Часть первая. Одесса- Питер.

Одесса город небольшой и родственный. Особенно местечковы в нем центральные улицы. Я никогда в жизни не стала бы здесь Аленочкой, не родись в этом городе мой муж, и, не имей он тут родных, знакомых и одноклассников. Я могла  прожить в Одессе всю жизнь, остаться одной мне ведомой Аленой, и никогда не стать Аленочкой. Этот южноукраинский суффикс –-чк-, невозможно заслужить , этот суффикс присваиваивается только по факту родственности. Ты можешь быть сколь угодно хорошей или плохой, но Аленочкой ты становишься лишь из принадлежности к кому-то родственному.
Итак. Я - Аленочка. Я прожила в этом городе пять лет и меня здесь так и называют Юрина Аленочка. Здешним людям на меня в общем -то пофиг. Для них важно, что я Юрина. А мне на них не обидно, мне смешно и интересно, интересно, что я Аленочка.
Всю жизнь я считала, что имя у меня строгое и ласковое. Иногда я Алена, для родных - Аленка. Но никогда до Одессы я не мыслила себя Аленочкой.
О том что Одесса мама, а Ростов папа не знает только нечитающий. Мне это всегда казалось надуманной вывертью. А вот о том что Одесса и Питер это города интеллектуально родственные, всегда мнилось истинной правдой. Когда-то давно, сидя на пьяных вечеринках Одессы, я хохотала до слез, слушая рассказы о том, как бандиты Одессы ездили в Питер повышать свою квалификацию. Мои бесшабашные друзья рассказывали о Питере с такой любовью, с которой они вещали только о доступных им женщинах. И никогда в этих рассказах не было соперничества, только смех и любовь. Только радость и взаимопонимание.Что-то такое родственное сквозило во всех этих россказнях, что однажды, когда мне было очень плохо, я купила путевку и поехала из маленького южного города  именно в Питер.

---

Поездка задалась сразу. В одном со мной самолете летел Леонид Филатов. Легендарный летчик из «Экипажа» Он пил коньяк и захлестывал вокруг шеи кисти серого шарфа. Я влюбилась в Питер еще не долетев. Мне сразу понравилось Пулково и не вызвала недоумений окраинная гостиница. Я привезла в Питер чемодан вечерних нарядов и верила, что этот город даст мне возможность их обнародовать.
Нельзя сказать, что Питерсбург меня обманул, но озадачил точно. В первый же день моего пребывания в гостинице в номер позвонил земляк и предложил посетить Эрмитаж.
- я сказала: -МММ…, да-да, Конечно. Почему бы и нет. –И пошла с ним в Эрмитаж.
- Ничто так не может испортить Эрмитаж, как моряк дальнего плаванья, думала я, шастая с приятелем по подземным архивам Питерского музея. Я отсмотрела с ним все копья и наконечники племен древнерусских впадин .) И не могла понять с какого хрена эти копья надо смотреть именно в Эрмитаже.И, вырвавшись от приятеля в верхние залы музея, наконец-то застыла в почтении перед картинами Рубенса. В сравнении с подвальными копьями это было прекрасно.
А затем, приятель пригласил меня в ресторан. В декабрьском Питере было так холодно, что на вечернюю выгулку я пошла в дубленке , вечернем платье и дутых сапожках. Я ожесточенно месила дутиками питерскую снежную кашу, и де-то на пол пути к ресторану замерла на обледенелом мостике и возомнила себя «Незнакомой» Крамского. Я выглядела один в один как она: дурацкая шапка на голове, теплый тулуп и взгляд! Взгляд из ниоткуда в никуда. Питер к подобным взглядам располагает.
Мы с приятелем сидели в холодном питерском ресторане 90-х и слушали , кого бы вы думали? В холодном еще Ленинграде мы слушали Жванецкого. Михал Михалыч читал «Еврейский теплоход» и я хохотала над ним больше чем весь немногочисленный зал. Мне было очень смешно: я удрала от своих южных провинциальных  проблем в Питер, отсмотрела в Эрмитаже копья древних славян и в коммерческом ресторане Питера слушаю любимые рассказы Михаила Жванецкого. Мне это казалось смешным.
После ресторана я попрощалась со своим кавалером. Выбросила в Неву пакет с ненужными босоножками и  уехала в Москву. Но это уже другая история. Не питерская. )
Но, эта история тоже сродни перверсии имен Алена и Аленочка.

Часть вторая. Путешествие из Петербурга в Москву

Каждая девушка мечтает о романтическом знакомстве. О  знакомстве, которое увенчается замужеством и фразой «Они жили долго и счастливо и умерли в один день».
В наши дни, мечтая о подобной романтике, девушки представляют себе Мальдивы, Бали, в печальном случае - Португалию. А во времена моей юности я знала лишь два варианта счастливого стечения обстоятельств - поезд и самолет. И, так мой как перелет из Одессы в Питер не увенчался замужеством, то из Петербурга в Москву я решила ехать поездом. И,  учитывая то, что это было не первое мое знакомство с железнодорожным транспортом.  А все предыдущие поездки  ознаменовались лишь знакомством с рыдающими младенцами и храпящими мужиками, то в этот раз я шиканула, и купила билеты в СВ.

Моя подруга Алла говорила:
- В поезд нужно надевать все самое дорогое. Даже если у тебя украдут чемодан, все лучшее останется на тебе. Поэтому в Московский поезд я садилась при полном параде. Дубленка австрийская замшевая. Блузка белая венгерская. Жилетка люрексовая синяя, и, конечно же, джинсы левис, американские. В ушах девушки блистала бижутерия из торгового синдиката, а запястье левой руки украшали электронные часики в перламутровом браслете. Я первый раз в жизни ехала в СВ, и, в ожидании попутчика, представила себе все прелести грядущего знакомства.
Возможно, это будет бесшабашный лихач-аферист. А может, несчастный, соскучившийся по мимолетной любви чиновник. А может,  может, моим соседом окажется молодой перспективный ученый. Или? Или британский шпион?! Я сидела в купе вагона, ждала свою романтическую встречу и согласна была даже на измену родине. Мне нужна была романтика, и гори оно все огнем!
За минуту до отправления поезда дверь купе с грохотом распахнулась и на пороге возник Он,  красавец-мужчина в кепке -аэродром.
-О! –сказал  красавец.
- Да за что мне все это?!- наметанным взглядом вычленила я из гардероба красавца тапки производства молдавской фабрики «Флоаре».
- Здравствуй, дорогая! Здравствуй. Пить будешь? – Распихивал по полкам купе чемоданы с цветами-фруктами мой прекрасный визави.
- Буду! – Махнула я рукой на романтическую мечту. И до утра бухала с парнем примитивное домашнее вино. Ну, а что мне оставалось делать? Спать с грузином в одном купе я боялась.
Рано утром «Красная стрела» примчала девушку и грузина в Москву. Лица наши были кислы, как недопитое вино, а глаза тусклы, как туманное московское утро. Не прощаясь я потащила по перрону не украденный чемодан, сохраненную честь и брякающую в ушах дорогостоящую бижутерию.

-

Часть третья. Москва.

В Москве я поселилась в «Олимпийском». Ну, а куда я могла поселиться? Нас  туда возили еще в школе. Сходила в Третьяковку, погуляла по Арбату, посетила ночной клуб. В Москве было холодно. Нет не холодно. В Москве было минус двадцать и я задыхалась от этого морозного сухостоя. Но! Но главным откровением моего пребывания в столице  явилась то, что московские мужчины носят кальсоны. Даже то, что мою случайную знакомую чуть не изнасиловали в ночном клубе, не впечатлило меня настолько, как подштанники  московского знакомца.
До приезда в Москву, я, выросшая в теплом южном городе девушка, считала, что кальсоны носят только военные, в поле боевых действий. А когда мой  московский любовник снял штаны, а под ними оказались еще и колготы. Мое либидо  улетучилось немедленно,  и захотелось  пожалеть мужика, и поцеловать в лысеющий лобик. Я до сих пор не могу смотреть без улыбки на мужчин в кальсонах. Эти заботливые теплые  штаники  будят  во мне воспоминания о столице Советского Союза, и, что-то стыдливое,  материнское и асексуальное.
А так-то, Москва была большая. Москва была бесконечна! Нет, она не была такой большой, как море Катаева. У моря всегда есть берег и есть горизонт. И моря я не боюсь. А Москвы боялась. Москва была огромной, как море без берега и даль без горизонта. В Москве я все время куда-то ехала, и, едва достигнув определенной точки, тут же устремлялась в другую. В Москве я не знала куда стремиться. Не чувствовала под ногами палубы корабля, иль тверди суш. Очень быстро этот квест мне наскучил. И только поездка в Подмосковье утихомирила мое душевное нездоровье. По воле случая, мне пришлось съездить в небольшой подмосковный город. Сейчас я даже не помню его названия. Я везла туда посылку из южного города. Передача была небольшой, увесистой и так воняла чесноком, что хотелось выбросить ее нахрен. Однако, в этой бесконечной Москве, посылка из Одессы явилась для меня неким берегом, кусочком суши, примирившим с безразличием огромного мегаполиса.

Я ехала в Подмосковье пол дня. Тряслась в метро, толкалась в электричках, шагала по заснеженным улочкам, и, наконец-то, прибыла в квартиру моего адресата. Семья, в которую я приехала была большой, как Москва. В трехкомнатной хрущевке жили старики, старухи, папы, мамы и безумное количество детей. Дети умудрялись кататься в этих стенАх на велосипедах, а старики мирно дожидаться очереди в клозет. В этой семье никто ни с кем не ссорился, люди в ней жили в каком-то бесконечном преддверии праздника. И именно я, стала для них этим праздником.
- Моня, Моня, иди сюда и смотри. Иди и смотри, что нам прислали из Одессы.
- Мама Флора, Вы только посмотрите на это сало, у них по-прежнему  шпигуют  его чесноком.
- Дети! Дети, идите сюда. Идите и смотрите, что вам прислал  дядя Гриша. Это называется бринза, дети!
Глава семейства в извозданных пальцами очках долго читал вложенную в посылку записку. Шевелил губами. Смахнул  со щеки слезу и сказал.
-  Аленочка, девочка. Вы сделали нам настоящий праздник.
ССука, в каком-то богом забытом, сто первом от Москвы городке, я вдруг, внезапно,  оказалась Аленочкой.
Я взяла с деревянной доски, кусочек бессарабской брынзы, подержала во рту, дождалась когда замерший в соли вкус овечьего молока растечется по языку. И поняла, что очень хочу домой. Очень-очень хочу в оттепель маленького южного города, в котором на базар ходят пешком, за хлебом  ездят на велосипеде, и шлют с оказией посылки с салом. Мне очень захотелось домой, туда где я рано или поздно становлюсь Аленочкой.  Где гудит в тумане маяк,  не бывает минус двадцать, и где  местные мужчины не носят отвратительных теплых кальсон.

Часть четвертая. Финальная.)))

Я не буду посвящать вас в подробности моего путешествия из Москвы в Одессу. Но все там было прекрасно. И чистые простыни, и улыбчивый попутчик, и мягкий ароматный коньяк.  А утром на перроне одесского вокзала сияло солнце,  на лицах случайных любовников не было сожаления, и только глаза их  лучились бесстыдством мимолетного счастья.
- До свиданья, Аленочка.- Попрощался со мной  одессит.
Я засмеялась, нырнула под крышу такси и навсегда поверила в то, что в жизни не бывает случайных встреч.
Я и сейчас верю, что и  мой Питер, и моя Москва, и мой грузинский герой, и московский любовник в штаниках, и трогательная семья из Подмосковья, и случайный попутчик в поезде Москва- Одесса, все в моей жизни вело к тому, чтобы в один прекрасный день я  превратилась из Алены в Аленочку.  Смешливую одесскую Аленочку.