- Поверь, мне очень жаль, Юленька. Твой отец был замечательным человеком. Он был настоящим героем, Андрей Петрович помолчал, словно вспоминая что-то.
- Настоящим героем, - повторил он словно глядя сквозь время, так будто оно, прошлое было рядом. Словно его можно было коснуться рукой.
Это быстро прошло, Андрей Петрович вновь перевел взгляд на Юлю. Девушка сидела в огромном кресле рядом с его письменным столом. На лицее ее была печаль. Печаль эта была велика и необорима… У Андрея Петровича сжалось сердце.
А еще в ней видна была сила, такая же, как у ее отца. Покойного ныне…
- Прими мои соболезнования, девочка, - мягким голосом добавил Андрей Петрович,
- Мы потеряли так много…
Юля почувствовала, как к горлу вновь подступил ком, она стиснула изящными руками широкие ручки кресла. Да так сильно, что старинное дерево отозвалось жалобным скрипом.
Нет. Она не станет плакать. Ни сейчас ни, тем более потом. Никогда теперь. Отцу бы это не понравилось. Она поклялась, что не заплачет. Поклялась в день, когда он погиб. И в ней и впрямь было достаточно силы, чтобы сдержать данную клятву.
Юля глубоко вдохнула и посмотрела на Андрея Петровича. На этого доброго и грустного человека, который был самым преданным другом ей и отцу все эти годы.
Все они были такими, все кто окружал его. Начитаны, задумчивы и учены. Воспитаны и при этом невероятно сильны, так невероятно сильны, что порой захватывало дух…
И разумеется отец. Андрей Петрович был прав, для Юли и для всех кто знал его он был и будет вечно настоящим героем. И дело было даже не в количестве людей, которых он спас, не в тех, кого он защитил, кому помог, ради кого пожертвовал собой. Но чем то еще, в чем то неосязаемом, но явно присутствующем в нем всегда, в чем то очень хорошем и истинно светлом.
- Я могу как то помочь?, - спросил Андрей Петрович после продолжительной паузы, во время которой оба они невольно предались тяжелым воспоминаниям.
Юля замотала головой.
- Спасибо вам большое, но все в порядке. Правда. Спасибо.
Юля опустила глаза. Он правда хотел помочь, этот трогательный и чуткий старик. Помочь даже там, где помочь было нельзя.
Вот они герои. Совсем не такие, что рисуют на картинках. В сверкающих доспехах бесстрашно скачущие вперед на встречу опасности... Совсем обычные. Обычные люди в старомодных серых костюмах, глядя на которых не ошибешься. Думая о которых никогда не станешь сомневаться в искренности побуждений.
Андрей Петрович молчал с сочувствием глядя на Юлю.
- Вы сказали отец оставил мне что-то. - робко спросила она.
- О да! - Андрей Петрович встрепенулся, с явной радостью вспомнив зачем он позвал к себе девушку. С радостью от того, что тягостное молчание может быть наконец прервано. Он осторожно достал из ящика стола конверт и протянул его Юле.
- Твой отец передал мне это письмо не задолго до гибели. Он сказал что в случае если что-то произойдет я отдал бы его лично тебе. И только тебе.
Юля начала рассеяно благодарить его хотя было видно что она страшно волнуется. Подводил предательский голос и руки, руки едва заметно стали дрожать.
Андрей Петрович глубоко вздохнул, передав Юле конверт и сняв очки, поспешно спрятал их в боковой карман пиджака.
- Я пойду, прогуляюсь немного. Думаю тебе необходимо побыть одной. - сказал он мягко. После чего поспешно вышел вон из кабинета.

Юля едва слышала его слова, бережно держа в руках бесценный подарок. Много времени и сил потребовалось для того, что бы только открыть письмо. И еще больше что бы хотя бы коснуться взглядом ровных строчек, написанных отцовской рукой.
Сердце бешено билось в груди, так что темнело в глазах и трудно было дышать. Восторг и боль смешались на время в одно, переполняя, изнутри. Сдержать клятву становилось невыносимо тяжело. Но она была достойной дочерью. Отец тоже никогда не нарушал слов и никогда не сдавался.

- Милая доченька. Я всегда хотел сказать это тебе, но никогда не мог отважиться. Если ты читаешь эти строки это значит, что меня уже нет в живых. И время пришло. Я хочу сказать тебе, что очень сильно люблю... Я люблю и восхищаюсь думая о существовании одного невероятно близкого мне человека…

Вновь потребовались силы, чтобы начать читать дальше. Юля знала точно, что ближе нее у отца никого никогда не было. И теперь она жалела лишь о том что не успела сказать ему о том же самом. О том как сильно она любила его, как сильно ей будет его не хватать…

- Уверен что слова мои не будут для тебя откровением. Ты умница и всегда хорошо понимала меня. Ты всегда знала меня лучше, чем я сам... Доченька этими словами я признаюсь в любви человеку с которым провел рядом всю свою жизнь. Человеку, чьими поступками всегда восхищался. Того, в ком всегда был уверен. С ним вместе я разделил самые прекрасные минуты своей жизни. На него я всегда возлагал все свои надежды. Его и только его я любил и боготворил все это время. Я всегда был благодарен господу богу за то, что этот человек был у меня. И теперь у меня достаточно сил, чтобы посмотрев правде в глаза, сказать. Этим подарок судьбы всегда, все это время, были не кто-то из моих друзей, и даже не ты дочь моя. Эти прекрасным существом все эти годы был для себя я сам.

Глядя на горящее в огромной хрустальной пепельнице письмо девушка поняла наконец. Он всегда был поистине честен. Честен до самого конца.
Сила героя была всего лишь в том ,чтобы быть самим собой. А это… Это как раз труднее всего.

Огонь быстро погас, а Юля сидя на кресле тихо разрыдалась, закусив до крови правую руку. Чтобы только не закричать и не напугать добрейшего Андрея Петровича, чутко дежурившего все это время за дверью…

Frost.