Когда Грубин был маленьким, его родители, бабушка, дедушка и тетя очень любили заставлять его читать стихи, петь всякие песенки и танцевать. Им очень нравилось смотреть, как маленький неуклюжий Грубин стоит посреди комнаты на стуле и, запинаясь, со слезами на глазах, рассказывает какой-нибудь стишок про елочку или поет песенку про Деда Мороза. Когда у Грубина заканчивалась истерика, тетя садилась за фортепиано и начинала играть веселую польку. Грубин должен был танцевать какой-нибудь забавный танец, чем несказанно тешил папу, маму, дедушку и в особенности бабушку.

Талантами Грубина папа, мама, бабушка и в особенности дедушка очень любили хвастаться перед гостями, которых в доме почти всегда бывало великое множество. Гости тискали и щипали Грубина всласть, а потом заставляли его танцевать польку. Грубин подтягивал серые детские колготочки, утирал нос и, опустив испуганные глаза в пол, пускался в пляс. Но дело в том, что паркет в доме был очень скользким, и Грубин часто и презабавно падал, чем смешил и умилял присутствующих еще пуще. Папа, мама, дедушка, бабушка и особенно гости бывали весьма довольны.

Дедушка Грубина был человеком заслуженным, бывалым и уважаемым. Он очень любил внука. А еще он очень любил петь песни про войну. Бывало, усадит несмышленого Грубина на колени и давай песни петь. "Тачанка", "По долинам и по взгорьям…", "Три танкиста"… Все это были любимые дедушкины песни, и пел он их довольно громко. Еще дедушка очень любил чеснок, а свое лицо в процессе пения довольно близко подносил к детскому личику Грубина, обдавая его отвратительным смрадом. Грубин морщился и тихонько хныкал. Когда дедушка напевался досыта, он заставлял Грубина играть с собой в прятки, войну и кубики. Вообще Грубин был очень тихим и кротким ребенком и не любил шумных игр. Однако дедушке возразить он не решался и всегда послушно водил.

К вечеру возвращался с работы папа. Он пребольно хватал Грубина за подмышки и подкидывал под самый потолок, покрикивая "Агааа!!! Кого-это я поймал!", на что дедушка из комнаты страшным голосом рычал "Подайте-ка его мне! Я ужо его съем!". Потом папа делал с Грубиным самолет, непременно ронял его, а, пообедав, принуждал играть в коридоре в футбол. Грубин сильно страдал от этого, поскольку папа играл довольно жестко и с сыном не церемонился.

Потом за дело бралась мама. Она сажала Грубина за стол и пихала в ему рот всякую гадость. Начинался ужин. Грубин уворачивался как мог, но некоторые кусочки снеди все попадали в его желудок, благодаря чему он ночи напролет либо просиживал в уборной либо гадил в постель.

Спать Грубина обычно укладывала бабушка. Она, как и дедушка, любила петь песни и считала, что любимый внук скорее заснет под них. Однако, ее исполнительские способности оставляли желать лучшего, и Грубин не мог заснуть на протяжении тех полутора часов, в течение которых бабушка пела ему свою долгую колыбельную. Посреди же ночи, как было сказано выше, Грубин вскакивал и несся в уборную. Или не вскакивал и гадил прямо на белоснежные простыни. А поскольку какал Грубин неубедительно и малыми порциями, то процесс превращался в настоящую муку.

Зато потом, когда Грубин подрос, из-за значительных отклонений в психике его не взяли в армию. Правда, потом он все же научился более или менее сносно какать, но это было уже не важно. И стал он жить-поживать да добра наживать.
Тут и сказке конец.

©2003 Облом off [J-z]