Часть первая.
Пигмалион. Наше время.

Было бы странно, если бы он назвал её другим именем.
Конечно же так, а как же иначе, когда этот ненормальный Вертер решил создать идеальную женщину? Нет, не резиновую секс-куклу, а женщину, настоящую, нет, более, чем настоящую...идеальную женщину, да.

В случае удачного воплощения замысла Нью Пигмалиона, он получил бы сразу три выгодных преимущества, а именно: признание его гениальности в научных кругах, открытие собственного высоко прибыльного бизнеса по производству и сбыту идеальных подруг жизни для стеснительных и сексуально закомплексованных богачей, и собственную Галатею, идеальную в отличие от тех алчных самок в обольстительном обличье, которые, он был уверен, всегда втайне смеялись над его низким ростом, толстым круглым брюшком и ранней лысиной, не говоря уже о самом интимном оскорблении того самого главного достоинства, лишь вскользь взглянув на которое они все, делая наивные детские глазки и сюсюкая, начинали приговаривать типа, маленький хочет трахаться...у-тю-тю, сюси-пуси...иди к мамочке в домик...Бляди!

Бессонные ночи, расчёты, чертежи и мечтательные размышления у открытого окна, когда полная Луна освещала даже потаённые уголки двора, где на скамейках занимались запретной любовью молодые отморозки, а он мстительно думал:"Погодите, сопляки! Вы ещё все узнаете доктора Вертера, которого любит самая прекрасная женщина на свете, да, такого вот лысого коротышку! И ни один из вас, с вашей молодостью, никогда не будет любим такой женщиной!
Что ваше физическое совершенство против мозгов и интеллекта гения? Вы - черви и черви сожрут вас через несколько десятков лет...мда...меня тоже они сожрут, однако...но на моей могиле будет горько рыдать вечно молодая красавица, а вас в последний путь, в лучшем случае, проводит старая морщинистая мегера, которой не будет интересно ваше тленное тело потому, что она сама уже одной ногой там, куда вы отправились немногим раньше, и жизнь ваша не стоила доброго слова."

Он создал свою Галатею в чертежах и расчётах. Осталось лишь нанять знающего конструктора , который воплотил бы это в реальность, и он нашёл его. Это было легко, стоило лишь дать объявление в еженедельник и тот сам позвонил. На остальные звонки, которых было множество, Вертер просто уже не отвечал. И работа закипела. Техник конструктор превосходно справился со своей частью работы по созданию лица, корпуса и конечностей Галатеи, и удалился восвояси, унося сумму денег, достаточную для безбедного существования троих членов его семьи, как минимум, в течение лет десяти.

Всю тонкую работу программиста, Вертер взял на себя, по окончании которой он нанял высококлассного механика, которому всего-то ничего, надо было совместить и подключить к общей системе управления все рефлекторные микросхемы в корпусе Галатеи, которые должны были создавать впечатление безукоризненной жизненности её движений и реальных мимических реакций, в любой, даже самой непредсказуемой ситуации.

Конечно же, механик справился со своей задачей в срок, и всё, что оставалоcь - это заключительный момент - сборка идеальной женщины.

Часть вторая.
День Х

К этому дню Вертер готовился особенно тщательно, замирая и не веря в душе, тому, что мечта его, наконец-то осуществится.

Он, несмотря на застарелое наплевательское отношение к своей внешности, в тот самый главный день его жизни, оделся со тщательностью дворецкого, который готовился к собеседованию по приёму на работу, побрился до немыслимой гладкости и намазал остатки волос каким-то новейшим составом, который, согласно рекламе, обещал превратить обыкновенного мужчину в секс-символ...в общем, всё было в лучшем виде, если бы на последнем этапе сборки Галатеи, за которым Вертер наблюдал из застеклённой кабины, что нависала над его лабораторией, что располагалась в здании, которое он предусмотрительно купил десять лет назад, когда задумал свой план...всё было бы хорошо, если бы вдруг, когда механик уже почти закончил свою филлигранную работу по соединению всех проводков, что вели к микросхемам основных "жизненно важных органов" Галатеи...если бы она вдруг, не дожидаясь окончания сборки, не воскликнула:"Чёрт! Как же вы меня задрали!"

Это был голос, который Вертер подбирал с пристрастием из картотеки сладчайших женских голосов...это был мелодичный, с сексуальной хрипотцой, голос женщины готовой на всё с её создателем, но...этот влекущий голос произнёс такое, что никак не ожидал создатель, а произнёс он именно "Чёрт! Как же вы меня задрали!"

А потом произошло совсем уже непредсказуемое и не предусмотренное никакими расчётами.

Неожиданно из её полуоткрытых, как в сексуальном порыве, полных блестящих губ вырвалась струйка едкого дыма с каким-то мерзким химическим запахом, а из прекрасных силиконовых глаз с электрическим треском посыпались искры, после чего правая рука её неожиданно схватила какой-то инструмент, похожий на клинок, которым деревенские жители, обыкновенно, по-старинке закалывают свиней на подворье среди неистребимых зарослей бурьяна, и занесла его над головой, целясь попасть в контрольную панель компьютера.

- Давай, срочно отключай ей голову, а то она щас поубивает всех нас к чертовой матери! - возбуждённо закричал Вертер в микрофон из кабины наблюдения, и механик, спохватившись, протянул было руку к тумблеру на пульте, но замешкался на мгновение, сбитый с толку невинной гримаской на лице Галатеи, за которую отвечала программа "nicechild", милое дитя типа, чтобы умилить агрессора и отвлечь его в целях самозащиты.

Вслед за этим умилительно капризный ротик прекрасной Галатеи мелодичным голосом древнегреческой сирены выплюнул нечто типа "Отвали, казёл! Убью нах!" и, всё ещё обнажённое тело её, вдруг выгнулось таким образом, как было предусмотрено программой для заключительного момента оргазма в разделе "lovemaker" - "делатель любви", и восхитительной формы сексапильная длинная ножка куклы ловко вмазала бедолаге в пах, а когда того в момент скрутило буквой "Зю", изящная ручка с музыкальными пальчиками и превосходным маникюром, по армейски резко рубанула его по затылку, после чего тот рухнул на молочно-белый керамический пол лаборатории, а неподражаемая Галатея, как ни в чём не бывало, приняла прежнюю непринуждённую позу на сборочном столе, который чем-то напоминал кресло в кабинете гинеколога, и улыбнулась чарующей улыбочкой, предусмотренной программой "mancharming", очаровывание мужика.

Вертер сорвался с места и, позабыв обо всех правилах по технике безопасности, которые он собственноручно распечатал на принтере и поместил на видное место в лаборатории в изящной металлической рамочке под стеклом на случай контроля государственного департамента по безопасному использованию оборудования при проведении научных экспериментов, понёсся вниз, в зал лаборатории, по стальной лестнице, ступени которой издали подобие гаммы на расстроенном металлофоне, и необЪятное брюшко его грузно заколыхалось и издавая при этом какие-то булькания и рычания от такого непривычного движения.

Он подбежал к "гинекологическому креслу",на котором невинно восседала обнажённая Девушка его Мечты и забавно, как дитя, морщила свой маленький изящный носик, совсем не реагируя на неподвижное как куль тело механика, что лежало подле её точёных матово-гладких ножек.

В первый раз Вертер увидел её такой, какой жила она в его мечтах...она была само совершенство, нет, она была намного превосходнее того самого совершенства, о котором он грезил у открытого в полнолуние окна...он застыл в немом восторге, неосмотрительно подойдя к ней слишком близко, позабыв о всех тех правилах безопасности, что самолично повесил на видном месте в лаборатории, а его круглое потное лицо оказалось на уровне её изумительных коленок.

Часть третья.
Страдания молодого Вертера.

Вертер, так назвали его в честь того самого молодого Вертера, который литературно страдал в произведении никогда не любимого им классика, но что было поделать, когда его по-немецки сентиментальная бабушка Хельга настояла на этом имени для единственного позднего ребёнка, который родился в семье её многострадальной дочери Марты, когда та уже разменяла пятый десяток?

Это, в общем-то красивое и романтичное имя, принесло ему, неуклюжему низкорослому и толстому мальчику, массу страданий в школе, когда одноклассники смеялись ему в лицо, сравнивая образ литературного красавчика Вертера с этим жирным и прыщавым недотёпой, а девчонки гнусно хихикали у него за спиной, когда на уроках физкультуры, он позорно падал с каната, как перезрелая груша, не подтянувшись и двух метров в высоту, или с разбегу бился своими маленькими гениталиями, что жалко болтались под красными спортивными трусами, о бок снаряда, именуемого конём, когда он безуспешно пытался оседлатть оного.

И никому не было дела до того, что этот уродливый коротышка, с вечно тёмными от пота кругами в подмышках его школьной рубашки, был лучшим учеником в классе и окончил школу с золотой медалью, а потом и университет по классу программистов с красным дипломом.

Неудачник...это слово преследовало его как назойливая августовская муха в течении всей его жизни в Советском Союзе, и поэтому он не сомневался ни секунды, когда железный занавес, безнадёжно отгораживающий его от Настоящего Мира, вдруг рухнул в одночасье.

Вертер одним из первых отбыл на свою историческую родину в Германию, а вскоре, победив в конкурсе на должность программиста в одном престижном компьютерном центре Штатов, благополучно свалил в Америку и началась его Настоящая Жизнь, достаток, роскошная квартира, о которой даже в самых смелых своих мечтах он не смел подумать, а недельный заработок его превышал все те предполагаемые сбережения, которые в конце жизни, отказывая себе во всём, мог отложить его коллега там...не говоря уже о навороченном автомобиле и прочих прелестях загнивающей капиталистической цивилизации.

За рекордно короткий срок он положил кругленькую сумму в банк и, уволившись со службы, полностью погрузился в собственные научные разработки в лаборатории, которую он оборудовал в здании заброшенной ткацкой фабрики на окраине города, купленном за смеховорную сумму по случаю срочной распродажи имущества и самого здания этой фабрики одним старым разорившимся бизнесменом.

Десять лет пролетели как один день, и вот он, как последний дурак, стоит на ватных ногах у "трона" взбунтовавшейся королевы его мечты, и крупные капли предательского пота стекают со лба под роговую оправу, запотевших от прерывистого дыхания очков, и щиплют глаза, превращая обЪект его обожания в нечто размывчато-таинственное как на картинах импрессионистов, которые он никогда не воспринимал как настоящее стопороцентное искусство.

- Ну что, так и будем пялиться на голую девушку? - неожиданно, c высоты "гинекологического кресла", строго произнесло небесное создание и большим пальчиком левой ноги подцепила его очки и отшвырнула их в сторону.

Хрустальный звон осколков, туман окутавший лабораторию, сильный пинок в переносицу, расплывающееся яркокрасное пятно на белоснежной керамике пола с брильянтовыми вкраплениями дорогой оптики и маленький толстый человечек, глаза которого не выражали уже абсолютно ничего. Пустая роговая оправа, слева от скрюченных пальцев, напоминала краба, который выскользнул из руки ловца.

- Вирус! - огненным шрифтом вспыхнуло в угасающем сознании изобретателя.

Какое-то время тишину лаборатории нарушал лишь мерный шум вентилятора, что крутил своими невидимыми лопастями в квадратной нише под кабиной обозрения...

продолжение может быть, но только ежели по заявкам трудящихся, да.