Великолепно обставленная с профессорским вкусом квартира Афанасия Федоровича Дыни являлась нынче с утра средоточьем омерзительного зловония. Сам Афанасий Федорович в домашней кацавейке и резиновых ботах бродил по квартире взад - вперед и сокрушенно принюхиваясь, тяжело вздыхал. Супруга Афанасия Федоровича, Екатерина Генриховна, кандидат филологических наук, с ногами сидела на диване в гостиной и, болезненно щурясь, то и дело прикладывала к распухшему сочащемуся носу истерзанный нечистый платок. Пол квартиры примерно по щиколотку был залит мутной смердящей жидкостью неопределенной консистенции, водою которою назвать можно было бы с большой натяжкой. "Пропали ковры", - с тоскою думал Афанасий Федорович, - "да и мебель придется выбрасывать…". Из уборной послышался могучий всплеск воды, затем отборный мат, а спустя мгновение в комнату хлынул весело журчащий поток нечистот. В уборной Дыниной квартиры уже битых два часа возился пролетарского вида и склада ума сантехник, но пока безрезультатно.
А ведь еще накануне вечером Афанасий Федорович очень вкусно отужинал. Супруга приготовила любимое овощное рагу, запекла свинину, а на десерт подала чернослив. В 20.00 Дыня отужинал, а в 20.45 направился в уборную, дабы опорожнить нетерпеливо урчащий кишечник. Результат превзошел даже самые смелые предположения, и в этот достопамятный вечер был поставлен рекорд по объему извергнутого из недр профессорского организма кала. Весьма довольный, Дыня направился в ванную, принял душ и улегся спать. Как ему показалось, засыпал он под плеск морских волн, и ему действительно приснилось море - спокойное величественное море, чистое и безмятежное, но почему-то скверно пахнущее. "Экология…", - пробормотал во сне Дыня и захрапел пуще прежнего.
На утро выяснилось, что скверный запах - это не сон, а суровая реальность. Спустив ноги с постели, Дыня тут же отдернул их обратно, поскольку пол был залит водою. Причем вода содержала довольно странные и неожиданные предметы, как-то: презервативы, загадочного вида ошметки, окурки, чаинки, женские гигиенические предметы и проч.. Прыгая со стула на стул, с дивана на кресло, Афанасий Федорович стал перемещаться по квартире, пытаясь выяснить источник загрязнения. Как и следовало ожидать, им оказался великолепный, недавно приобретенный, шведский унитаз. Из него, словно из небольшого родника, лениво проистекал мутный зловонный поток, который медленно, но верно затоплял фекальными водами уютное обиталище семьи интеллигентов. Тут же был набран нужный телефон и вызван сантехник, который, периодически матерясь, пытался, выяснив причину засора, остановить катастрофу, впрочем, как было сказано выше, безуспешно.

В прихожей раздался звонок, и Дыня, кряхтя, пошлепал открывать. На пороге собственной персоной в военной рубахе и синих с отвисшими коленками трико красовался сосед Афанасия Федоровича, подполковник в отставке, весельчак и балагур Николай Захарович Нехилых.
- Ну что, сосед? Творится какой-то непорядок! - выдал сходу Нехилых, - у меня то - тоже все текёть! Хорошо еще, что мы с тобой на первом этаже живем, а то бы всех своим говном затопили!
Нехилых залился гнусавым недобрым смехом.
- Так ведь, собственно… - начал было Афанасий Федорович, как вдруг ему на голову шлепнулась капля коричневатой жидкости.
Подняв глаза к потолку, друзья обнаружили, что весь потолок покрыт крупными, быстронабухающими каплями все той же коричневатой жидкости. Вонь постепенно усиливалась.
- Боже мой, - пробормотал Дыня.
- Ах ты, ёп твою мать! - вскричал подполковник в отставке и, теряя тапки, бросился к двери своей квартиры. Впопыхах отомкнув дверь, Нехилых исчез в недрах своего жилища, а еще через мгновение оттуда раздался нечеловеческий вопль: "БЛЯЯААА!!!".
Через четверть часа дом представлял собой пчелиный улей. Жильцы носились по квартирам, истерично гомонили, причитали, посылали проклятия в адрес ЖЭКа и задавали друг другу один и тот же вопрос: "И у вас, да?". Дыня стоял у открытой двери, прижавшись плечом к косяку и безнадежно наблюдал за суетой. За спиной Афанасия Федоровича остолбенел сантехник, вышедший перекурить.
Фекальные стоки струились по площадкам, ступенькам, заполняли постепенно шахту лифта. Фекалии застревали в пролетах, в замысловатой решетке перил, в ковриках. Наиболее предприимчивые жильцы уже таскали на улицу и грузили в Газели мебель и дорогую технику. Нехилых, пунцовый от натуги, тащил в свой <москвич> громадный телевизор.
- Федорыч! Полное отступление по всем фронтам! Теще отвезем свое добро! У ей и жить будем! Ты давай тоже куда-нибудь драпай!
- Да я … Да, конечно… - отвечал безразлично Дыня.

В квартире шел зловонный дождь. Воды было уже по колено, на люстре висела всякая дрянь. Екатерина Генриховна с писком блевала на диван. Дыня плюхнулся рядом и тупо уставился в окно.
- Ну я это, пойду что ли… - пробормотал сантехник и не дожидаясь ответа, поспешно покинул квартиру профессора.
А Афанасий Федорович сидел на диване и думал о том, что вряд ли теперь обнаружат причину засора, а если и обнаружат, то очень не скоро. Он думал о том, что причина засора - это вещь глобальная и неоспоримая, и что он, профессор и доктор наук, бессилен перед таким коммунальным катаклизмом, как засорившаяся канализация. Даже сантехник оказался не в силах предотвратить катастрофу.
По стенам и с потолка продолжали стекать маленькие суетливые потоки нечистот, начали уже отклеиваться обои и опадать штукатурка, потяжелели намокшие и от этого ставшие громоздкими шторы. Вскоре Афанасий Федорович подобрал ноги под себя и под мерное журчание стал подремывать. Он потянулся, сладко зевнул, голова его упала на грудь, и Дыня провалился в глубокий спокойный сон. Ему приснилось море… Ласковое, теплое, прозрачное море, от которого веяло свежестью, спокойствием и тяжелым запахом говна.

* - автор выражает благодарность 158advocate за консультативную помощь в написании креатива.

©2003 Облом off [J-z]