- У Вас была женщина за пятьдесят?
- Да, только сначала она хотела за сто.

Первые дни стоянки в чужом порту всегда проходят по одному сценарию: виски и бренди, заполированные пивом, обнуляют до заводских настроек пришедшую было за рейс в раздрай нервную систему.
Так, что два-три дня можно смело вычёркивать.
И если через эти три дня пароход снова выходит в море, то на память о посещении иноземщины остаются только складированная на корме разнокалиберная стеклотара и отметка в загранпаспорте: прибыл - убыл. А был ли?
При ином раскладе, возможно, и удастся выбраться на большую землю и приобщиться к плодам закордонной цивилизации.
Тут уж кто во что горазд. Кто прочёсывает распродажи и барахолки, не гнушаясь даже свалками всякой рухляди, кто топчется до изнеможения по музеям-колизеям и прочим зоопаркам, а кто фанатично и непримиримо тормошит припортовые бары и примкнувшие к ним затихарившиеся заведения, уходя всё дальше от родимого белого парохода в тёмную, томную, липкую ночь.

Два брата-акробата Зелёных, взрывники по профессии и раздолбаи по жизни, навигатор Мотя, бухгалтер по образованию, рубаха-парень в матросском тельнике, и я - старший товарищ геофизик, слегка анархист, слегка куртуазный маньерист, слегка бухаю.
Эскадрон едва ползучих, продрав глаза и узрев наконец Terra incognita в шаговой доступности, собрав в пучок оставшиеся силы, решились на этот шаг по парадному трапу с настроением трюмного кочегара, спускающегося к топке броненосца “Потёмкина” Императорского флота.

Причём шагали мы не просто так, куда попало. Наше слаборитмичное движение имело свою идеологическую подоплёку. Мы шли болеть за наших.
Точнее, мы намеривались найти спортбар с большим экраном, чтобы отболеть на всю катушку за наших в игре с не нашими.
Вообще-то я болею за “Кубань”, Мотя - за “Факел”, а Зелёным по фиг, где водку жрать, лишь бы с пивом, они с Урала.

С наскоку набег не получился, то экран маленький, то народу всякоразного, что не продохнуть. Пришлось слегка забуриться в глубь от набережной, но зато надыбали большой экран в абсолютно пустом баре.
Грустный бармен, неспешно полирующий стаканы, настроил наш футбол и принял заказ на бутылку виски и пиво с орешками.
Пока шла предматчевая разминка, представление, то да сё, мы тоже хорошо размялись и заказали ещё бутылку.

Наконец, в центре поля наши пнули куда-то мяч, и всей толпой бросились его искать.
Потом весь первый тайм, как истинные дуболомы, стали стеной перед своими воротами и принялись рубать не наших под самый корешок, не обращая внимания на мяч, счёт на табло и дядьку со свистком.
Короче, на перерыв наши уходили, еле волоча ноги, как лесорубы с таёжной делянки.
Не наши сыграли так себе, на троечку. В том смысле, что три банки нам закатили на сухую.
Ну что тут поделать, в перерыве мы тоже довели наш счёт до трёх в ноль в пользу бармена.

На перерыве двинувшие в поисках ватерклозета Зелёные братья через несколько минут вернулись с выпученными глазами, матерясь и даже заикаясь.

- Achtung! - заорал первый Зелёный.
- Drang nach Osten! - поддержал его второй Зелёный.
- Achtung! Drang nach Osten! - заголосили Зелёные оба два сразу, и первый, и второй.

Суть кипеша. Во-первых, бармен, в ответ на их вопрос о коммунальных удобствах, потребовал с них три бакса. А во-вторых, открыв указанную барменом дверь, ходоки вместо сантехнических приспособлений узрели в пустой комнате обитую дермантином кушетку.

- Achtung! Drang nach Osten!

Этот клич постоянных посетителей удаффкома резко взбодрил футбольную общественность в нашем лице, и мы обозрели окрестности просветлённым взглядом.

Весь бар, кроме нашего угла, был заполнен парами чёрных мужиков, сидящих в обнимку за столиками.
Ни мы, ни наш футбол их похоже не интересовали, пока во всяком случае.

- Всё пропьём, но флот не опозорим!

Наши с угрюмыми рожами вышли на второй тайм, мы, с примерно такими же, добивали третью бутылку.

А что ещё нам остаётся. Смотреть в окружении чёрных педерастов на игру белых педерастов, я вам скажу, весьма сомнительное удовольствие.

Но, как изрёк один из наших на TV: - Ваши оргазмы - это Ваши проблемы!

Финального свистка мы не дождались. Похоже, и наши и не наши сегодня тут не наши.

Взяли вдогонку ещё бутылку и двинули на пароход с настроением трюмного кочегара, поднимающегося на палубу после вахты у топки броненосца.

На следующий день за обедом футбол даже и не вспоминали.
Электронщик Вася Dolby расписывал чудеса местного зоопарка, который он посетил накануне.
И тут я вспомнил о прелестных ушастых зверюшках на фасаде ночного клуба, что видел в городе на прошлом заходе сюда год назад.
Хватит насиловать организм спортом высших достижений.
Пора прикоснуться к чему-то высокому и прекрасному, например упругой женской груди четвёртого размера в приторном полумраке уютного заведения с простеньким названием Playboy.
На том и порешили.

Об ушастых и пушистых.
Белый Кролик из Страны Чудес, Братец Кролик под терновым кустом, кролик Роджер из Мультауна и прочие англосаксы, начитавшиеся Зигмунда Фрейда и наслушавшиеся Джими Хендрикса в своих норах, представляются мне сильно комплексующими типами на психоделиках, неврастениками и эксцентриками.

То ли наш серенький Зайчик-побегайчик.
Вылетит из тёмного леса в чисто поле, только ветер за ушами свистит. А нам всё равно!
Никаких тебе комплексов и закидонов - косим трынь-траву.
Своим пофигизмом и лёгкой беспечностью доводит волка просто до коматозного состояния.
Ну, заяц, погоди!
И в целом, парень он простой и надёжный.
Даже Кащей смерть свою, что на конце иглы, хранит у него в яйце.

Но, самое прикольное тут в том, что, как не пытались генетики-алхимики скрестить нашего зайца с ихним кроликом, ни хрена у них не вышло. Природа противится.
Это только с виду мы похожи, а внутри и рядом не стояли.

(Кстати, припомнилась мне чудная сказка на удаффкоме лет пятнадцать тому назад.
Как Кащей мастырил иглу в яйцо, яйцо в утку, утку в зайца.
Трагикомедия. Аффтар - Ацкий Сотона! Дедушка Мазай читал и плакал.)

Вечером, рассекая солёный приморский зной в лучах багрового субтропического заката, четвёрка страждущих двинула в оживающий после дневного пекла и шуршащий зеленью купюр город.

Стоящий у клубных дверей гоблин слегка умерил наш пыл - до открытия оставалось ещё около часа. Отошли немного по улице и разместились за столиком на воздухе в паре десятков метров с видом на ушастых кроликов на стене.
Мы с Мотей по привычке начали с виски, Зелёные замутили коктейль.
На уличной террасе кроме нас только две девчонки за столиком напротив.
Конечно, после пары накатов к ним братаны и подъехали с известным интересом, но получили полный отруб - студентки, прихлёбывая газировку, переписывали в своих тетрадках какие-то конспекты. 
Даже не дотерпев до обозначенного времени бьющие копытами уральские маралы рванули вниз по улице.
Мы же с юным навигатором, тщательно пережёвывая, размеренно докушали свою поллитровку и неспешно двинули на встречу с прекрасным.

Когда спустились в эту кроличью нору, Зелёные уже сидели за столиком в уютном кабинете.
Посреди небольшого зала девушка с веслом и обнажённой грудью исполняла акробатический этюд - мы на лодочке катались и разврату придавались.
Только мы подсели к братанам, как к нам подскочила стая крольчих в боди с пушистыми хвостиками и ушками на макушках. Весело чирикая, набились в кабинку и пристроили свои аппетитные попки нам на колени.
Тут же сразу возникший рядом халдей принял заказ на восьмерых.
Все дружно заказали виски. Конвейер по выкачиванию наличности из наших карманов заработал на полную катушку.

Девицы весело и задорно рисовались перед нами своими пышными бюстами и голыми коленками, не забывая при этом подбивать на всё новые заказы.
Как, наверное, уже догадался наш пытливый читатель, среди них были и те студентки, что давеча отшыли нас в уличном кафе. Бизнес и ничего личного.
Наша попытка заказать сразу бутылку виски наткнулась на строгий уклад этого подземного заведения - алкоголь только на разлив. А тот разлив выносит бабло как цунами, рюмаха здесь стоит как пузырь в соседнем супермаркете.

Зелёные братья, оценив весь расклад, решили смыться - время идёт, бабки летят, а бабы только вприглядку.

Наше с Мотей веселье продолжалось.
Я с навалившейся тяжестью пропитых дней лицезрел эротические танцы у шеста, отхлёбывая из рюмахи в объятиях девахи.
А кореша переклинило. Стал свою студентку разводить на плотские утехи, но она заломила такую цену, что на эти деньги можно было бы построить рядком весь тутошний кордебалет.
Когда аукцион, сопровождавшийся обильными висковозлияниями, был окончен, договаривающиеся стороны остановились на сумме в пятьсот баксов.
Проведённый Мотей после расчёта за выпивку аудит показал значительную недостачу до требуемой суммы наличности в кармане.
Крольчиха, вертя хвостом, непрерывно прессовала клиента, не давая ему расслабиться.

На просьбу о кредите я ответил отказом.
Во-первых, наличности было в обрез.
Во-вторых, участвовать в этом аттракционе неслыханной щедрости мне не хотелось.
Тогда девица предложила снять кеш в стоящем у входа в заведение банкомате.
Мы с Мотей вышли на воздух.
Гоблин на месте, банкомат на месте, а тугриков нет - Мотя нервно тыкает по клавишам, но всё мимо денег, пин-код из башки выдуло напрочь.
Унылою толпою спускаемся с ним обратно в эту нору эротических разводов.
Мотя с хлипкою надеждой поплёлся к своей заводной крольчихе.
Я завернул налево в сторону коммунальных удобств.

Открываю дверь кабинета и торможу перед сидящей на крышке унитаза ушастой пушистой зайкой с дымящей длинной тонкой сигареткой.
Пока в поисковике персонального компьютера мечутся какие-то импортные буквы - Sorry, Scusi, Nicht verstehe - зайка своей лакированной лапкой цепляет меня за бляху джинсового ремня и тянет в глубь. Всё чудесатее и чудесатее...
Из заднего кармана достал немного зелени ей на прокорм.

В ритуальном зале всё та же девушка с веслом, в кабинке спит умаявшийся за вечер ходок Мотя.

Вызвал такси, загрузил навигатора и на пароход.
А говорят, что наши люди в булочную на такси не ездят.

На следующий день за обедом про зоопарк даже не вспоминали.
Зелёные, заложив противолодочный зигзаг, молча прошмыгнули мимо кают-компании.
Мотя, весь на измене, отметал все предложенные мной варианты.

На правах аксакала, саксаула и в память об отце русской демократии я предложил напруженному бедолаге поехать в номера.
Ну, поехать, это так, фигура речи.
В десяти минутах ходьбы от главных ворот порта распахнуло свои двери весёлое заведение на все случаи жизни.
Длиннющий и узкий, словно товарный состав, бар со стойкой с одной стороны и рядом столиков с другой стороны в незримой из-за табачной завесы дали заканчивался заветной дверью на второй этаж.
Мы с Мотей начали свой неспешный проход сквозь галдящую разномастную разноязычную толпу девок и мужиков всех цветов и оттенков кожи и гардероба.
Делая регулярные остановки по требованию для принятия дозы чего-нибудь тонизирующего и сосудорасширяющего.

Наконец, завершив свой слаломный проход и сказав заветное - “Сим-сим откройся”, поднялись на второй этаж. Он был вполне под стать первому.
Длинный коридор с кабинками по одну сторону. Вернее будет сказано - фанерными халабудами с цветными занавесками с соответствующим мебельным гарнитуром внутри.

Вышедшая на встречу полумадам, окинув нас оценивающим взглядом, подала зычную команду: - “Алле-оп!”
Пред нами материализовалась группа товарищей женского полу в количестве пяти-шести человек, выстроившаяся как показалось чисто по географическому признаку. Это очевидно вид юного навигатора так на ни подействовал.
Восточная Африка, Индо-Китай, Филипины.

Мой подопечный, окинув этот живописный пейзаж заинтересованным взглядом, выразил свои эмоции русским народным словом на букву з.., “Zehr gut”!

Я, откланявшись, спустился вниз, оставляя своего мальчонку в надёжных опытных руках.

Найдя свободный табурет, скромно присел у стойки в шумной толкотне вокруг.
Были когда-то и мы рысаками.
Лёгкому ненапряжному сплину вполне соответствовало пойло, которое почему-то называлось виски. Несколько рюмах вперемежку с сигаретами помогли скоротать время.
Пара девок пыталась меня расшевелить своими телесами, но я не повёлся на эту игру.
Руссо туристо - облико морале!
Во всяком случае на сегодня.

В нос шибануло запахом палёной резины - это рядом подсел в прошлом бухгалтер, а ныне морской бродяга и рубаха-парень Мотя.
Пили молча. Сквозь кабацкий шум пробивался теребящий душу бибоп.

Разбудили истошные крики чаек в открытый иллюминатор.
Пароход весело бежал по лёгкой волне.
Боцман со своей гопкомпанией из пожарника скатывал палубу, загаженную за время стоянки этими белокрылыми.
Их создатель сотворил на пятый день стоянки в порту.
На шестой - всех остальных, и белых, и пушистых.
И все твари.