В тамбуре было накурено и сыро, Лысый присев на корточки, прихлебывал из квадратной пластмассовой фляжки купленную в привокзальном буфете водку и что- то бубнил себе под нос. За окном мелькали сухие лапы покореженных деревьев и осевшие в землю дома мертвых деревень.
-Скоро выходим, - уточнил Лысый, пакуя водку в рюкзак .
Я равнодушно всматривался в серую гладь, заплывшую дымкой тумана.
-Как говоришь, станция то называется?
-Авдеево.
***
На перроне нас встречал Миха, бережно сжимавший в покрасневших от холода руках полупустую трехлитровую банку с клокочущим в ней пойлом неопределенного цвета.
- Я тут в магазе винца прикупил, да пока ждал пригубил малость,- буркнул он и расплылся в приветливой улыбке.- Сначала ко мне, а ближе к вечеру я вас с пацанами познакомлю, по поселку побродим. Красоты у нас, закачаешься.
Миху я знал еще по «Кульку», где он недолго обучался на факультете «эстрада» и был с помпой вытурен за двери альма-матер за поножовщину. Позже он застрял в столице еще на год, работал грузчиком на «Теплаке», откуда его в свою очередь погнали за драку с грузчиками - молдаванами. Три дня он залечивал ненависть к столице портвейном в нашей хибаре на «Тульской», а потом плюнув на все смылся в родной поселок, прихватив с собой половину чудом не пропитого аванса, который на днях получил Лысый, сопроводив свои действия объяснительной запиской.
..в слове «извините» он допустил три ошибки.
Каково же было наше удивление, когда через месяц переводом из Авдеево пришла спизженная им сумма и письмо в котором Миха сообщал свои координаты и приглашал нас погостить к себе «на поселок». Я как раз потерял очередную работу, а Лысый что говориться «находился в поиске», то есть целыми днями лежал на диване, уткнувшись носом в «Самопознание» Бердяева и на мои уговоры пойти аскать к метро отвечал бессмысленной матерщиной. Рассчитавшись с долгами, но так и не проплавив за квартиру мы прыгнули в первую электричку на пути к неведомому, на скорую руку похмеляясь «Ром - колой».
- Ты, знаешь, у меня бабка под Ярославлем жила,- захмелев, залепетал Лысый,- молоко, сено, варенье из крыжовника. Ты крыжовник то любишь?
-Что?
-Крыжовник - говорю, любишь?
-Да так, -в голову почему то заползла карикатура из перестроечного «Крокодила», где сердобольный папаша вываливал в тазик кучу полосатых ягод, мягко поясняя детишкам, что де, есть сие не крыжовник, а новый сорт арбуза под названием «Колхозный».
Лысый громко высморкался.
- Главное, что Миха не подвел, чтоб встретил… А там уж и крыжовник и…
Я поплотней закутался в куртку. Декабрь. Ни о каком крыжовнике и речи быть не могло.
***
- Я сейчас на ферме, скотником - две тыщщи, ближе к весне бригадир обещал нормальной жилплощадью обустроить, - пояснил нам Миха, развешивая по крюкам промозглую одежду.- А пока вот барак выделили, грязновато правда, да я не в обиде. Да и телефон имеется.
Миха снял с макушки вязанную синюю пидорку.
-И это, пацаны, вы меня за деньги извините, сами понимаете…
Лысый достал из рюкзака недопитую водку.
- Забыли уже... У тебя добавить есть что?- выдал он, по всей видимости, вспоминая банку с вином, которую мы уговорили по дороге.
- Момент, щас в магаз сгоняю, а вы пока располагайтесь, там на кухне картошка вроде осталась.
***
Часам к семи, когда мы оприходовали две банки, плюс обнаруженную чутким нюхом Лысого настойку неизвестного происхождения к Михее завалились четверо парней в изрядном подпитии, один которых бухнул на стол запечатанную куском промасленной бумаги поллитровку с самогоном.
…за знакомство выпили по два раза.
- Мих, а чо мы сидим то, сегодня же у Колесникова свадьба, грех не отметиться,- сказал рыжеволосый детина, пройдясь по окружающим многозначительным взглядом.
- И то верно,- согласился Миха, тем более что водке пришел вполне ожидаемый капут.
***
Колесников жил на другом конце поселка и по этому решение приобрести еще одну поллитру не вызывало протестов. Самогонкой в Авдеево именовалась 45- и градусная термоядерная жидкость, изготовленная из разведенного водой спирта для растопки каминов «Веселый огонь». Авдеевский огонек шел на удивительно легко, провоцируя нас на шумные потехи из разряда «кол из забора вырвать», «собачку чахлую по ребрам уебать».
-Пришли,- сказал Рыжий и пнул носком сапога сини ворота, за которыми отчаянно голосили пьяные запевалы, горланя нестройными голосами, что то про дым сигарет с ментолом.
Дверь нам открыли не скоро. Вынырнувший наружу сопливый пацан, которому сердобольный папаша таки накапал в чашку «семь капель свадебных», получил звонкий подзатыльник и мы гурьбой ввалились во двор. После недолгой череды окриков к нам на встречу выбежал взволнованный виновник торжества- Колесников, из обеих карманов его свадебного пиджака торчали прозрачные бутылки с сорокоградусной.
Рыжий (а за ним и все остальные) скупо пожал его руку.
- Мужики, я это… ну сами понимаете… дело такое… а вы пьяные… а, тут зять, родня, дядька из Кисловодска спецом приехал. Может на улице по рюмашке треснем, а завтра я это… по полной… простава хуе- мое…
Рыжий посмотрел на Колесникова исподлобья и неторопливо вынув из кармана жениха бутылку игриво подкинул ее на ладони.
-Значит так ты к нам? Как к собакам? Все люди как люди, чин- чинарем в хате, а пацанов значит по боку,- вслед за словами, бутылка противотанковой гранатой влетела в стену дома и с грохотом разлетелась на мелкие осколки.
Лысый, который до этого казался мне вумат пьяным, нервно одернул Миху за рукав, кивая в сторону Рыжего.
Бледный Колесников, обезумевший от страха молчком смотрел на Рыжего, а точнее на его сжатые кулаки.
-Пацаны а может уладим как ни будь по-другому?
- Ты чо совсем охуел что ли?
-Может денег вам дать или что?
Произошло то чего и следовало ожидать, то что я видел не раз, и отнюдь не в «Свадьбе в Малиновке» или маловразумительных работах режиссера Рогожкина. Кулак Рыжего молниеносно вошел в скулу жениха и тот тупо посмотрев на мир охуевшими глазами упал в грязный снег вперед лицом.
Раздался скрип дверей и из дома показались опухшие морды разомлевших от водки родственников, в руках одного из них я различил увесистый топор.
-А, ну шпана, съебались в срочном порядке, а не то всех угондошу!
Судя по доносившимся до меня обрывкам фраз, кричавший был тот самый «дядька из Кисловодска».
***
Дрались не долго. Со стороны молодоженов достойных бойцов оказалась не так уж и много, большинство попросту затаились в хате, а те кто присутствовал незамедлительно отправлялись в след за Колесниковым. «Дядьку из Кисловодска» пинали ногами двое, выбитым же из его рук топором, Рыжий крушил запертую дверь хаты.
Лысый почему то получил по почкам от своих и падая, раскроил череп о торчащее из снега корневище, так что теперь он стоя на четвереньках напряженно мычал, мотая в разные стороны лоскутом окровавленной кожи свисающей с его головы. Я присев на корточки, пытался сконцентрировать зрение на дерущихся, но зрачки не слушались меня, разбегаясь словно осколки цветного стекла в калейдоскопе.
***
-В сарай ее тащи!
-Не рыпаться сучка!
-Хули, ногами машешь, как пропеллер?
Двое крепких парней волокли в сарай визжащую невесту, источавшую ворох нецензурной брани вперемешку с сочившейся из расшибленной верхней губы кровью.
Крупная пунцовая капля крови выразительно плюхнулась мне на ладошку.
-Бля.
Я поднял лежащую в снегу бутылку и сделав пару глотков почувствовал себя гораздо лучше.
***
-Бабу будешь?
Я поднял глаза к верху и увидел розовое лицо Михи с небольшим порезом чуть выше уха.
Неуверенно поднявшись на ноги, я увлекся за ним.
Проваливаясь в сырой снег, я ощущал как хлюпает талый снег в подошвах моей прохудившейся обуви.
Невеста уже не кричала. Рыжий застегивая ширинку, запихивал в рот горстями свадебный «оливье», стоящий неподалеку в громадной фарфоровой миске, рядом же расположились боеприпасы со свадебного стола - водка и что то красно (то ли наливка, то ли вино) в больших литровых бутылках.
-А, теперь, жених! Э, Колесников, ни хуевая у тебя жинка…
Приземистый парнишка в обрезанном тулупе толкал вперед изувеченного Колесникова, уже без пиджака, с бессмысленно болтавшимся прямоугольным галстуком синего цвета по середке ворота измазанной кровью рубахи.
-Давай, братуха, теперь твоя очередь. Хули, делай, баба проверенная,- дико хохотал Рыжий,- твоя ночь, ты решаешь, а мы посмотрим, хули там.
В след раздалось громозвучное чоканье. Ко мне в руки попала бутылка красного, я по инерции ударил по стеклу и влил по кишке новую порцию.
***
-Гниды! Что же вы делаете, таври!
Лысый, похоже, слегка протрезвел и теперь сжимая в руках топор пер на толпу, исходя кровью, которая липким багряным полотном стекала по его лицу.
-Суки.
Бедра невесты выпали из рук Колесникова.
На паху его светлых брюк отчетливо различалось пятно жидкого кала, который стекал ближе к туфлям двойным ручейком.
… со страху видимо обосралась, голуба.
Я вскочил на ноги, загородив фигуру Лысого телом.
- Все, Серега, успокойся. Все нормально.
Лысый молча опустил топор на снег.
-Суки.
Никто из пацанов и шагу ни сделал в нашу сторону.
-Мужики, ну мы пойдем…- я внимательно посмотрел на Рыжего, на минуту мне показалось, что он одобрительно кивнул.
Миха закрыл глаза и словно слизняк потек по забору…
***
-Серег, все путем, успокойся.
Я плотно обмотал голову Лысого шарфом.
-Вань, я домой хочу.
Достав из кармана бутылку я влил ему в рот порцию спиртного.
-Домой хочу,- не унимался Лысый.
-Какой на хуй домой? Ночь на дворе, да и вещи надо у Михи забрать.
-Я домой хочу.
Кровотечение прекратилось, я почерпнул горсть снега и вытер им его окровавленное лицо.
- Не ссы, братан.
Лысый оттолкнул меня рукой и на карачках пополз вперед. Пройдя метра три он остановился и сев на корточки замолчал.
Я вновь приложился к бутылке.

***
(прогнившая доска с торчащим из ее основания ржавым гвоздем и рука Лысого с завидной периодичностью соприкасающаяся с его острием)
43. И если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее: лучше тебе увеченному войти в жизнь, нежели с двумя руками идти в геенну, в огонь неугасаемый.
Раз!
44.где червь их не умирает, и огонь не угасает.
Два!
45.И если твоя нога соблазнят тебя, отсеки ее: лучше войти в жизнь хромому, нежели с двумя ногами быть ввержену в геенну, в огонь неугасаемый.
Три!
46. где червь их не умирает, и огонь не угасает.
Четыре!
47. И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царство Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную.
Пять!
48. где червь их не умирает, а огонь не угасает.
Шесть!
49. Ибо всякий огнем осолится и всякая жертва солью осолится
Семь!
***
…над Авдеево занимался рыженький рассвет, Колесников поднялся из сугроба и утирая по пути не фотогеничное лицо побрел на хату. Сброшенная на пол скатерть, таила в себе осколки прожитого дня. Осторожно пошарив рукой, Колесников обнаружил в ее складках непочатую бутылку красного, сорвал зубами пластмассовую пробку и начал жадно пить. Напившись он утер губы рукавом и присел на табуретку, рядом на лавке посапывала невеста, нарытая сверху чьим-то рваным бушлатом…