Алкоголик Мухин привычно болел с похмелья. Опохмелиться было нечем, взять не на что. За окном проходили мимо "девяностые". В холодильнике одиноко куковала пачка пельменей. Зато в кладовке стояли: мешок муки, полмешка сахару и несколько бутылок подсолнечного масла. Соли в доме не было.
Проскрёбся в ванную. Умылся. Выбрал из старых бритвенных лезвий какое посвежее. С шорохом побрился. Стало полегче.
Пошарашился отлёживаться на диван. И тут какая-то пизда позвонила в дверь. Чуть сердце не остановилось.
Пришли гости: Семёнов с бутылкой и женой, с ними незнакомая мымра.
Бабы у Мухина случались редко. И считай каждая оставляла в подарок жывность: не чесотку, так мандавошек.  Потому Мухин всегда держал в доме "Дихлофос".
Разбавили спирт, выпили раз, другой. Закурили "Приму". Поговорили за жизнь, о королях и капусте. Остаток спирта Семёнов забирать не стал. Подался с бабой своей до дому.
Мымра осталась. После выпитого Мухин чистосердечно хотел сравнить её с Нефертити. В её пользу. Но баба молча взяла Мухина за руку и потянула на диван.
Еблась от души. В "миссионерской" позиции. Когда Мухину захорошело и он уже собрался "выплюнуть дрожжи в ждущее тесто", Нефертити внезапно слетела с хуя и скользнула вниз. Наделась ртом и всосала всё. Мухин охуел и влюбился.
Выпили, передохнули. А в следующую случку баба вдруг перевернулась на живот, цепко схватила и сама заправила куда-то в себя.
Ночь не спали. Хозяйство Мухина опухло от переёба.
Ушла она рано утром. Мухин долго разглядывал хуй. Следов говна не нашёл. 

Потом одиноко опохмелялся и всё думал: сподобился он содомировать живого человека или нет.
А, с мандавошками и в этот раз не пронесло.