- Тридцать восемь – помощник дежурного по разбору с задержанными Гвоздев озабоченно пересчитал задержанных в "клетке" по головам
- Патроны! – подколол его дежурный, вспомнив старый анекдот про Петьку и Чапаева.
- Что патроны? – задумчиво уточнил дежурный офицер по разбою
- А что тридцать восемь?
- Четверо преступников в камере, тридцать четыре «административщика» в клетке…
- Ну…
- Баранки гну… по материалам «административщиков» тридцать пять… где ещё один? Одного нет. Преступники на месте.
- Хоть преступники на месте – довольно выдохнул дежурный Иваныч, - по головам считай лучше…
- Иванов?
- Я – отозвался задержанный
- Петров?
- Я
- Сидоров?
- Сидор пидоров или пидор Сидоров? – уточнили в клетке
Комната административно задержанных утонула в хохоте, сбив перекличку.
Мирно спавшая на коленях у парня девушка проснулась от хохота, огляделась вокруг и опять упала на колени к своему жениху.
Жених, находящийся в сильной степени алкогольного опьянения не среагировал, продолжив спать.
Парочка ждала приезда «трезвяка», «УАЗик» которого поломался где-то в дороге.
Пьяных в сильной степени алкогольного опьянения содержать в условиях КАЗ было запрещено, поэтому влюблённых усадили на скамью перед клеткой в ожидании таксо.
- Иванов? – начал заново перекличку Гвоздев
- Я!
- Петров?
- Я!
Девушка подняла голову расстегнула парню ширинку и начала шарить в ней рукой.
Клетка замерла.
- Сидоров! – продолжил читать Гвоздев.
Сударыня нашла, что искала и засунула его в рот.
Клетка взорвалась приветственными возгласами – давай, Клава, ляпи! Глубже!
Одаряемый мирно спал и на внезапную ласку не среагировал.
Перекличка была сорвана.
Тьфу, блять – выругался Гвоздев, и подняв глаза, увидев прелюбодеяние, заорал, будто генерал в цирке – прекратить хуйню!
Нельзя остановить женщину в её желаниях…
Спящему жениху лейтенантом Гвоздевым было сделано внушение в виде оплеухи, и он, обалдевший от противоположности ощущений с расстегнутой ширинкой был водворен в КАЗ.
Девка опять отключилась на лавке – не в клетку же её.
Наконец то перекличка была проведена. Результат показал полное отсутствие положительного результата – задержанный за распитие в общественном месте алкоголик Сидоров пропал без вести…

****
Принятые меры розыска суточным нарядом результатов не принесли. Сидоров растворился в воздухе. Найденные свидетели пояснили, что видели бесхозное тело в районе туалета, лежащее без сил. Видимо, Гвоздев, выпуская задержанных в туалет, в запарке забыл пересчитать по головам.
За туалетом следы Сидорова терялись…

****
Смеркалось (с)
За окном наступила ночь и рота ППС… Ответственный от командира, старший прапорщик Овечкин разоружил своих «роботов» и отправил их попастись во двор РОВД в ожидании дежурной машины полка – развести смену по домам.
Прожекторы, словно лучи революционного крейсера «Авроры» ярко освещал двор.
Внезапно, на крыше здания, памятника культуры 19 века и живого свидетельства бескультурья века нынешнего появилась тень.
Тень была в драных «трениках», фланелевой рубахе в клетку и кепке «Монтана».
Вытянув руку в приветствии, тень, подобно Ленину у Финбана, ступила на край крыши и обратилась к присутствующим:
- Братья и сестры! Господа – товарищи! Мир – говно! Я тоже в говно! Всё – тлен! Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые!
Услышав строки Тютчева, так дорогие сердцу каждого сотрудника милиции, малограмотные внуки Дзержинского обрадовались и начали аплодировать выступающему.
- Я сейчас покину вас, держиморды, уйду навсегда в лучший из миров! – не унимался без вести пропавший Сидоров.
- Прыгай давай! – требовала аудитория.
- Сидоров, скотина – лезь сюда! – кричал застрявший в слуховом окне Иван Иванович, ставший по велению своей души спасателем. Очередного залета на райотдел не желал никто.
- Я тебя домой отпущу, только не прыгай… - умолял Сидорова помдеж Груздев, чувствуя увольнение из органов с волчьим билетом.
- Мусорье, гондоны, отбросы, твари! – не унимался Сидоров, я сейчас на вас нассу – снимал он штаны.
В перекрестии прожекторов оратор смотрелся будто на панно, посвящённом Октябрю 1917 года.
- Прыгай, прыгай! – скандировали роботы
Внезапно ко входу подъехал УАЗ ответственного по ГУВД свирепого полковника Савельева.
Сидоров, выждав момент, когда машина оказалась на траверсе, сиганул ровно ей на крышу. Ударившись сначала ногами, потом жопой, тело перевернулось от удара и спикировало на асфальт, словно лягушка – рожей и пузом вниз.
- Еб твою мать – матюкнулся в машине полковник, - все в этом Фрунзенском через жопу – свирепел он…
- Скорую, скорую! – закричали «роботы» – пизда ему!
- Бррр… - рычал Сидоров и сучил ногами в агонии.
Дежурный по райотделу старый седой майор Иваныч писал рапорт на пенсию… в уме.

****
«Скорая» подъехала быстро – была на вызове буквально в квартале от места происшествия. Оглядев с укоризной толпу ментов, бригада погрузила тело на носилки.
- Сволочи вы и садисты… – читалось в уставших глазах медиков. Медработники искренне считали, что Сидорова менты забили до полусмерти, подтолкнув тем самым к самоубийству.
Ваню вытащили из слухового окна, и наряд, скрываясь от гнева проверяющего Савельева спрятался в кабинете у Вани.
- Еб вашу мать, дебилы – слышалось из дежурки – всех уволю, расстреляю, поганцы! Завалили всю службу! – не унимался проверяющий.
- Дежурный оперуполномоченный, зайдите в дежурную часть! – прогремела громкая
- Прощайте, братья – кивнул опер Ване, сейчас Савельев меня порвёт и уволит. Если не посадит.
- За что?
- Найдёт за что…
- Прощай, друг, ты был хорошим товарищем – посочувствовал коллеге Ваня – может, всё обойдётся, по крайней мере – ты один в наряде трезвый…
Вадим спустился к дежурному. Вопреки ожиданиям, проверяющий уже уехал.
- На, возьми – дежурный бросил на пульт наручники.
- Зачем? – удивился Вадим, - пистолет у меня есть. В тюрьму я не пойду – намекнул он Иванычу.
- Дурак… тебе жить и жить ещё – отмахнулся Лёха, - бери палку – Сидоров «скорую» избил…
- Как?
- Всех, до кого дотянулся. Врача, фельдшера, медсестру… едешь сопровождать его в «травму»…
Во дворе завизжала тормозами «таблетка» «скорой»…

****
- Скорее, скорее – махала рукой оперу медсестра – его доктор держит…
Вадим прыгнул в салон. На носилках, на полу буханки лежал доктор и душил больного. Руками. Получалось не очень…
- Отойдите, доктор, пожалуйста – вежливо попросил опер.
Размахнуться в тесном салоне не получилось. Вадим, поднял руку с наручниками и нанёс сильный удар по предполагаемой цели. Цель увернулась, и тяжёлые наручники БРС прилетели в голову доктору.
- Ык! - обмяк доктор и завалился на бок.
- Ура! – обрадовался Сидоров и попытался вылезти из-под врача. Да не тут-то было…
Опер, улучив момент, когда пациент прилёг на живот, насел на него сверху, заводя руку за спину.
Заломить вторую руку ему помогла медсестра…
На запястьях дебошира щёлкнули наручники.
- Ух… выдохнул Вадим.
- Ааа… – стонал доктор, держась за больное темечко.
- Извините – покраснел Вадим, да так, что было видно в тёмном ночном салоне.
- Ничего-ничего... Коллега, я все понимаю – успокоил его врач.
… кое-как дотянули до «травмы», высадили опера и Сидорова в приемном покое, пожелав счастливо оставаться.
Доктор «скорой» с пробитой наручниками головой к коллегам не пошёл и от госпитализации отказался… Cura te ipsum (с лат. — «исцели себя сам»)
Сидоров в кровоподтеках, грязный, весь перемазанный в крови, выглядел словно вылезший из могилы недостреляный… Вадим держал его за наручники – от греха подальше.
По вызову в приёмный покой спустился дежурный травматолог – крепкий холеный мужчина, лет пятидесяти, интеллигентного вида с седоватой шкиперской бородкой и круглыми, словно у доктора Айболита, очечками.
- Слушаю вас, молодые люди – глянул он на Сидорова и обомлел…
- Немедленно снимите с него наручники – категоричным тоном приказал он оперу, смерив его презрительным взглядом, мол, драконы проклятые, избили несчастного человека.
- Да, доктор, они меня били – пожаловался тот, шмыгнув носом.
- Не сниму – махнул модной чёлкой опер, словно Лелик из «Бриллиантовой руки» - он опасен!
- Немедленно снимите – повторил доктор – здесь я распоряжаюсь! Мне нужно его осмотреть!
- Да – поддержал врача алкоголик Сидоров – мне больно!
- Ну смотрите, доктор, я предупредил – проворчал Вадим, снимая наручники.
Сидоров, освободив руки от оков, пару секунд потерев запястья немедленно выписал доктору боксерскую «двоечку» в голову. От удара очки доктора брызнули стеклом на пол. Но доктор упасть не успел – в полёте его догнал удар ногой в бок.
Опер, ожидая этого прыгнул на Сидорова сзади…
Спасибо дорогой медицине… доктор не растерялся, и, встав с пола, стал помогать оперу вязать алкоголика Сидорова.
Силы были неравны – через полминуты борьбы негодяй был обездвижен.
Доктор, потирая разбитый глаз, сообщил собравшимся на шум коллегам – Я этого лечить не буду! – и выставил Вадима и Сидорова за дверь.
Они сидели на ступеньках крыльца – опер и алкоголик Сидоров. Каждый думал о своём. Оперу очень хотелось застрелить Сидорова… но не мог. Схватив буяна за наручники, Вадим попросил медсестру набрать номер дежурного по Фрунзенскому району…
Зря. Иваныч категорически отказался высылать за ним машину, сославшись на отсутствие бензина – нет горючки, нету… жди.
Тяни-толкай – вернулся на крыльцо и сел на ступеньки… мучительно хотелось курить. Вдруг у входа в приёмный покой остановилась машина ОВО. Ты Пятницкий? – спросил у опера бравый прапор с «ксюхой».
- Я! – обрадовался опер. Сигареты у «овошников» были точно – и это уже радовало…
- Приказано тебе помощь оказать…
- Окажите, отвезите меня в райотдел.
- Нет бензина и с маршрута нельзя сходить…
- А чем вы мне поможете?
- Садись, до «гаишников» отвезём… они найдут на чем тебя до «базы» кинуть.
- А этого куда? – опер кивнул на Сидорова – он буйный…

- Сюда… знаем что он буйный, ваш дежурный предупредил… ой – прапор согнулся от удара ногой в пах.
Сидоров сиял от радости. Наконец-то он попал ненавистному мусору прямо по яйцам.
- Ну, пизда тебе – пообещал Сидорову прапор.
Дебошира бросили на заднее сиденье и цементовоз тронулся с места.
- Куда меня? – поинтересовался начавший трезветь от утреннего холода Сидоров.
- На расстрел – спокойно ответил прапорщик.
Вадим молчал. Расстрелять Сидорова, как асоциальный элемент, у него тоже чесались руки.
Автомобиль ГНР – группы немедленного реагирования, свернул в гаражный кооператив, остановившись у оврага, за самым дальним гаражом.
Сидорова вытащили из машины и поставили у обрыва.
- Сними с него наручники – скомандовал прапор, сбрасывая с плеча АКСУ.
Вадим на автомате расстегнул задержанного.
- Отойди – попросил прапор опера, показывая, что, мол, не загораживай сектор обстрела.
Алкоголик Сидоров, уже достаточно протрезвевший, понял, что дело принимает нешуточный оборот…
К чести русского человека и потомственного алкаша, молить о пощаде он не стал.
Как только прапор дослал патрон в патронник, щёлкнув затворной рамой «ксюхи», Сидоров, завывая от страха сиганул в овраг, кубарем покатившись по склону…
- Вот и всё – заржал прапор – тра – та – та – та – та! твой дежурный сказал задержанного отпустить… поехали!
ОВОшники довезли Вадима до ближайшего поста ГАИ.
Дорожные менты тут же остановили первого же «грача», приказав ему довести опера до райотдела, пригрозив в случае жалобы страшными анальными карами.
В пять утра Вадим, усталый, как собака завалился в дежурную часть, где его ожидал участковый.
- А вот и опер… - обрадовался дежурный – все в сборе… едете на «Южку», там «квартирную» заявили. Вор в адресе, так что аккуратнее…
- Блять – подумал Вадим, когда закончится это проклятое дежурство?
Через 15 минут оперативная группа была на месте, у строящегося двухэтажного коттеджа. У калитки их уже ждала хозяйка.
- Я проснулась, а там – показала она на потолок – кто-то ходит…
- Женщина, там никто не может ходить – заметил участковый, показывая на лежащую под ногами лестницу, - вы не выпивали вчера?
- Я вообще не пью – с обидой в голосе сказала женщина - ходит там кто-то, проверьте, пожалуйста, мне страшно.
Ваня установил лестницу на второй этаж – прошу – указал он оперу. Сам, на правах дедушки, не полез. Никого же там нет, пусть молодой слазит и проверит…
Вадим, забравшись по лестнице на крышу пристройки, достал пистолет и приоткрыл дверь второго этажа.
Посреди строительного хлама, раскинув руки и ноги, как медуза, спал здоровый двухметровый мужик, размером, наверное, с самого Ваню.
Опер подошёл и аккуратно, стараясь не напугать, потряс вора за плечо.
- Мужик… мужиииик…
- А, чо… - открыл глаза вор и увидел перед собой направленный на себя пистолет.
- Ты кто? – спросил опер.
- Я? – человек – ответил мужик. Резкий запах синюшного перегара ударил оперу в нос.
- А как ты сюда попал? Второй этаж и без лестницы
- Щас – сказал мужчина и полез в нагрудный карман. Достав из него удостоверение в красной обложке, он кинул его под ноги оперу и опять откинулся на пол. Его мутило.
Заслуженный мастер спорта СССР по альпинизму, тренер сборной России… - пробежал глазами опер по ксиве.

- А зачем ты здесь?
- Жена домой не пустила… живу рядом. Вот я и забрался. Не ночевать же на улице… - пробурчал скалолаз.
- Понял – Вадим убрал пистолет в кобуру, - полезли назад… товарищ мастер спорта.
Спускаться по скользкой крыше пристройки было страшно неудобно. Жестяное покрытие играло под ногами, опер норовил поскользнуться и упасть.
Шаг, ещё шаг – есть, рука коснулась лестницы.
В этот раз победила молодость – вестибулярный аппарат мастер спорта по альпинизму, подпорченный сивухой не справился с управлением, и мужик, поскользнувшись, матерясь и кувыркаясь, полетел мимо лестницы вниз. Прямо на стоявшего внизу Ваню.
Два богатырских организма встретились. Послышался хруст костей…
Бригада «скорой» приехала та же.
Наскоро смазав ушибы и ссадины альпиниста зелёнкой, его отправили домой, наказав в случае сотрясения бежать к врачу.
Вадим, Ваня, сдав оружие Толику и сославшись на полученные боевые травмы пили водку в «буханке» «скорой помощи».
Толик свалил – сдавать оружие и смену, ужасные сутки, наконец-то кончились…
Зато наступил праздник - день медицинского работника.
Пили спирт, потом водку. Бригада «скорой» тоже сдала смену, но компания и не думала расходится.
- Ой мороз – мороз – фальшиво пел Ваня, сидя на берегу реки, расстегнул форменную рубашку до пупа.
- Маегооо каня – так же фальшиво подпевал ему врач, держась за разбитую опером голову.
Опер пил водку, закусывал колбасой и не без успеха клеил медсестру – «каштанку», которую звали простым русским именем – Ксения.
- Ты – мой герой! – гладила она его по волосам.
- Ага, засыпал у неё на коленях уставший опер.

С праздником, дорогие наши врачи, фельдшеры, сёстры и братья!
Огромного вам счастья и спасибо вам за ваш благородный труд!