курса института. Для нее это был первый рабочий день в жизни. Учеников было всего пятеро, и все с интересом их разглядывали. За моей спиной разговаривали две учительницы:

- Да, первый класс в этом году набрали...
- Сколько работаю – никогда такого не видела,
- Да и не было никогда такого...

Прошло несколько лет, но до сих пор перед глазами у меня встает эта картина. Первой идет Лена, у нее «заячья губа», и от этого кажется, что она зло усмехается. С ней за руку идет мальчик Саша с непропорционально большой головой – диагноз гидроцефалия. Он не сможет учиться, и через полгода его заберут из школы. Во второй паре идет сильно прихрамывающая из-за ДЦП, но безумно счастливая Надя, и Сережа, недоумевающий, куда он попал и зачем. Последнего первоклассника Женю несет на руках папа… Все затихли, чья-то мама плачет, а из окна по округе разносится старая песня: «Школьные годы – чудесные...»

----------------------------------------------------------
Со второго сентября Женю носила по школе уже Ольга Олеговна, а к концу первой четверти ее увезли с уроков в психиатрическую клинику. Больше в школу она не возвращалась. Первому классу дали новую учительницу, а первое сентября я как-то с тех пор разлюбила.