Нарастающий гул машин, лениво и нервно двигающихся по разбитой дороге, усеянной колдобинами и ямами, но, с очень царским названием Королевское шоссе, нарушил девственную тишину утра.
Недавно, его Величество мэр Нью Йорка изволили залатать серое одеяло и покрыть его новым пластом асфальта, чтобы придать дороге королевский вид, соответствующий ее названию, но так его и не придал.
Работники дорогу починили, но еще не разметили, отчего водители, словно маленькие, слепые щенята, толкались, тяфкая громкими клаксонами.
На пересечении с Океанской Авеню дорога раздваивалась.
Королевское шоссе уходило в маленькую двухполосную улочку обросшую уродливыми довоенными двухэтажными домами, в которых нашли пристанище многочисленные местные магазины и офисы.
Унылые вывески, от неисправности, мерцающие тусклым, от старости, неоновым светом, предлагали пешеходам зайти в гости.
Другая же часть дороги оставалась такой же оживленной, но безликой и с другим, совершенно нецарским названием Авеню Пи.
По тротуару шла молодящаяся пожилая женщина в ярком наряде от Сони Ракель, о чем говорило, написанное крупными буквами название производителя.
Она вела за руку рыжеволосого, неспокойного ребенка.
Ребенок, по видимости ее внук, которого та звала Тони, на русском языке добавляя английские слова, просил у бабушки купить мороженое.
Стояла теплая, как парное молоко, погода.
Маленький, беспомощный парк, расположенный на развилке улиц, не спал.
Не спали и мы, завсегдатаи парка.
Мы сидели на почерневших от старости скамейках и пили.
Пили много и профессионально, не закусывая и не запивая.
Пили водку Джорджи из маленьких, квадратных флакончиков, которые можно было легко спрятать в кармане при неожиданном появлении ментов, пили блевотную Балтику 9, аили спирт, пили все что можно было пить.
Мы сами не знали, как очутились на этой скамейке, на этой площадке.
Время растянулось, как каучуковый жгут, замкнувшись кольцом и заполнив пространство мертвенным вакуумом.
Глава нашего сообщества, одноногий седой старик по кличке Сильвер, в коричневом костюме, раздавал указания, разношерстной компании.
Среди нас даже оказалась одна женщина Люся Запросто.
Запросто являлось ее мерой половых сношений.
Одна Запросто приравнивалась к флакону Джорджи.
Витя Катуль, бывший хоккеист рижского Динамо, ходил к Люсе за любовью, держа в руках жидкое приданое, но пока шел, выпил весь флакон и остался жить половой жизнью - на полу, но в счастье пьяным.
Витя, как выпьет, любил рассказать о той, другой, трезвой спортивной жизни.
Хотя помнил плохо.
Мы вообще помнили плохо и забывали все.
Мы даже не помнили, как оказались на пошарпанной скамейке, на площадке между двумя улицами.
Паша Аптека, вон, однажды выпил и объелся каких то таблеток, которые нашел на помойке, потом на пару дней не помнил как его зовут.
Потом, вроде бы, вспомнил, но Катуль откуда то приволок пузырь спирта и он снова забыл.
Так и жили.
Много пили.
По усам не текло. Каждая капля в рот попадала.
В компании нашей объявился мужичок по имени Борька.
Маленький, тщедушный, с бегающими глазами он был душой компании.
Правда говорил немного, но много двигался.
А у нас вообще мало кто разговаривал.
Мы, в основном, мычали.
Борька, хоть и мычал с нами, когда выпьет, но был настоящим оптимистом.
Было в нем что то притягивающее.
Его любили все: и владельцы окрестных магазинов, и жильцы соседних домов и даже местные менты.
В нашей компании числился главным снабженцем.
Закуску и алкоголь приносил - дары добрых самаритян, не сумевших устоять перед его добрым, доверчивым взглядом.
Люся Запросто была в Борьку влюблена.
Настоящий мужчина, способный обеспечить семейный уют.
Еще, в те нечастые трезвые минуты, когда хотелось пообщаться, рассказал нам, что в той жизни был успешным.
Вместе с братом бизнес держал.
Миллионный.
Брат был, вроде не родной.
Вот бизнес и не поделили.
Мама еще масла подливала в огонь.
Говорила, что брат неродной Борьку закажет и бизнес приберет к рукам.
Поругался он с братом сильно.
И однажды случилось - стреляли по Борьке, но промахнулись.
Он все бросил. Брата проклял да с мамой уехал туда, где его не найдут.
Потом, правда, узнал, что брат не при чем.
Что это были другие.
Но было поздно - он уже оказался на скамейке, на площадке.
Откуда пути назад практически нет.
Маме своей Борька этой истории с братом не простил, и, даже, когда потеряла ногу, каждый день терпела побои от сына.
Мать мы его видели.
Приятная, грустная женщина, она двигалась на инвалидной коляске.
Мы послушали его и не поверили.
Даже побили его за сказки нам рассказанные.
Правда, потом помирились.
И послали Борьку за водкой.
Так и жили.
Дни пролетали, как журавли осенью.
Годы на скамейке выжигали жизнь.
Однажды на площадку приехал человек.
Богатый барыга.
На лимузине богатом. В костюме дорогом. Пахнет от него буржуем. Солидный такой. Нас, явно брезгует.
А что это ты нас брезгуешь?! Что проблемы?! Что это ты так смотришь на нас? Не нравимся? Витя Катуль, а ну поговори с лошарой!
Но приехал вовремя.
Нас шайтанило. Трубы горели.
Тут этот хмырь и подвернулся.
Не пустым приехал, как оказалось.
Принес пару ящиков деликатесса - настоящего Абсолюта и закуси разной.
Даже пару банок черной икры принес.
Сказал - брата ищет Борьку.
Мы выпили. Закусили. Полегчало.
Нашего Борьку?! Ну ты!
Не врал, значит. Зря били. А где же он?
Борька! Боря! Борь! Куда подевался? Братуха приехал!
Нету нигде его.
Никто не помнит, куда он подевался.
Растрясли Люську Запросто.
Сказала, что вроде вчера его видела. Приносил водки подкрепиться.
Борьки нету. Как сквозь землю провалился.
Паша Аптека до квартиры дошел.
Нет там никого. Квартира опечатана.
Говорят нет больше жильцов.
Как это нет больше жильцов?
Вчера были. Вчера он свою мать лупцевал, а сегодня никого нет!
Как это так бывает? Мистика какая то.
Наш Атаман Сильвер по такому поводу тревогу поднял.
Быстро отыскать Борьку! Брат его приехал и водку всем привез!
Витя Катуль всех на ноги поднял.
Сбились с ног. Но найти Борьку не можем. Потерялся он.
Главное, помним, что был с нами вчера. Вроде бы.
Все наши сомнения развеяла бабка Муся из соседнего дома.
За свою осведомленность обо всех живущих и находящихся около дома, ее звали Перископ.
Перископ сообщила брату, что Борьки с мамой уже как пол года нет.
Этой зимой, в морозный день, мать его умерла.
Борька, по этому поводу, с нами, как оказалось, надрался в дрызг.
Только до дома не дошел и заснул неподалеку.
Навсегда...