Кафана открылась в семь вечера, а уже к четверти восьмого тут яблоку было негде упасть, и те, кому не повезло успеть ухватить стол или хотя бы стул внутри заведения, теперь толпились у входа, на крохотном пятачке метров десяти в длину и таком же в ширину, который в деревне гордо именовали «Главной площадью». По левую сторону от кафаны «площадь» подпирал единственный в деревне продуктовый магазин, по правую – аптека. Четвёртой, открытой стороной площадь выходила на главную деревенскую улицу.
Слухи про вампиров, появление комендантского часа, а потом и военных кордонов стали для кафаны манной небесной: жены теперь боялись оставаться дома наедине с мужьями, мужья нашли легальный повод убегать за порог, едва на улицах включались ночные фонари, и вот уже который вечер в кафане кипела жизнь, а владелец и две работницы до поздней ночи безостановочно что-то жарили, наливали, подавали, убирали.

Драган суетился за барной стойкой и у жаровни, поэтому когда в половине девятого в зале появилась Милица, просто выставил сбоку от стойки табуретку, а на саму стойку – рюмку ракии и кружку пива.
Фельдшерица недобро посмотрела на Драгана, поманила пальцем, чтобы тот наклонился поближе.
– Ты зачем звонил? – прорычала она Драгану в ухо, перекрикивая шум в зале.
– Хотел, чтобы ты пришла и посмотрела мою руку!
– А что не так с рукой?
Драган молча показал Милице левую ладонь с тонким неровным рваным шрамом от подушечки мизинца до запястья. Милица испуганно отшатнулась, потом молча указала на дверь в подсобку – «давай там поговорим». Они прошли в небольшую комнату, и едва дверь захлопнулась и стало возможным говорить без крика, Милица деловито схватила ладонь Драгана повертела, наклонилась поближе, прищурилась, понюхала.
– Когда появился шрам?
– Не знаю. Кажется, после той ночи, как мы Павла… ну, это… нашли.
Фельдшерица подняла голову, зло посмотрела Драгану в глаза.
– Сразу после ночи? Наутро? Или через несколько дней?
– Да не помню я…
– Угу… А почему меня только сейчас позвал?
– Болеть стало…
– Как именно болеть?
– Пульсирующая какая-то боль. Вроде, шрам неглубокий, а иногда так ноет, как будто сухожилие повредил.
– Пульсирует, говоришь?.. - Милица снова подняла руку Драгана ближе к глазам, пощупала шрам, надавила. - Так больно?
– Да сейчас никак не больно - я две таблетки анальгина перед сменой выпил. Но если после смены так надавишь, больно будет.
– Угу… Температура не повышается?
– Вроде, нет.
– «Вроде» или «нет»?!
– Ну, вчера повышалась немного…
– Во сколько?
– Да не помню я… Перед сменой, кажется. Я ещё помню, подумал, хорошо, что в инструкции к анальгину написано, что он жаропонижающий – мне перед сменой таблеток меньше пить…
– Перед сменой, значит… Ладно, жди меня тут. Я скоро.
– Окей, Я буду за стойкой.
– Ты будешь тут, - рявкнула Милица и ткнула пальцем в пол.
– Но… А… - Драган вытянул руку в сторону двери в зал.
– Без тебя справятся. Жди тут, и никуда не выходи, пока я не вернусь.
– Милица, ну, ты чего, у меня же там полный зал людей! Давай я утром просто зайду к тебе за мазью, там… или таблетками, или чем ещё такое лечится…
– Завтра может быть поздно! Жди!
– Ну, ты тогда хотя бы Катарину там предупреди, чтобы подменила меня у плиты…
– Хорошо, предупрежу.

Минут пять он просто сидел на пирамиде ящиков с пивом, потом решил не тратить время попусту и пересчитать запасы. Начал от полок у двери, деловито передвигая десятикилограммовые пакеты с пшеничной и кукурузной мукой, сахаром и крахмалом, переставляя с места на место банки с соленьями и джемами, рассматривая коробки с перцами и сухими специями. Снаружи, за дверью слышалась приятная уху шумная суета забитой до отказа кафаны: вот кто-то за столом у панорамного окна выкрикивает тост, а вот в углу, прямо за стенкой кто-то затянул песню, а это Катарина опять с кем-то флиртует у стойки, да и пусть флиртует, главное, чтобы опять в долг пива не наливала, «забывая» при этом вписать этот самый долг в тетрадку.
Внезапно всё стихло. Как будто телевизор выключили: вот только что были звуки и шум, а теперь – полная тишина. Драган в этот момент сидел на коленях и наводил порядок на самых нижних полках. Он резко выпрямился, прислушался, прочистил мизинцем сначала одно ухо, потом второе, прислушался снова. В зале определённо что-то случилось. Он встал на ноги, открыл дверь и увидел Деяна. Тот стоял у дальнего края стойки, держа наготове дробовик, направленный в сторону кладовки. За его спиной стояла Милица с чёрным от злости лицом.
– Это что? - сорвавшимся хриплым голосом пролепетал Драган.
– Выходи оттуда, - рявкнул Деян. – Медленно. Без резких движений и глупостей. Руки держи впереди, чтобы я их видел.
Драган сделал пару шагов вперёд и осторожно выглянул в зал. Мужики стояли вокруг столов. На лицах читалось напряжение. У кого-то в руке блестел нож, у кого-то – пистолет.
– Деян, ты чего?! – Драган прокашлялся, протянул к Деяну руки. - Да я тебе и так налью, старик, к чему эти формальности? - он снова глянул в зал, ожидая реакцию на шутку, но похоже, всем было не до смеха.
– Когда у тебя появился шрам на руке? - Деян качнул ствол дробовика, указывая на левую ладонь Драгана.
– Да я же, вон, Милице уже всё…
– Отвечай!!!
– После той ночи, когда мы разрыли могилу Павла, - Драган оперся на стойку, чтобы перенести вес с дрожащих ног на руку.
– Сразу после той ночи? Или когда? Вспоминай!
– Наверное… Наверное, даже в ту самую ночь.
– И как тебе спалось после того, как появился шрам?
Драган удивлённо посмотрел на Деяна, потом на Милицу, снова повернулся к залу.
– Да нормально спалось, а что?
– Кровушки не тянуло попить, нет?
– Что?!.. Старик, ты в своём уме, какой кровушки?! Зачем?!!
– Человеческой, например! - взвизгнула Милица.
– Что… ты… вы… - Драган схватился рукой за сердце, посерел лицом. - Милица, ты же меня знаешь сколько лет, какая человеческая кровь, ты что, белены объелась?!
– Милица ничего не объелась, а вот насчёт тебя есть некоторые сомнения, - грозно прошипел Деян. - Признавайся, гнида, пил кровь? Кусал кого-нибудь?
Драган вдруг выпрямился, сделал пару шагов вперёд. Деян отшатнулся, едва не сбив с ног Милицу. Несколько мужиков, из тех, кто сидел у окна, подскочили к стойке.
– Деян, ну, ты включи логику, зачем мне человеческая кровь, если у меня тут сырое мясо каждый день, - он снова попытался перевести всё в шутку.
– Стреляй, Деян, он упырь!!! - Милица заверещала, неожиданно ловко для своей комплекции выскочила из-за старика и схватив Драгана за волосы, попыталась ударить головой о стойку. Драган отшатнулся, они оба потеряли равновесие и грохнулись на пол.
Деян отбросил дробовик и прыгнул на пол, пытаясь скрутить Драгану руки.
– Подбородок! - продолжала верещать Милица. - Держи его за подбородок, чтобы не цапнул!
Через несколько минут Драгана вытащили на улицу. Как и внутри кафаны, здесь все стояли молча. В напряжённой тишине слышался топот и сопение нескольких подростков, которые вытаскивали из поленницы за кафаной дрова и складывали кучками вокруг одного из двух фонарей, освещавших площадь.
Драган испуганно озирался по сторонам, надеясь увидеть поддержку в глазах кого-то из присутствующих, но люди смотрели на него или испуганно или зло, или вообще старались не смотреть и отводили взгляд в сторону. Он почувствовал, как из разбитой нижней губы по подбородку побежала струйка крови, интуитивно дёрнул рукой, чтобы вытереть, но его крепко держали: двое за руки и один – за шею.
Деян вышел из кафаны, снова с ружьём в руках, встал перед Драганом, покачиваясь с каблука на носок.
– Я повторяю свой вопрос, - назидательным учительским тоном проговорил он, - когда и чью кровь ты пил в последний раз?
Драган шумно сглотнул, попытался повернуть голову, но рука, державшая его за шею, сжалась только сильнее.
– Я не пил ничьей крови. Я не упырь.
– Врёшь, - всё тем же тоном продолжил Деян. - У нас есть серьёзные основания полагать… То есть, не полагать, а точно знать, что ты вампир. А то, что ты, якобы, никого не кусал, так ты же сам только что признался, что на кухне сырое мясо ел.
Драган хрюкнул. Потом дрогнул всем телом и расхохотался сдавленным булькающим смехом.
– Да я же… Да ты… - он пытался сказать что-то связное, но получалось плохо, - ты же сам… я… шутка же…
Драган трясся от хохота, глаза застилали слёзы. Рука, сжимавшая его горло наконец-то ослабла, он смог сделать вдох и вдруг рванулся всем телом вперёд, стараясь сбросить с себя тех троих сзади, выдернул одну руку, ударил кого-то наугад, не глядя, услышал удивлённый стон, выдернул вторую руку, ударил ещё раз.
– А ну стоять!!! - Деян кошкой отпрыгнул в сторону, вскинул дробовик и выстрелил в воздух.
Драган замер на секунду, потом поднял со лба спутавшиеся от пота волосы, вытер тыльной стороной ладони кровь и пыль с лица.
– Зря ты так со мной, старик, - прохрипел он, - я ведь с тобой по-человечески всегда, а ты – вот как… Пожалеешь ты, когда это всё закончится, ох, пожалеешь…
– Это мы ещё посмотрим, - Деян ловко перехватил ружьё за ложе и резко ударил Драгана прикладом в грудь. Драган от неожиданности выпрямился, ошарашенно посмотрел на Деяна. Тот перехватил дробовик покрепче и ударил ещё раз, сильнее и резче.
Драган охнул, согнулся пополам, прижал руки к груди.
– Боян! Славко! - услышал он голос Деяна. - Мальчики мои, нам нужны осиновые колья! Возьмите мою машину и нарубите там… нет, наверх не поднимайтесь, не надо… там внизу, у реки, за крайним домом, у старого малинника, да…
А потом приклад резко опустился на шею Драгана, и наступила тьма.

– Вы что, действительно не понимаете, что происходит?! – Арнаут ворвался в главную штабную палатку и орал на вытянувшегося по стойке «смирно» армейского майора. Остальные штабные сидели, втянув головы в плечи и испуганно смотрели на этого обычно добродушного и спокойного старика. - Вы всегда такой тупой, или только во время реальных боевых действий, а, Янкович?! Вы что, не понимаете, что там, - Арнаут ткнул рукой в сторону деревни, - сейчас случится убийство, и возможно, массовое!!!
– Я прош… прошу прощения, господин полковник, - запинаясь отчеканил майор, - но у меня приказ из штаба. Я не могу отдать приказ начинать патрулирование прямо сейчас. Я обязан начинать патрулирование ровно в полночь. Это значит, - он неуклюже вскинул левую руку, посмотрел на часы, - это значит через два часа ноль пять минут.
– «Ноль пять минут», - едко передразнил майора Арнаут, - как будто вы не понимаете, что могут значить эти самые пять минут! Не будьте идиотом, Янкович, отдайте приказ отправить патруль в деревню немедленно, или я приму командование не себя, как старший по званию!
– Но… Господин полковник… Я не могу… Я обязан…
– Господин майор, - пискнул связист за столом в углу, - тут экипаж вертолёта на связи…
– Переключите на внешний динамик! - рявкнул Арнаут.
Связист вздрогнул, заморгал часто.
– На внешний динамик, рядовой! – повторил Арнаут. - Я хочу, чтобы вы все слышали, что там творится!
Рядовой щёлкнул тумблером на рации и из небольшого динамика, стоявшего рядом с ней, вырвался хрипящий шум, сквозь который едва можно было различить свист винтов и голос одного из пилотов:
–… большое скопление местных! По визуальной оценке, не менее пятидесяти-семидесяти человек! Вокруг двух столбов на площадке, вероятно, собираются разжечь огонь! К обоим столбам привязаны люди, кажется, один мужчина и одна женщина! На требование прекратить беспорядки и разойтись не реагируют!
– Вы тоже это слышите, Янкович?! – Арнаут посмотрел на майора. - Вы – тоже?! - он кивнул связисту. - Они там сейчас, ни много, ни мало, устроят средневековые пляски у костра. Вы этого хотите?! Этого вы ждёте?! Вы понимаете, что если сейчас там случится то, что случится, то отвечать придётся вам – причём, по всей строгости устава и закона?!
– Я… Вы… Господин полковник, я обязан посовещаться с Белградом.
– У вас есть пять минут, майор, - зло усмехнулся Арнаут.

В спину упиралось что-то угловатое и жёсткое. Плечи ныли от того, что руки завели слишком далеко за спину. В запястьях сильно резало, а пальцев он, кажется, не чувствовал совсем. Где-то справа слышался сдавленный женский плач, а наверху, в небе – свист и неразборчивые крики.
Драган разлепил глаза.
Его привязали к фонарному столбу, а у ног разложили дрова из его же поленницы.
Ко второму столбу привязали его Катарину, и тоже обложили поленьями. Она испуганно плакала, на её левой щеке алело пятно, но в мерцающем жёлтом свете фонаря Драган не мог понять – это след от удара или она просто раскраснелась от страха.
Ближе к стене кафаны пылал костёр – в него побросали остатки из поленницы и щепу, а сверху кто-то добавил барные табуретки.
Над площадью завис вертолёт, по стенам зданий метались два ярко-белых луча прожекторов, а сквозь свист винтов едва можно было разобрать что-то про «прекратите беспорядки, разойдитесь с площади». Последнему приказу все подчинились, но отчасти: жались к стенам магазина, аптеки и его кафаны, но никуда не уходили. Деян деловито бегал от одной группы людей к другой, размахивал руками, что-то объяснял. Милица сидела на коленях в середине площади, раскладывала на брусчатке сухие мелкие косточки и шевелила губами.
– Деян… Деян!!! - Драган крикнул, надеясь пересилить шум вертолёта над головой.
Старик его услышал, подошёл медленной вальяжной походкой.
– Да-да? - он деловито повернул голову одним ухом к Драгану.
– Ты тут что устроил, старый хрен?! Что это за цирк, блять?! Это для них всё, да?! - Драган махнул головой в сторону вертолёта.
– Это всё и для них, и для них - Деян ткнул пальцем сначала вверх, а потом в людей на площади. – Я им всем докажу, что в моей деревне со всякой заразой разговор короткий. Они у меня все в ногах валяться будут, прощения вымаливать!!!
– Деян, ты рехнулся совсем!!! Это я, что ли, зараза?! Или, вот, она?! – Драган посмотрел на Катарину. Она то ли не слышала их разговора, то ли не хотела слышать – просто смотрела прямо перед собой и плакала навзрыд.
– Ты упырь, Драган. Такой же, как Павел. Такой же, как многие до вас. Тебе просто не повезло. Смирись, - он протянул руку и покровительственно похлопал Драгана по щеке.
Драган отдёрнул голову.
Лучи прожекторов, кружившие по площади и вокруг столбов внезапно метнулись в сторону. Драган повернул голову. От машины Деяна, притормозившей у тротуара улицы, в сторону кафаны бежали его племянники с длинными заострёнными кольями – по одному в каждой руке. Они то и дело оборачивались друг к другу, перекрикивались, а на их лицах играли какие-то совершенно безумные улыбки. Они оба были словно чокнутые первоклашки, которым впервые в жизни выдали большие «взрослые» тонко заточенные карандаши, а не затупленные малышовые огрызки для раскрасок.

– … Да. Слушаюсь. Так точно. - Майор положил трубку и посмотрел на Арнаута. – Разрешение получено, господин полковник. Мы можем начинать патрулирование прямо сейчас. Я отдам приказ.
Полковник коротко ему кивнул, потом повернулся ко мне.
– Я собираюсь лично ехать в центр деревни. Вы со мной?
– Разумеется.
– У вас табельное оружие при себе?
– Нет. Честно говоря, ни я, ни моё руководство не предполагали, что тут всё настолько серьёзно. А вы думаете, нам действительно придётся стрелять?
– Не исключено. Вы же сами слышали выстрелы. Если они начали палить друг в друга, что им помешает стрелять в нас?
– Понял. Господин майор, - я повернулся к Янковичу, - я прошу вас выдать мне боевое оружие.
– Пистолетов свободных у нас нет… Вы умеете стрелять из автомата?
– Разумеется.
– Тогда пройдёмте.

На дороге перед лагерем стало шумно. Взревели двигателями бронетранспортёры, солдаты запрыгивали в кузова двух грузовиков. Арнаут сел в кабину первого, я забрался в кабину второго. Шлагбаум убрали, и колонна рванула по пустынной улице в сторону центра деревни. У капрала, который сидел рядом со мной, выставив ствол автомата в открытое окно, на коленях похрипывала рация и мы слышали, как пилоты вертолёта докладывают, что вокруг людей, привязанных к столбам, совершенно точно разводят костры. Полковник кричал в рацию, чтобы пилоты опустили вертолёт ниже и сбивали пламя ветром от винтов, но те отказывались, потому что всё пространство над площадью было беспорядочно опутано проводами.

Костров на площади оказалось три – два у фонарных столбов и один в стороне. В костре слева билась в истерике молодая женщина. Вокруг костра справа о чем-то возбуждённо спорили несколько человек с какими-то палками в руках – сначала мне показалось, что это были черенки лопат. Над площадью свистел вертолёт – пилоты всё-таки, попытались снизиться, но толку, в итоге, было намного меньше, чем шума. Колонна остановилась, из-под тентов на тротуар посыпалась пехота. Арнаут выпрыгнул из машины едва ли не на ходу и первым бросился к кострам, я побежал следом. Внезапно наперерез нам метнулась крупная фигура, и я с удивлением увидел перед собой Милицу. Я её не сразу узнал – в обычном платье, с непокрытыми волосами и безумным яростным взглядом. Она остановилась прямо перед Арнаутом, и схватила его за плечи. Полковник раздражённо оттолкнул её, но она снова бросилась на него, стараясь удержать и не пустить на площадь.
Сама площадь тоже пришла в движение. Кто-то из тех, кто стоял у стен, бросился врассыпную, стараясь укрыться в соседних переулках, кто-то юркнул в зал кафаны, а трое, помахивая теми самыми палками – которые, как я теперь точно видел, оказались деревянными кольями сантиметров шести в диаметре, заточенными с одного края, – направились в нашу сторону.
Один остался у костра. Деян.
Между тремя с кольями и несколькими солдатами завязалась рукопашная, Милица висела на Арнауте и верещала безумной кошкой, капрал, который сидел со мной в машине, начал стрелять в воздух, следом за ним ещё несколько бойцов подняли пальбу, поэтому я не слышал, что закричал Деян, едва полковник сумел высвободиться из рук Милицы, а на фельдшерицу навалились двое бойцов покрепче, пытаясь скрутить ей руки за спиной.
Я не слышал, что закричал Деян, но я отчётливо видел, как он погрозил кулаком нам и вертолёту, а потом повернулся к костру, уткнул острие кола куда-то в левую часть груди привязанного к столбу мужчины и, навалившись всем своим весом, вогнал кол в плоть.
Мужчина на столбе вздрогнул, изогнулся, на его губах запузырилась кровь.
– Вампи-и-ир! Вампи-и-ир!!! – Деян тряс руками над головой, а ногами выделывал на брусчатке какой-то безумный, только ему одному понятный танец. – Нету в нём своей кровушки-то, посмотрите, слюни одни! А чужой-то сегодня попить не успел, а! - он повернулся к мужчине на костре, который продолжал выкашливать кровавую пену с перекошенным от ужаса и боли лицом. – Не успел, Драган, а-а-а?! - Деян пустился было в пляс вокруг костра, но его сбил с ног подбежавший солдат. Ещё один подскочил к костру и что-то кричал Арнауту, пока тот пытался ногами разбросать горящие поленья. Полковник повернулся к солдату, быстро показал пальцем на Драгана, потом махнул рукой в сторону машины. Солдат кивнул, перескочил через пламя, пинком сапога откатил несколько поленьев в сторону и, упершись коленом в живот Драгана, выдернул из его груди кол и метнулся на другую сторону столба, чтобы разрезать верёвку на его руках. Полковник ударил себя ладонью в лоб, потом сорвал с головы берет, скомкал в руке и, бросившись к Драгану, быстро воткнул ком в рану на его груди. Драгана продолжало бить крупной дрожью, кровавая пена на губах сменилась обычной кровью, которая в свете фонарей, прожекторов и пламени костра казалась какой-то особенно яркой, люминесцентно красной. Арнаут оттащил Драгана в сторону от огня, аккуратно уложил на брусчатку, к нему подбежал солдат с ящиком с красным крестом, вытряхнул оттуда вату и бинты, и они вдвоём начали бинтовать Драгану грудь, но кровь всё шла и шла, и я видел, как и рубашка Драгана, и эти самые бинты и манжеты куртки полковника пропитываются кровью.
Вертолёт взмыл выше и улетел в сторону лагеря, и на площади вдруг стало тихо. Солдаты затушили костры, сняли Катарину со столба и отнесли её в кафану. Милицу и Деяна связали и растащили по разным местам – она продолжала вопить что-то из подсобки, а его, кажется, заперли в поленнице.
Вокруг слышались только короткие приказы капрала и топот солдатских сапог – вокруг кафаны и площади выставляли оцепление.
Полковник Арнаут и сержант-медик сидели на брусчатке рядом с телом Драгана.
– Разрешите закурить, господин полковник?
– Курите, - Арнаут махнул рукой, а потом провёл её по грязным от копоти седым волосам.
Я присел рядом на корточки, молча показал головой в сторону Драгана.
Полковник устало потёр руками глаза и так же молча кивнул.

* * *
Продолжение следует.

https://litmarket.ru/dimash-letech-p4880?fbclid=IwAR345AJ5g9fZcty8bKyq