Из ближайшего микрорайона… Соседнего, лежащего по другую сторону дороги… Или, даже, пусть он приехал на общественном транспорте от ближайшей станции метро… Откуда бы ни двигался ученик, последний участок дороги, что ведёт прямиком к дверям школы, лежит мимо забора, не так давно выкрашенного в цвета украинского флага.

Но самое интересное впереди. Причем, во всех смыслах этого слова. Зайдя внутрь школы, необходимо пересечь сравнительно небольшой вестибюль, располагающийся в строении начала двадцатого века.  Пройти по специальному проходу, и только тогда учащийся попадал в построенное уже во времена умирающей советской империи здание, так называемой, «Новой школы». Хотя, конечно, во всех остальных смыслах школа была такой же старой.

Школа-то, старая, а вот, сколько лет учительнице украинского языка Самоте Варваре Петровне, точно не знал никто. Нет, ну кому положено, те, конечно, знали. Но это избранное меньшинство. А для большинства учащихся, да и для большинства учительского состава, Варвара Петровна была личностью пугающей и загадочной.

Когда она шла… Нет, когда она шествовала по коридору на перемене, вокруг неё всегда было свободное пространство, радиусом не менее полутора метров. Это всё, что позволяли школьные коридоры. А дети помладше или повпечатлительней вообще прижимались к стене. 

Все дело в образе учительницы. Будь она подросткового возраста, её можно было бы принять за поклонника таких субкультур, как эмо или готы. Высокая и подчеркнуто прямая, Варвара Петровна ходила в длинном обтягивающем черном платье или, наоборот, в слишком короткой кожаной юбке. Её длинные черные волосы прямыми линиями опускались ниже плеч. Линии острого лица были подчеркнуты темным макияжем. Дополняли образ многочисленные массивные серебряные перстни на пальцах.

Но сейчас Варвара Самота двигалась не в сторону кабинета украинского языка, а по направлению к учительской. До начала урока оставалось еще пятнадцать минут.

Едва зайдя и прикрыв за собой дверь, она успела сделать буквально несколько шагов и остановилась, как вкопанная, возле круглого стола, расположенного посередине комнаты. Её рука, прямая, как увенчанное острием черного накладного ногтя копье, медленно вытянулась в направлении того, что лежало на нём. А глаза стали большими и без движения смотрели в том же направлении. Все присутствующие в учительской с замиранием сердца наблюдали за своей коллегой.

- Що це? – наконец выдохнула Варвара Петровна. – Русская школа?

Все проследили за направлением её взгляда и увидели, что на столе среди чашек и канцелярских приборов лежит несколько журналов, на обложке которых написано: «Русская школа».

- Так у нас вже… «Русская школа»? – еще раз спросила Варвара Петровна. Причем, последние слова были выделены паузой и произнесены нарочито звонко.
- Что вы, Варвара Петровна, школа у нас не русская, а самая что ни на есть украинская, - откликнулся невысокий лысоватый мужчина средних лет. – В чем, собственно, дело?

Это был директор школы.

- В цьому, - и учительница опять указала на стол. – Звідки це?

- Это моё, - от группы преподавателей отделилась молоденькая учительница русского языка.

- Що це? – повторила свой вопрос Варвара Петровна, глядя в её голубые монголоидные глаза.

- Мои методические пособия. Они нужны мне в работе.

- Яка ще робота? 

- Учить детей русскому языку и литературе.

- Всесвітній літературі, - вставил директор.

- Будь ласка, приберіть це. Я взагалі не розумію, навіщо цьому навчати дітей? Нехай би краще більше часу приділяли вивчанню рідної мови. Або якоїсь іншої європейської мови, - твердо сказала Варвара Петровна.

- Хотите вы того или нет, но, так или иначе, наши дети будут разговаривать на русском языке. В том числе. Но от нас зависит: будут они делать это грамотно, или нет, - возразила учительница русского языка.

- Чому це, так чи інакше? Це як? Хіба їх хтось примусить? – не сдавалась Варвара Петровна.

- Девочки, девочки, не ссорьтесь, - постарался прервать диалог директор. – Лучше доложите по своим классам. Уже все дети сдали деньги на сигареты для воинов АТО? Кстати, у вас, Варвара Петровна, в классе пополнение.


С тех пор, как произошли известные события, урок в классе Варвары Петровны всегда начинался одинаково - с пения гимна Украины. Поначалу, под аккомпанемент её мобильного телефона. Затем школа предоставила колонки, и мобильный телефон начали подключать к ним. Получалось громко и красиво.

Вот и сегодня всё начиналось, как обычно. Как только Варвара Петровна зашла в класс, дети встали, будто по команде. Привычная манипуляция: телефон, штекер, кнопка play. Дети стоят, вытянувшись по струнке, правая рука приложена к сердцу. И, хотя глаза Варвары Петровны прикрыты в священном экстазе, сквозь приспущенные веки она зорко следит за всяким несоблюдением ритуала. Все должны петь, а не делать вид.

Но вот в её стройной схеме что-то работает не так. Какой-то мальчик, судя по всему, тот самый обещанный ей новичок, встал, но его губы плотно сжаты, и он не произнес ни одного слова песни.

Варвара Петровна выключила музыку.

- Ми будемо вчитись співати гімн Батьківщини, - строго сказала она, - поки усі не вивчимо його слова та не навчимось співати. Усім зрозуміло? І не сядемо, і не почнемо урок, поки усі не доспіваємо наш гімн. А зараз - з початку…

Снова заиграла музыка. Все запели еще старательней, но новичок по-прежнему не раскрыл рта.

- Ми будемо співати із-за однієї людини, - еще строже сказала Варвара Петровна. – Нехай їй стане соромно. Він знає, о ком я, але затримує увесь клас.

Но ситуация не изменилась. Мальчик молчал. Только опустил голову и теперь смотрел в пол.

- Прошу звернути увагу на нового учня. Це саме через нього ми затримуємось, - надавила учительница.

Но ситуация не изменилась. Наконец, Варвара Петровна выключила музыку и в наступившей тишине вплотную подошла к опустившему взгляд мальчику.

- Чому ти не співаєш? Ти не знаєш слів? – спросила она.

Ученик помотал головой. И этот жест можно было расценить двояко. И как «нет, не знаю», и как «нет, знаю, но не в этом дело».

- Давай разом, - сказала учительница. – Щеееее не вмерла України…

Но ребенок молчал. Казалось, он стал ниже ростом. Плечи ссутулились, голова опустилась еще ниже.

- Звідки ти?

- Луганск, - едва слышно произнес он.

- Так ти можеш розмовляти? – едко произнесла учительница. – Ще й зі східної України. То це ти просто не хочеш співати гімн своєї Батьківщини?

Ученик опять помотал головой. И опять понять его можно было по-разному.
 
- Давай ще. Щеееее не вмерла Уууукраїни… Мовчиш?! А ну співай! Співай гімн своєї Батьківщини!

Ученик упрямо молчал. Только слезы текли по его лицу.

- Твоя Батьківщина дає тобі притулок, а ти не вважаєш за потрібне співати її гімн?  Мабуть це батьки тебе навчили?! Зрадники-сепаратисти. Нащо ви приїхали сюди?! Співай, кажу!!!

Он молчал.

Співай!!! – она перешла на крик.

В этот момент кто-то из других учеников подал голос.

- Варвара Петровна, он не виноват…

- Що? Хто це сказав? – Варвара Петровна развернулась в сторону говорившего.
Но тот выдержал её взгляд.

- Мама Дениса рассказала моей маме, что, когда сепаратисты захватили военную часть, в которой служил его отец, они у всех на глазах заставляли их петь гимн Украины, а затем избивали и стреляли. Так погиб его отец. Но им с мамой удалось уехать.