Она психовала от нежности, жарких слов.
Строга, автономна, вдали от людских пересудов.
Но в шумных залах среди накрытых столов,
От рюмки хранила свое беспримерное чудо.
Молилась, когда не пил и срывалась в крик.
Когда заливал "казёнку" в бездонное брюхо.
А он «лебедей» выгуливал каждый свободный миг,
В груди однолюб, но в штанах ловелас и шлюха
Они почти не бранились, зачем и когда?
Но чаще ночью на грани фантазий потных
Она в темноту кричала со всхлипом: Дааа!
И он ей вторил такими же "Дааа" бессчётно.
Она упрекала: Бескрылый ты гад без идей.
Вот так и помрёшь слесарюгой в грязи, бесславно.
А он смеялся, но делал прекрасных детей,
И в этом деянии сволочь не ведал равных.
Горели закаты, луна сквозь пространство плыла.
Она улыбалась, он млел от её улыбки.
Была ли меж ними любовь? Да пожалуй, была.
Барачно-мещанского типа, с оттенками скрипки.