Жить в самом старом районе города, задачка не из лёгких. Очень много соблазнов подстерегают на каждом шагу. Стоит выйти за хлебом, как обязательно встретишь кого-нибудь, или будучи в магазине нет-нет да и заглянешь в винный отдел, и тогда по пути домой точно уже встретишь знакомого, да и не одного. А когда станет совсем тепло, на скамеечке в парке, расстелив газетку и разложив закуску, за дружеской беседой незаметно полетят часы. Сама жизнь незаметно и плавно начнёт струиться сквозь невзгоды и неудачи. Потечёт, зажурчит и заставит, наконец, поверить, что мы живём вечно. Вот поэтому, когда-то возникшие в горниле большого взрыва мириады атомов, объединившись в очередном цикле организации материи стали называться Валерой и жить в Питерском районе - Коломна.
Валера просыпался рано. Не то, чтобы он страдал от бессонницы, нет, просто так он мог подумать лишние пяток минут над смыслом жизни, поразмышлять на извечные философские вопросы, вспомнить, чем закончился вчерашний вечер…
Валера закряхтел и сел на кровати. Скрипнули фанерные прокладки, положенные когда-то давно, поверх лопнувших дощечек-поперечин. Ноги, бледные как мазки белил на сером холсте, выделялись на фоне коврика. Кряхтя и охая Валера распрямился, встал и осторожно сделал первый сегодняшний шаг. Шаг получился с левой ноги, но Валера не был суеверным. Он просто шагнул, как когда-то шагнул Джордано Бруно на костёр, Гагарин на первую ступеньку поднимаясь в ракету, а Нил Армстронг из посадочного лунного модуля.
Доковыляв до туалета Валера рухнул на колени и стал блевать. Спазмы выкручивали желудок и казалось этому не будет конца. Так Валера трепыхался осенним листом, пока от изнеможения не замер в позе достойной мрамора. В бачке капала вода, на улице сигналили машины. Мир продолжал жить. Прошло какое-то время и тихим стоном Валера ответил миру, что сегодня он тоже выжил.
Ополоснувшись, разгладив клоки волос пятернёй, накинув старую кожаную куртку, Валера толкнул дверь и водоворот утреннего свежего воздуха поволок его к магазину.
Улица была бесконечно терпима к жителям квартала. Она, как любящая мать, принимала своих детей со всеми их пороками. В этой всеохватывающей любови и влёкся Валера. На встречу ему попадались деловые и спешащие на работу сограждане. Они не замечали этого вселенского эфира, окружавшего всё бытиё, и неслись как торпеды к своим целям, рассекая пространство и время и оставляя после себя водовороты отчаяния. Валера явственно ощушал эти омуты и обходил их.
Подходя к заветному углу, Валера видел как с другой стороны, так же обходя невидимые бочаги и уклоняясь от деловых людей, приближался художник Рома. Друзья встретились, пожали руки…  Взяли недорогой портвейн, два пластиковых стакана и сморщенную плюшку, по акции.
В дворике через дорогу, на заветной скамеечке, луч солнца, пробиваясь через перспективу улицы и нагревая облупившееся, когда-то зелёные, деревянные рейки, уже зазывал друзей.
Рома придержал стаканчик, который норовил убежать от струи вина, потом второй… Валера поставил бутылку на землю близко к ножке скамейки. Друзья чокнулись и выпили молча.
Солнце ласкало лица тёплым утренним светом, листья тополя тихо шуршали, защищая волшебным экраном от рождающейся суеты нового дня.
- Дочка прислала открытку. - Начал Рома. - Отдыхает на море...
- На море хорошо… - Согласился Валера.
Рома кивнул:
- Наливай ещё…

© Свешников А.Н.