У меня есть подруга. Ее зовут Марина. Мы знаем друг друга с самого детства. Нет, не так. . .
У меня есть друг. Подружка - какое-то блядское слово, сразу в голове возникают две халявистого вида телочки, дружно хихикающие, но в глазах у каждой кислотного цвета краской поверх зрачков - надпись: "Будешь рыпаться - раздавлю", и дальше опять мирного вида телачки, болтающие ножками и косичками в такт какой-нибудь попсовой музыке.
Она - не такая. Она - сильная, искренняя, она - друг. Слова "неудача" для нее не существует, она из всего извлечет пользу. У нее в жизни было много дерьма (банальная фраза, я понимаю, однако, могло быть и меньше), но она умеет во всем вокруг видеть хорошее. Например, Марина очень боялась своего отца, пока не попала в аварию, а он почему-то подумал, что - по его вине, и казнит себя до сих пор. Бывают такие конченые люди. Она говорит, что это ему - наказание за ее детство, и теперь она может делать с ним все, что захочет. Так что - покалеченная нога и 2 года, выброшенных нахуй из жизни вместе с кучей использованных шприцев в грязных от крови больничных повязках - небольшая плата за такое моральное удовольствие, как ежедневное унижение своего бывшего мучителя, за спокойное наблюдение его падения в гавно. По-моему, она ведет себя с ним как ебанутая сучка, издевается как только может, но ей это нравится, очевидно. Хотя она - натура не злобная. "Зато, - говорит она, - женихам моим хорошо: вся сучливость и истеричность уходит на папочку". Женихи, правда, не ценят такого ее благородства и подолгу не задерживаются, только Марину этим не расстроишь - она любит свою свободу, и, расставаясь каждый раз, радуется вновь ее обретению. Я - совсем не такая, я долго еще помню запах и прикосновения любимого, долго еще потом ласкаю свое обнаженное тело по ночам, представляя, что это его большие твердые руки трогают мою кожу, довожу себя этим до исступления, плачу, напиваюсь, и тогда только засыпаю. Марина до такого не дойдет никогда. Я порой даже сомневаюсь, любила ли она кого-нибудь, ибо слишком легко она забывает и выбрасывает свои отмершие "половины".
Мать свою она тоже никогда особенно не любила, и когда та дарила подарки, Марина чувствовала какое-то неприятное ощущение то ли вины, то ли жалости, зарождавшееся в кончиках пальцев от прикосновения к предмету, еще несущему на себе слой материных молекул. Предмет ей хотелось тут же бросить и убежать куда-нибудь, подальше от этого заботливого, выжидающего взгляда: "Как будто она - святая, и хочет сделать меня счастливой, а я - неблагодарная тварь, не люблю ее". Поэтому когда родительница тронулась мозгами, Марина сказала мне, что освободилась от ненужного чувства вины - дескать, мать ее тоже никогда не любила, не могла в силу точившей ее издавна болезни. Я так не думаю, я помню ее мать еще здоровой, она была умной, спокойной женщиной, и действительно желала детям счастья, но к 45 годам что-то внутри нее сломалось, и она превратилась в бесноватую психичку, временами впадающую в депрессии с приступами раскаяния. Наверное, если бы с моей мамой такое случилось, я бы сама сошла с ума, но Марина говорила, что ей всегда интересны были психические болезни, а тут - такая возможность наблюдать воочию изменения личности. . .
Что ж, она - очень сильная девушка, ничто не может ее сломать, испортить ей настроение. Когда ее фактически изнасиловал бывший бойфренд, она сказала: "Сама виновата, нефиг было его задрачивать своей "дружбой". Расстались - значит, расстались". Я плакала, глядя на нее, жалела, думала, какой он гандон, даже хуже - дырка в гандоне, от которой никакой пользы, кроме как радость поделиться частью доморощенных хламидий с ненавистным отростком. А она стояла передо мной, как изваяние, только глаза живые, с дьявольским огоньком: "Зато какой адреналин!!! Блин, страшно сказать, но мне даже понравилось!" Так она открыла для себя сексуальные игры. Она говорит, если бы не тот случай, то "ее сексуальная фантазия так и была бы закупоренной, плесневела бы в подвалах ее разума", и она никогда бы не узнала, что за кайф кончать со связанными руками, или играть в "Повелительницу и Раба" и связывать партнера. Она даже в этом нашла что-то хорошее! Я восхищаюсь ей, она - мой кумир. Она - мой лучший друг, я люблю ее, это взаимно, я знаю. И нихуя мы не лесбиянки, нет. Просто отличные друзья, она поддержит в любую минуту, пожалеет, когда нужно, приободрит и всегда будет рядом.
Марина - мой лучший друг, но у меня есть еще много друзей. Они все разные, у каждого свои страсти, свои желания. Мы видимся каждый день. По разные стороны зеркала. Каждый раз, когда я смотрюсь в него, я вижу там кого-нибудь из своих друзей. И не надо никуда звонить - мы не буйные:.