Снег за окном мягко падает косой белой стеной. Даже лесочек побелел. Парковка пустая. Как на новогодних открытках пейзаж. Вспомнилось, как радовался в детстве когда приближался Новый Год. Столько событий! Утренник, потом новогодний вечер в школе. Давали нам пакетик конфет и маленький оранжевый мандарин. Это был самый деликатес. Конфеты и печенья тоже хорошо, но мандарин был вершиной пакетика сладостей. Мы разворачивали шкурку, бережно, медленно... оттуда исходил запах этого редкого фрукта... и мы по дольке, по дольке, съедали это оранжевое чудо, обсасывая каждую кисловатую половинку. И радость вливалась в детский мозг, которому так мало нужно было для счастья... лишь один маленький оранжевый мандарин.
Джесси загорелся идеей медитации и спиритуального роста, читает пару книг, иногда вижу сидит по-турецки на полке, вроде медитирует. Или — пытается. Это не так просто — сидеть в тишине. Если сел, скрестив ноги на полке и закрыл глаза, это еще
не значит, что мысли в голове остановились... они там себе продолжают плавать, как снежинки за окном. Разница в том, что мысли – беспокойные и темные, тогда как снежинки – светлые и они не тянут за собой цепь ассоциаций, сожалений, мечтаний, фантазий и грез... Мыслительный процесс наедине с самим собой, может превратиться в мучительный процесс. Поэтому, наверное, люди так избегают тишины: собственные мысли не дают покоя.
За окном – солнце и мороз. Тихо. Лес стоит неподвижно, небо голубое и чистое. Снег белый и яркий. Как в детстве, когда я занимался фотографией. Мне нравилось фоткать сугробы в солнечную погоду, когда контрастные тени ложились на ярко-белый снег. Черно белая фотография, позволяющая воображению дорисовывать свои собственные краски. Ведь белый цвет состоит из всех цветов радуги и воображение добавляет остальные цвета. Мир не таков, каким он нам кажется. Он таков, каким мы его видим через призму нашего внутреннего объектива. Тебе хорошо — и мир красив; мрачно на душе — и мир не привлекателен. Как посмотришь, так и увидишь. Весело и легко посмотришь — мир покажется легким и веселым... мрачно посмотришь, через пелену мрака и неудовольствия — мир откликнется теми же красками.
За окном погода как на открытке сейчас... всё бело: земля, деревья, даже колючей проволоки не видно. Новогодняя открытка тюремного двора.
Воскресенье. Сосед из 120-ой, добрый старичок – террорист, угощал ореховым маслом и крекерами. Принес гостинцы и говорит: «Сегодня Господа Бога день, и я свою отдаю десятину. Угощайтесь». Такой подход. Приятно. Попадаются добрые люди. Его посадили за установку бомбы в огороде у судьи. Говорит, хотел справедливость восстановить – замочить магистра.
Вася-Джесси только что звонил домой жене и поругался с ней по телефону. Треснул трубкой несколько раз по аппарату, отматерился из глубины немецкой души и пришел попросить у меня ложечку кофе.
За окном стоит замирающая красотой белая зима. Снег продолжает сыпаться крупными снежинками. Падающий снег ночью... что-то мистическое в этом. Напоминает невинное детство, когда на душе было чисто и жизнь обещала только хорошее... детская душа верила лишь в доброту и это почему-то — ассоциация с падающим ночью снегом.
Джесси пишет жене письмо (по телефону она с ним не разговаривает), а я вышел в зал, чтобы не мешать.

За шахматным столом сидит Дональд Старннберг – высокий седой персонаж,
с тоненькими усиками, волосатыми растатуированными лапами и скользким взглядом. Распространял историю про себя, что был наемным убийцей, цементировал в стены свои жертвы. «Очень опасный тип». Но что-то не клеилось в его историях. Джесси-Вася позвонил жене, та его прогуглила, оказалось — педофил.
Рядом с Дональдом сидит – Хектор из Панамы. Представлялся крупным финансистом, когда прибыл сюда. Говорил: владеет двумя компаниями, оборот тридцать миллионов долларов, выплатил девятьсот тысяч долг государству прям в судебном зале... выписал чек, берите мол, подавитесь. А замашки быдловские. Ну не похож он
на бизнесмена. Хохочет как придурок, интеллигентной беседы с владельцем двух бизнесов не удалось завязать, ходит пердит по залу, храпит так, что слышно на втором ярусе. Джесси-Вася прогуглил его. Оказалось, сидит за изнасилование. Был работягой
на нефтяной вышке.
Ларри – доктор наук, чапает на костылях, держит чашку с кофе в зубах, словно собака кость. Три года в этой тюрьме. Судится. Темная история. Надо попросить Джесси чтобы прогуглил. Хотя, может и не надо... меньше знаешь, лучше спишь.
Вчера вернулся из карцера транссексуал. Недельку посидела там. Привелось пообщаться. Тридцать лет, в прошлом негр. Высокий, с крупной мужественной шеей. После многих лет принимаемых гормонов произошла мутация: голос стал тонкий, лицо узкое, руки слабые, жопа и груди налиты силиконом, член отрезан. Получилась — женщина. Столько усилий. Да и денег не мало. Сорок тысяч баксов на все манипуляции. Которые она стибрила у страховой компании. За что и получила семь лет. Только-только успела превратиться в женщину и на тебе – посадили. По документам всё еще мужчина, поэтому в нашем блоке. Называет себя Яной.
Давно никто не уезжал, полный зал, надеюсь начнут скоро вывозить понемногу. Жду с нетерпением собственного отъезда. Пятого числа будет девять месяцев в этой тюрьме, на фасоли и рисе, в сером закрытом помещении. Контингент хоть и меняется,
но общий пейзаж остается тот же: дипрессивно-клинический. Завтра три недели с тех пор как приговорили, уже можно начинать ждать отправки. Обычно этот процесс занимает
от трех до шести недель.
На улице снег, но мне не так светло на душе как вчера. Снежок за окном, почти такой же, но мне грустно. Машины угрюмые на парковке, а в зале играют в домино
и гогочут больные на голову рецидивисты. Палец им покажи — хохочут, задыхаются... стучат костяшками об стол и надрываются от смеха.
Не всегда получается пребывать в возвышенном настроении. Да и странно было бы в этом дурдоме все время чувствовать себя счастливым.
В зале просто задыхается от смеха кучка хохотунов. Одни уходят, другие приходят. Всегда кто-то ржет. Сейчас их трое: Дон — который представлялся мафиози... хохочет до покраснения рожи; Хектор — который представлялся финансистом,
но оказался насильником, и негр из Ямайки. Этот гогочет неистово. Не удивлюсь, если он

иногда вздрагивает во сне и начинает хохотать. Два золотых зуба сверкают. Перед лицом стоит его гогочущая черная физиономия. Возможно он и сидит в тюрьме, потому что идти больше некуда. На воле надо работать, алименты платить за двенадцать детей, а тут за всё уплачено, играй себе в домино и заливайся смехом.
С ними играет в костяшки молодой чернокожий. Этот не хохочет, у него зубы спереди отсутствуют – смущается. Получил двенадцать лет за ограбление банка
с оружием. Кто в двадцать первом веке грабит банки с пистолетом? Надо быть ебанутым на всю голову, чтобы об этом даже подумать. Таковым он и был в принципе,
в беспамятстве, на кокаине. Не хватало чуть-чуть на дозу. Судья добавил.
Надрывается хохотом чувак из Ямайки. Я реально думал его хватит апоплексический удар. Широко раскрытая черная пасть, со сверкающими золотыми клыками и гомерический смех. Слишком долго он пробыл в Америке, более тридцати лет. Иммигранты так не ржут.
Калейдоскоп лиц и преступлений проносились перед моим взором прошедшие десять месяцев: оружие, наркотики, воровство, мошенничество, педофилы, гангстеры... Но самый сильный мафиози — это государство. Всесильное, богатое и любящее свою работу: закрывать и судить, закрывать и судить. Конвейер Империи.
Сегодня наркодилера одного судили. Десять лет дали. За хищение человека. У него была чистая криминальная история, иначе получил бы пожизненно. Имел сообщника
по перевозке наркотиков через границу США – Канада. Зарабатывал тысячу долларов
за кило. Партнер перевозил кокаин в своем траке через лесные дебри, а дальше Джамал (так его звали) доставлял продавцам. Все было чётко, пока сообщник вдруг не исчез вместе с деньгами и порошком. Джамал поехал к нему домой, дверь открыл тесть партнера. «Добрый вечер». Хватает дядю, увозит и запирает у себя дома в подвале, требуя у родственников выдачи партнера. Дочь позвонила в полицию, те вычислили Джамала
по телефону, он его даже не выключил, ждал звонка. Получай десять лет на нарах.
Зинк ходил на стрелку с федералами. Зачитывали ему перечень конфискованного добра, а он подписывал, качал головой и ухмылялся... «Пять миллионов в акциях,
$1,7 миллиона дом в Лас Вегасе, $1.2 миллиона – корабль, $14 миллионов на счетах...»
и т. д. Всё конфисковали. А вот когда поступал в тюрьму, то аккуратно записывали, что было при себе, чтобы потом, всё как положено вернуть: «одна пара Сегодня наркодилера одного судили. Десять лет дали. За хищение человека. У него была чистая криминальная история, иначе получил бы пожизненно. Имел сообщника по перевозке наркотиков через границу США-Канада. Зарабатывал тысячу долларов за кило. Партнер перевозил кокаин в своем траке через лесные дебри, а дальше Джамал (так его звали) доставлял продавцам. Все было хорошо, пока сообщник вдруг не исчез вместе с деньгами и порошком. Джамал поехал к нему домой, дверь открыл тесть партнера. Добрый вечер. Хватает дядю, увозит и запирает у себя дома в подвале, требуя у родственников выдачи партнера. Дочь позвонила в полицию, те вычислили Джамала по телефону, он его даже не выключил, ждал звонка. Получай десять лет на нарах.

Зинк ходил на стрелку с федералами. Зачитывали ему перечень конфискованного добра... он подписывал, качал головой и ухмылялся. «Пять миллионов в акциях,
$1,7 миллиона дом в Лас Вегасе, $1.2 миллиона корабль, $14 миллионов на счетах»,
и т. д. Всё конфисковали. А вот когда поступал в тюрьму, то аккуратно записывали, что было при себе, чтобы потом, всё как положено вернуть: «одна пара носков – белые... трусы зеленые — одна пара... шлепанцы коричневые, сорок третий размер — одна пара... джинсы, футболка, $25 в кошельке». Вернут, но проблем. А двадцать миллионов что отобрали? «Не-ее... это вещественное доказательство».
Вот индусы аферисты, никогда бы не подумал. Четверо их поступило этим утром. Аптека онлайн. Я думал они там все в Гималаях в позах лотоса сидят, медитируют
и мантры поют, а они оказывается медикаменты в гаражах варят и в Америку через интернет продают. И покупатели благодарны. Тут американцу пришлось бы сначала
к врачу идти за рецептом, это сто двадцать баксов, затем покупать лекарства
по баснословной цене. А так, на сайт зашел без рецепта, купил что надо и не дорого, и все счастливы. Только не эти индусы. Зачем-то решили они на Багамские острова прошвырнуться, отдохнуть от бизнеса. Летели семьями, с женами и детьми, первым классом. При пересадке в Майами, их встретили федералы. Жен детей отпустили, а мужей – добытчиков в тюрьму. Обещают по пятнадцать лет.
Парнишка один молодой ездил в суд. Только вернулся из путешествия вокруг света. После университета, накопив денег работой в Макдональдсе, решил предпринять кругосветное турне, прежде чем влиться в ряды продуктивных членов общества. Целый год путешествовал. Когда вернулся, еще будучи в аэропорту в Нью-Йорке, с таким восторгом глядел на соотечественников, всех любил, свои ведь, родные. «Слава Богу вернулся. Америка — the best!» Стоит в очереди с американским паспортом наготове, мама ждет на парковке, названивает, приготовила ужин, стынет.
Подходит он к иммиграционному окну, улыбается офицеру... Тот лыбится в ответ, сканирует паспорт, глядит на экран казенного компа, затем нажимает незаметную кнопочку под столом. Подходят двое в костюмах, вежливо отводят паренька в офис. Там надевают наручники и в тюрьму.
Неоплаченный штраф. Перед отъездом, год назад, он получил взыскание за езду без страховки, 1650 долларов. Но в спешке, предвкушая путешествие, забыл об этом. За время отсутствия его вызывали четыре раза в суд (раз в три месяца), и за каждую неявку добавляли пени: тысячу баксов. После четвертой неявки — ордер на арест.
И вот наш янки, вместо праздничного стола, кушает фасоль с рисом и со слезами на глазах общается с мамой по телефону. Шесть месяцев тюрьмы плюс выплата всех долгов. Около семи тысяч набежало с процентами. Будут снимать с зарплаты.
Джесси опять дрыхнет. Вчера проспал семнадцать часов. Сегодня так же похоже планирует. Время идет быстрее в тюрьме когда спишь, но... семнадцать часов спать?
У меня так не получается.
В четыре, когда закрывают на Count, осмотр проводит молодой охранник по фамилии Craggy – «Супер Коп» его тут называют. Руки не сходятся, поступь

генеральская, орет, наслаждается звуком собственного голоса: «STA-AND AND CO- OOUNT*!» Зы-ычно! В этом зале даже тихое слово эхом отдается. На улице его наверное никто не слушает, хоть тут поорать. А второй охранник (их двое проводят осмотр) проходит тихо, бесшумно, даже застенчиво, кивает дружелюбно.
Джесси проснулся, когда Супер Коп заорал, матюгнулся, лег обратно и тут же захрапел. Почему я так не могу? Укрылся одеялом поверх головы и давит на массу. Ушел в астрал. Я его слегка опасаюсь.
Четверка, что хохочет за домино, заразило и беззубого негра, теперь тот также гогочет, широко раскрыв пасть и пялясь вытаращенными глазами на своих корешей. Цель игры в домино — ржать до посинения. Мы, мол, теперь – одно единое хохочущее существо. Беззубый негр даже превосходит в хохоте своих друзей.
Сегодня несколько гондурасцев прибыло – нелегалы. По такой статье от трех
до шести месяцев дают, затем депортируют в Мексику, а они через забор и обратно. Восемь тысяч заплатили контрабандистам, чтобы тайными путями помогли пересечь границу, но всё равно арестовали. Вон, сидят хавают фасоль с рисом, ждут депортации... минус восемь тысяч из кармана. Отсюда их в иммиграционную тюрьму, затем
на федеральном самолете в Мексику. Каждый день чартеры. Сюда ползком по пустыне, обратно на самолете.
Троих маленьких мексиканцев привели тоже. Курсировали по туннелю Сан Диего — Тихуана. Кокаин таскали. Вход был метров триста от границы в Мексике, выход — внутри какого-то склада на окраине Сан Диего, США. Таких называют «Mules» (Ишаки). В советской армии невысокие попадали в танкисты, а в Мексике —
в «наркотуннелисты».
Пакистанец появился этим утром, Синдхи зовут. Богатый, владелец нескольких гостиниц. Отмывание денег. Тоже всё заморозили, теперь одалживает у родственников, чтоб оплатить адвокатов. Чем роскошней жизнь была на свободе, тем острее переносится заключение. Заправки, гостиницы, 29-ти летняя подруга (ему 55), дом за $1.2 миллиона... всё осталось на улице. А его «схватили за яйца», как он сам выразился. Ходит грустный, звонит домой, мечется. Если не выпустят под залог, сидеть ему тут год в клетке, проходить судебную волокиту.
За соседним столом громко режутся в домино — Дон педофил, Хектор из Панамы и два негра. Они все получили свои сроки, поэтому больше не переживают. Они приняли действительность и готовы к сроку... никуда уже не денешься – расслабься и получай удовольствие.
Джесси тоже доволен, несколько месяцев, это мелочи, летом будет дома, если всё по плану и никаких больше драк. Из-за них он и попал обратно в тюрьму, из-за них он из карцера не вылазил. Дорогая оплата за респект.
Stand & Count! Заключенные стоят возле клеток, в то время как охрана проходит мимо и пересчитывает

Джесси опять утащили в карцер за драку. Возвращаюсь с улицы, а он мне радостно навстречу объявляет, что я получил распределение в тюрьму, затем исчезает в коридоре. А там ему надевают наручники. Он думал его вызвали на встречу с женой.
Итак, я сейчас один. Невероятно. С октября прошлого года не жил один в клетке. Эйфория. Можно делать что хочешь. И событие номер два: я еду в Morgantown. Расхваленный лагерь в Morgantown. Сколько об этом месте слышал. И Майк там,
и Джесси там был, и доктор... Я рад. Продержаться бы до отъезда без конфликтов.
Джесси-Вася... неужели опять в карцер. Интересно, «за что...» Кажется он грозился морду набить Дону, который из себя мафиози строил. А тот побежал жаловаться. Вот какие гангстеры пошли... чуть что, жалуются охране и чувак в карцере.
Рад тому, что один в клетке. Интересно, «надолго ли»? Снег сильный за окном, темнеет. Не могу поверить, что один в камере. Это хорошо. Но всегда ожидаешь: «кто будет новый? Кого подселят?»
На улице темно, но вижу занесло снегом. «Один в клетке. Невероятно». Неужели такое возможно, чтобы обитать одному или с родными и близкими на свободе,
а не в клетке три на пять с чужими преступниками. «Как так получилось, что я сюда попал?»
5 февраля. Вчера вечером, размечтавшись что буду один, лег пораньше, но в полночь был разбужен появлением нового банки. Кличка «Спенз». Белый, косоглазый, в татуировках.
Отсидел тринадцать лет за наркотики. С 2000-го по 2009-й и опять с 2010-го по 2014-й. Будучи взаперти получил еще шесть месяцев за то, что обнаружили у него грамм героина. Покупал наркотики через тюремную медсестру. Та брала на улице
по $200 за грамм, продавала Спензу по $600. Он перепродавал по $1200.
За дополнительные $100 — она ему делала миньет.
Сидел в Maximum Security. Говорит, там режутся каждый день. Ему тоже досталось, выкололи глаз заточкой. Из-за употребления наркоты лишился Спенз кредита за хорошее поведение. Отсидел весь срок от звонка до звонка, плюс схлопотал шесть месяцев за продажу героина, еще четыре месяца в карцере и перевели сюда.
Рассказывал, что с двенадцати лет выпивал по пол литровой бутылке «Jack Daniels» в день, запивая пивом. Заработал цирроз печени. Потом повредил спину, слетел с крыши, работая на стройке. Чтобы облегчить боль, стал употреблять наркотики. Обходилось недешево. Стал выращивать для себя и продавать. Арестовали, получил первый срок.
Спенз рассказал мне о своем первом дне на Свободе, когда откинулся после семилетней отсидки.
Как только вышел за ворота тюрьмы на улицу, будто попал в Зону, будто пересек невидимую стену, разделяющую неволю от воли... «мороз по коже». Краски вдруг стали ярче, запахи острее, спиритуальный опыт, всё будто в замедленном действии.
Его ждали жена и дети. Пятеро. Тридцать лет всего, а уже пятеро детей, которых он успел настрогать до тюрьмы. Теперь они подросли, старшему тринадцать... облепили, повисли на шее. Приехали домой. Первое, что он сделал, это посидел на своей лавочке перед домом, глядя на озеро Мичиган. Вдыхал свежесть бриза, глядел на воду. Затем

поднялся по ступенькам и сел на веранде. Жена принесла ему пиво, сигарету, он сидел
в кресле качалке, курил, потягивал пиво и смотрел на озеро... «То было лучшее чувство».
Дети, уставшие от эмоций и ожидания встречи, постепенно уснули, остался он один с женой. Ему не верилось, что вот он сидит рядом со своей женой. Ночью просыпался и в удивлении глядел на нее, спящую на его плече. «Странно... он должен был спать один, на полке, в клетке... а тут – супруга рядом, красивая, родная». Он оглядывался по сторонам, боялся, что за ним вот-вот придут, прогонят. Постепенно привыкал. Неделю не выходил из дому, вживался в Свободу.
Я сделал себе полстакана кофе, угостил ложечкой кофе Спенза. Он был очень благодарен. Так бережно держал свой стаканчик в руке... Видимо это ритуал такой успокоительный, придающий комфорт и уют... немножко счастья – в ложечке растворимого кофе.
За окном почти темно. Снег розоватый, отражает тюремные прожекторы. Ложечка кофе разбудила, сон исчез. Радуюсь, что еду в Моргантаун. Будто на курорт еду. Посмотрим. Там тоже тюрьма, но там свежий воздух, еда поприличней, уединение, природа...
За окном — метель. Снег сыпется, кружась в воздухе... белым бело. Хочу на Свободу. Но будем считать, что Моргантаун — это почти Свобода.

КОНЕЦ

БЛАГОДАРНОСТЬ
Большое спасибо – Маме, Сестре, Елене Ческис, Василию Балан и Эдварду Ла Ру, за помощь и бесценную поддержку во время написания книги.