Упрекнули меня читательницы, что не может такого быть, чтобы в 44 года женщина девственницей была. Выразили, можно сказать, недоверие. И это мне, человеку, не совравшему ни одного раза в жизни! Видно скучно и не интересно стали жить люди, если самым обычным вещам удивляются. Мало видно событий происходит в их жизни, а если и происходят то обычные, серые, пресные, вот и не верят.

Мне придумывать ничего не надо. Столько насмотрелся - назад уже всё вылезает. Как выразили мне недоверие, задумался, точно помню, не один подобный случай прошёл у меня перед глазами. Годков-то мне не мало, склероз развивается. Всё в одночасье не упомнишь, порылся в глубинах памяти (удивительная она штука эта память), и выудил. Именно тот случай, что надо.

Школьные годы чудесные. Первые впечатления, первые открытия, первые радости, первые огорчения, первый звонок. Букеты цветов. Радостные (ещё ничего не подозревающие), родители. Набыченные мальчики с торчащими розовыми ушами. Девочки в белых передничках. Портфели, пахнущие кожзаменителем и металлическими замочками. Преисполненные торжественности и серьёзности учителя. Я вспоминаю эти годы, как самые лучшие годы по свежести впечатлений, по количеству впечатлений. Наше формирование, наше взросление проходило на наших же глазах. Мы менялись с каждым годом, и это было заметно не только для терпеливых родителей.

Мою первую классную руководительницу звали Олеся Олександровна. Она была реликтовым ископаемым, рекордсменом среди встретившихся на моём пути девственниц. Ей было пятьдесят два года. На меня сейчас обрушатся с критикой знатоки всех тонкостей гормональных нарушений, знатоки женской физиологии и красоты, но хочу предвосхитить их осведомлённость и сообщить, что у Олеси Олександровны не было ни красоты, ни здоровья. И нефик ковыряться в физиологии, наличии или отсутствии гормональных отклонений, блистать своими познаниями в области медицины. Вам-то не всё равно? Почему не воспринимать рассказ, как рассказ, как данные для решения задачи? Воспринимайте историю, как она есть. Это избавит вас от треволнений, злобы, раздражительности и сердечных приступов. Искусство, на то оно и искусство, что содержит некую условность, даже не смотря на его реалистичность. Я когда осознал это - моя жизнь превратилась в праздник.

Олеся Олександровна была девственница, и чёрт его знает, может и правы критики, но она действительно растеряла всё. И свежесть физическую, и свежесть духовную. Была она необычайно грузной женщиной, сто тридцать пять килограммов живого веса (без одежды), с огромными сиськами, гораздо больше критического (позволительного), размера, с лицом, на котором отражались все пороки человеческой натуры, вся злость по поводу обиженности судьбой. При этом у неё был удивительно лучистый и добрый взгляд. Думаю, что этот взгляд и помог ей стать заслуженной учительницей РФ. Её постоянное синее платье, с белым пришивным воротничком, почти всегда имело два белых, меловых пятака, в районе этих огромнейших сисек. Когда она писала на доске что-либо, она постоянно вытирала сиськами, то, что было написано ниже и ранее.

С нами она была груба, а её взвинченная, от постоянного воздержания, нервная система - часто давала сбои. Она неустанно стучала по столу толстой, как ГАИшный жезл указкой - посылая проклятия на наши головы, обзывала нас дебилами (со временем мы перестали обижаться), и ежедневно упрекала нас в недопустимом поведении, как в школе, так и вне стен её (откуда ей было знать).

Классные собрания проводились отдельно для мальчиков, и отдельно для девочек. Подобная дифференциация по её учительскому и педагогическому мнению была совершенно необходима. На наших, мальчуковых, классных часах - она обычно быстро выходила из себя, и длились они не долго. У девочек классные часы были затяжными. Девочкам, на каждом собрании, она не забывала напоминать, что именно девственность уберегла её от многих неприятных потрясений в жизни, а заодно и от разочарований. А самое главное, что ей есть, за что себя уважать. На одном из собраний, после упрёков по поводу чересчур ранней сексуальной озабоченности учениц и демонстрации себя в качестве альтернативы и живого примера - одна девочка заявила ей: "Нашла чем гордиться"… Скандал был жуткий. Девочка вынуждена была перейти в другую школу.

Олеся Олександровна и директриса школы - были подруги по жизни. Нет, не подумайте, что у них была лесбийская любовь. Упаси Бог! Директриса была тоже баба твёрдых моральных устоев и с придурью. В её кабинете я был частый гость. Постоянные приколы по поводу замазанных мелом сисек - выводили из себя Олесю Олександровну. Она багровела, нервничая, снимала и надевала очки своими испачканными мелом руками, очки становились с каждым циклом всё менее и менее прозрачными, и она уже совершенно одурев от злости, не понимала, почему смеётся весь класс. Нервничала и отправляла меня к директрисе. А когда я под впечатлением от просмотра кинофильма "Чёрный Тюльпан", сделал живописнейший шрам на щеке самого красивого мальчика нашего класса (ему хотелось ещё больше нравится девочкам) - Олеся Олександровна и директриса хотели сообща задушить меня в директорском кабинете. Но после того как я им пригрозил, что спалю, к чёртовой матери школу, а кого-нибудь из них (а если повезёт, то и сразу обеих), толкну под встречный трамвай, когда они будут направляться на работу, и для этого я специально пропущу первый урок, и вся школа будет мне благодарна за это, потому что отменят занятия - их боевой дух ослаб. Ограничилось вызовом родителей и устроенной мне после этого экзекуцией, но на родителей я зла не держал - они люди подневольные.

Олеся Олександровна обладала уникальным даром. С ней конфликтовали сразу все ученики нашей школы. На урок она приходила минут на пятнадцать позже звонка, в школе было достаточно нуждающихся в её внимании и участии. И слово "дебил" можно было услышать в любом уголке школы. И если кто-то попадался на её пути, то она не отпускала несчастного, пока он не услышит всего, что ему необходимо знать о себе самом.

В девятом классе, к нам пришёл новый мальчик. Жора. Хороший мальчик. Мы все были не подарки, а он был не подарок среди нас. С Олесей Олександровной они "подружились" очень быстро. Это была дружба с пристрастием. Причём взаимно. Как-то после очередной стычки с "любимой" учительницей Жора решил поставить жирную кляксу в их взаимоотношениях. Он нарисовал на доске (во весь её размер), довольно откровенную сцену самой настоящей любви, физической. Само собой художник он был никудышный, но главный смысл был передан со знанием дела и довольно убедительно. Я бы даже сказал проникновенно. Все дружно спрятались под лестницей, что бы ни мешать Олесе Олександровне, насладиться зрелищем, когда она войдёт в класс. Некоторые даже заключили пари, что Жору выгонят из школы.

Олеся Олександровна вошла в класс… Мы на цыпочках подкрались к двери класса… Тишина гробовая… Подозрительно… Открываем дверь…

На полу у доски, раскинув руки и ноги, лежала наша дорогая учительница. Все сто тридцать пять килограмм живого веса. Синее платье было задрано, а из-под него высовывались отвратительные розовые из байки панталоны на резиночках. Платье на сиськах не было перепачкано мелом, что и дало нам полное основание полагать - уничтожить произведение Олеся Олександровна не пыталась. На её багровом лице застыли крупные и удивительно круглые капельки пота. Некоторые капельки, достигнув критической величины - извилистыми дорожками сползали по её щекам…

Жору из школы не выгнали. Из школы ушла Олеся Олександровна. Все облегчённо вздохнули. А скоро мы закончили десятый класс, и больше не вспоминали о нашей классной руководительнице.

2004 год

Степан Ублюдков писатель-прозаик, философ, отьявленный негодяй