Скоро ли сказка рассказывается, да не так долго баба разводится.

На то самое.

Вот если тебе там двадцать, и кожа почти без молодых там прыщей или там пузана нет пивчанского, то проблем как бы не так много.

Вроде лет десять назад слушал и смотрел один клип, так там такой бодрый красивый тридцатилетний щегол песни исполняет нежным тенором.

Сейчас глянул свежий его же ролик: какой-то жопасто-пузатый дядя с брылами и лысоватой головой хрипит в духе Розенбаума.

Так вот этот жопасто-пузатый дядя с кривыми зубами еще получше меня выглядит.

Утро в хату, хуяторам в радость, но проблема еще жестче.

Я же вообще-то теперь француз. Расейского характера и происхождения, да только паспорт с орлом давно забыл продлить. Живу в Париже, столице мирового секса.

Акцент жуткий, перегар от винища из дешевой местной а-ля Пятерочки, морда крррасссная (не каждый молодой тут Евдокимова вспомнит), так что местный люмпен, так сказать.

Что остается в сухом остатке?

Могу подойти на остановке к сельской девчушке, но она, не дав мне сказать и слова, просто уступит место на лавочке.

Могу цепануть алжирку. Было дело, на вокзале помог ее детям открыть чипсы, слово за слово, проснулся - и понял, что вчера все-таки перебрал и 60 лет на женском теле-таки оставляют свои следы.

Могу поймать пожилую украинку-беженку. Рассказать ей о братстве народов, угостить круассаном и потом продираться среди густые кусты с налетом перхоти.

Но квартирный вопрос требовал местной. Чтобы не тратиться на отели или там прочие рестораны с булочными.

И тут мой дружбан позвонил:

Привет, хуятор! Все так же втыкаешь в Удафком? (/это продактплейсмент, чтобы повысить шансы выйти из корзины/)

А то!

Ну раз так, то приедь, почини моей соседке кран, капает! Да и вообще… В разводе дама, месяца три без мужика.

Что я сделал? Побрил тупой бритвой яйца, помазал подмышки лосьоном (вдруг перебьет вчерашний запах немытости), почистил зубы без пасты (кончилась!), выудил вчерашние носки из корзины (полежали в корзине для стирки? почти чистые!), взял один презерватив (реалистично оценив себя), прыгнул в метро и поехал к ней.

Звонок в домофон.

Картавый нежный голосок пригласил в квартиру.

На табличке было написано что-то типа Lousie Martinyen.

“О, милая Луиза, я вам не только кран же починю сегодня, так надеюсь” - подумал я.

Открыла дверь. В шелковом халатике. Который скрывал по-девичьи небольшую грудь, но выставлял напоказ немного морщинистую шею и полноватые в синих прожилках ноги.

Слово за слово, починенный кран и выпитый кофе…

Мои потные носки, семейные трусы и ее лифчик рисуют восхитительный узор на полу.

Ее сдавленное восклицание “дециметр, дециметр” дает мне понять, что она в восторге от моих размеров.

Соски с пробивающимися жесткими черными волосами и милые гусарские усики возбуждают все сильнее.

Милая француженка Луиза Мартинян шепчет мне: “Пнти! Барбаджогх! Джэб тэрох! Търкем гельхит!”

Коротко сказка рассказывается, да не скоро дело делается. Через целых двадцать секунд слажу с нее, нежно целую и прощаюсь, мол, дела еще есть, но типа завтра позвоню.

Она говорит мне:

Чгитем!

“Какой-то странный нормандский диалект, что ли”

Ау ревуар, мон амур - выдавливаю я.

Наконец-то за десять лет во Франции я выебал француженку.

И пусть она весит сотню кило, и пусть она говорит на нормандском.

Я люблю тебя, Франция! Ради этого я сюда и приехал!