Вместо вступления:  ЖИЗНЬ НОЛЬ.  Я
Life zero -  жизнь-ноль. В этой жизни я  существую в реальном времени, именно сейчас, когда пишу эти строки. Она  нулевая. Мне так нравится считать -  по факту вся моя жизнь есть один большой и круглый ноль. А у кого, в наше время, скажите на милость, она не ноль? Рано или поздно  у всех и всё будет сведено к нулю.
Впрочем, не будем занудствовать и заниматься математической заумью.
«Давайте ближе к телу!» - так  дебильно  острил когда-то давно один мой случайный знакомый. А ещё так говорил Остап Бендер, ссылаясь на Мопассана…
Все литературные произведения начинаются со знакомства с героиней. Ну а так как героиня это я, то будем знакомы: Спирохета. Да, такую кличку  мне дали сверстники в детстве, поскольку она несколько созвучна с моей фамилией. Подростком я действительно была похожа на некую бактерию -  худая, прыщавая, с острыми коленками, злая и дерзкая. Позже, это прозвище трансформировалось в нейтральную Спирю, да так и закрепилось за мной. Всё это потому, что мои, не лишённые сумрачной фантазии, родители, наградили свою дочь имечком совсем уж странным и неудобопроизносимым. Впрочем, про мою юность вы можете причитать в повести «Мой первый мужчина»
Сейчас Спиря,  то есть я,  -  взрослая женщина 32 лет от роду. Тело моё пока что в норме.  Грудь не слишком велика, но зато задорно-торчащей формы, которая мужчинам очень нравится. Ноги, вроде  бы, в порядке.  В зеркале особых изъянов не вижу.  Обычные. Не в виде вульгарных бутылочек, но и от ушей тоже не растут…
Если со спины взглянуть, то  можно дать лет восемнадцать. Тинэйджеры иногда даже заигрывать пытаются. Спереди же соответствую своему возрасту -  ни старая, но и не молодая женщина, уже достаточно много повидавшая на своём веку – шесть жизней за спиной. А сколько ещё впереди осталось? Бог знает… Может быть завтра и эта нулевая кончится…
Лицо у меня ничем не примечательное, если не считать большого лягушачьего рта. Некоторые находят его красивым. Разумеется, губная помада играет здесь не последнюю роль. Юношеские прыщи, доставлявшие в своё время массу огорчений, уже давно сошли, оставив  на скулах и щеках едва заметные оспинки, легко маскирующиеся тональными кремами и пудрами.
В боевой раскраске, иногда, даже сама себе нравлюсь. Это, правда, если издали смотреться в большое зеркало.
В одежде никаких определенных стилей не придерживаюсь. В гардеробе есть всё:  от черного трико с пончо попугайского цвета,  до строгого делового костюма. Причёска всегда короткая, в стиле «унисекс». Люблю оставить на правом виске длинную прядь, меняющую цвет, в зависимости от моего настроения, на чёрный, розовый или синий. Часто стригусь «под ноль» и пользуюсь париками. Мужчин отчего-то очень возбуждает моя лысая башка.
Финансовое положение независимое, в виде небольшого, но постоянного дохода, причем без всяких усилий с моей стороны. Жилплощадь скромная, но тоже имеется.
Вот и вся я перед вами.
Да, чуть не забыла! Глаза! Глаза у меня нормального разреза, ни большие, ни маленькие,  достаточно обычного зеленоватого оттенка. А вот взгляд… Взгляд - это моя особая примета…. Многие говорят, что я могу  смотреть тяжёлым мужским взглядом.  Как сказал один знакомый псевдопоэт –  «колюче-убийственный взор, не оставляющий никаких надежд». От него (моего взгляда) некоторым действительно страшно становится. По крайней мере, собаки не выдерживают.  Хвост поджимают и скулят.  Когда мне надо, исподволь, я пользуюсь этим, нагоняя подсознательный страх на собеседника. Но, обычно, я смотрю  на всех широко раскрытыми детски-наивными глазами. Примерно так глядит двух-трёхлетний ребёнок на незнакомых людей – пристально и серьёзно. И,  как бы я не веселилась, глаза мои, по мнению окружающих, всегда остаются такими…
Такая вот особенность.
Ну, вот, вроде бы и познакомились. Все литературные формальности соблюдены, можно начинать исповедь о моих жизнях.… Итак:

ЖИЗНЬ ПЕРВАЯ. Славик-мент
Замуж я выскочила рано, в 17 лет. За Славика-мента. Был он тогда высокий, плечистый, с открытым обветренным лицом. Узкая щель рта и тяжёлый подбородок делали его похожим на сурового американского копа, сошедшего с экрана голливудских фильмов.
Скажите, ну как бедной золушке, с тяжёлым детством и тоскливой юностью, не влюбиться в такого?
На самом деле, Славка оказался простоватым  крестьянским парнем с незамысловатой биографией: школа – армия  –  деревенская безработица – контракт  на службу в милиции с предоставлением койки в общежитии и перспективой в виде пары лычек на погонах.  Надо сказать,  это была блестящая карьера для сельского хлопца,  вызвавшая законную гордость у его многочисленной,  вечно полупьяной родни.

                                                *  *  *
Свадьбу справляли в дешёвой заводской столовой на окраине, куда нагрянула вся толпа родственников.  Прошла она в чисто русских традициях:  истошное  - «Горька!!!!»,  песни, пляски, драки,  скверная закуска, палёная «водка», получение  бестолковых подарков и горькое удивление  прижимистостью гостей.
На свадебную одежду решили не тратиться, поэтому Славка восседал в ментовской форме, а я блистала самодельной фатой из накрахмаленного тюля.  Другим моим украшением были  два огромных прыща-фурункула,  выросшие к свадьбе посреди лба.  Совсем замазать  их косметикой не удалось, и смотрелись они, по словам Славки,  как рожки  у козлёночка.  Гостям такой юмор очень нравился и они перемывали эту шутку  на все лады.
Ещё, почему-то, всех очень веселил мой, явственно заметный, четырёхмесячный животик, служивший поводом для дебильных шуток и тостов. Назло всем, я, под удивлённо-испуганные взгляды родственников, хлопнула полную стопку водки и запила шампанским. Налила себе ещё, но получила  под рёбра тяжелый профессиональный тычок от Славки: - «Ты чо творишь? Тебе ж нельзя!».
На этом свадьба  для меня закончилась, и, нагрузившись подарками,  мы отбыли на милицейском «УАЗике» в мою двухкомнатную хрущобу. Где и состоялась первая  (ха-ха –«первая»…)  брачная ночь.
                                                *  *  *
А потом потянулись  беспросветные семейные будни.  Все дни казались сплошным туманом в виде бесконечного серого облака, прерываемого только на сон.
А в цветных снах я жила настоящей жизнью: меня обнимали загорелые мускулистые мачо,  мы скакали на лошадях по прериям или  стремительно мчались в кабриолете по горному серпантину. Временами явственно ощущался запах степных трав, конского пота и горячего асфальта с лёгким привкусом автомобильный гари.  Мне не хотелось возвращаться из этих захватывающих сновидений, но Славка бесцеремонно будил меня, требуя горячий кофе, яичницу, бутерброды и отглаженную форменную рубашку.
Основательно, по-крестьянски, позавтракав,  он отправлялся на дежурство. Перед уходом снисходительно трепал меня по щеке, взяв идиотскую манеру говорить при этом: «Чао-какао, детка!» Это издевательское «детка» было явно позаимствовано из американских боевиков, что раздражало меня ещё больше -  мой коп деревенского разлива ни шёл ни в какое сравнение с киношными героями. Ах,  как красиво и страстно умели  они любить на экране… !
Мой же муженёк возвращался со службы весь пропахший кисло-козлиным запахом, не заходя в ванну, падал в кровать и  требовал от меня близости. В пару минут  закончив своё дело, небрежно шептал: «Браво, детка» и  тут же начинал храпеть.
Частенько  Славка приходил с запахом алкоголя, и тогда, согласно заведённому им семейно-сексуальному сценарию, я должна была ублажать его оральными ласками, с неизменным глотанием спермы.  За этим он тщательно следил и даже  иногда требовал открыть рот, чтобы убедиться в том, что его семя попало в мой желудок. В первые дни совместной жизни  я не захотела глотать,  и он,  жутко оскорблённый, отхлестал меня по щекам. Было не больно, но очень обидно…
Забегая вперед, скажу, что всё это было только вначале. Со временем его сексуальные потребности на глазах стали увядать. Он  всё чаще приходил с едва уловимым запахом чужих духов и я была избавлена от необходимости  каждодневно оказывать ему сексуальные услуги.
С горечью,  я признавалась себе в том, что с замужеством моя интимная жизнь стала только хуже.  Как и в юности,  мне приходилось мастурбировать в ванной, представляя себя в объятиях настоящего мужчины…

                                                *  *  *
В  положенный срок родилась дочь. Когда мне поднесли крошечный свёрток, я, заглянув туда, была неприятно поражена крошечным старческим фиолетовым  личиком.  С любопытством вглядывалась в странные черты. Когда это существо  вдруг стало яростно терзать мой сосок,  пытаясь  высосать молоко, которого у меня не было, оно вдруг приняло знакомое Славкино выражение – именно такие рожи он корчил во время минета.  Я почти ощутила вкус спермы во рту и почувствовала что-то вроде неприязни к своему младенцу.
Даже сейчас, вспоминая тот момент, я не могу отделаться от этого странного чувства. 
Материнство, вопреки ожиданию,  мне счастья не принесло.
Дальше было  ещё хуже.  Пелёнки,  вонючие памперсы, подгоревшая каша, пронзительный ночной плач.    Временами я даже  хотела придушить это  жалкое существо.  Младенческие черты  всё больше начинали походить на самодовольную Славкину  деревенскую харю. 
Постепенно я свыкалась с материнской ролью и даже  стала находить некое удовольствие в играх и возне с подрастающей дочерью. Отношения с мужем оставались прежними, не считая того, что он стал чаще  задерживаться на службе и отлучаться на внеплановые дежурства -  ему,  якобы, обещали  какое-то повышение. Буквально за полгода он успел отрастить приличный пивной животик и солидную плешь, происхождение которой объяснял необходимостью постоянно носить фуражку.

                                                *  *  *
Материально мы жили не плохо. Помимо ментовской зарплаты у Славки были  ещё довольно немалые дополнительные доходы, о которых он не рассказывал, а я не хотела вникать.  У нас появилась приличная мебель, домашний кинотеатр и прочие атрибуты богатой, по деревенским понятиям, жизни. Неожиданно,  мой прижимистый мужинёк даже  счел возможным баловать меня небольшими карманными деньгами.
Теперь, когда Славка был на ночных дежурствах я,  уложив дочку спать, стала ходить в кафе, расположенное напротив нашего дома. Безумно завидуя беспечно веселящимся и пьянствующим людям, я одиноко сидела за угловым столиком.  Выпив неизменную рюмку ликёра и чашку кофе, шла домой к опостылевшей детской кроватке, куче грязной посуды на кухне и влажному белью, висящему в ванной комнате.
Просвета в сером тумане будней не было никакого. Что-то мне подсказывало, что дальше так продолжаться не может и эта жизнь стремительно подходит к концу. Именно тогда меня впервые стали посещать  мысли о суициде, которые я старательно гнала от себя.

                                                *  *  *
В тот вечер, знакомый официант,  жеманничая и загадочно закатывая глаза, прошептал на ухо о том,  что мною очень интересуется мужчина, сидящий за дальним столиком. Я взглянула туда и обомлела.  Мне приветливо помахал рукой  элегантный жгучий брюнет в безупречном костюме и в галстуке.  Да,  да, в  галстуке!  Этот предмет  мужского туалета всегда производил на меня неотразимо-волнующее впечатление. Всю жизнь меня окружали мужланы без этого элегантного украшения, если не считать одноклассников на выпускном вечере и  дурацкой  удавки  на резинке, прилагающейся к форменной одежде мужа. Даже на свадьбе все гости, как один, были с простецки распахнутыми воротами рубашек…
А вот  галстучные  мужчины казались мне выходцами из другого светлого мира, полного радости, приключений и светского шика.
Словно по мановению волшебной палочки я попала в сказку.  Непритязательная забегаловка преобразилась. Исчезли пятна на несвежей скатерти, обшарпанные  колченогие стулья с грязными подлокотниками превратились в удобные кресла и даже  визгливая попсовая музыка зазвучала  совсем по-другому!
Незнакомец бархатным голосом говорил мне что-то, а я, словно в забытье, разглядывала его. Вблизи он оказался ещё прекраснее. Стильная стрижка, безупречный узел шелковистого галстука и,  самое главное, - уголок носового платочка, аккуратно уложенного  в нагрудный кармашек пиджака. Такое я видела только в кино!
Но,  больше всего я влюбилась в большой шрам, пересекающий скулу красавца и придающий его  породистому лицу необычайно мужественный вид и делавший похожим на крёстного отца мафии.
«Эх, вот бы за такого мафиози выйти замуж.… Это тебе, Спиря, не вонючий милицейский сержант…»  -  отрешённо подумалось мне.

                                                *  *  *
Теперь, два раза в неделю (именно по такому расписанию выпадали вечерние дежурства мужа) я встречалась с Владимиром – так звали незнакомца. Он  удивительно красиво мог ухаживать. Заказывал мне дорогие угощения, нежно держал за руку, читал стихи Есенина и Пастернака.
Несмотря на два месяца общения, я  о нём почти ничего не знала. Однако, в том, что он бандит-мафиози сомнений не было. К нему частенько подходили загадочные личности, с которыми Владимир подолгу и как-то странно разговаривал. Иногда с улыбкой, а иногда на повышенных тонах. Довольно часто, он, извинившись, оставлял меня и уезжал  с  элегантными красавцами на дорогих автомобилях. Уезжал, надо понимать, в красивую и недоступную мне жизнь.
А я, глотая слёзы, плелась в свою серость…
Вскоре мне это надоело, и, в одну из встреч, я решила взять инициативу в свои руки. Пристально глядя в  его черные цыганские глаза, сказала:
- Давай сбежим куда-нибудь вместе? Навсегда…
Он слегка замешкался и, растерявшись под моим взглядом, ответил:
- Вообще-то, я не против. Мы уедем отсюда! Давно мечтаю создать семью и иметь ребёнка. Ты мне родишь сына?
Так у меня закончилась первая жизнь.

Назавтра, в последний раз покормив дочь и уложив её спать, оставила на кухонном  столе среди грязной посуды записку: « Я тебя больше не люблю. Меня не ищи!».
Володя  терпеливо ждал в такси, у подъезда.
Через мгновение мы уже мчались в другую жизнь… 

                                              *  *  *
Магнитофон проникновенно пел:
« Такси, такси,
    Вези, вези,
    Вдоль ночных дорог,
    Мимо чьих-то снов...
    Такси, такси,
    Хочу в такси,
    Я тебя обнять и поцеловать…»

  Володя держал меня за руку и хмуро смотрел вперёд.
«Наверное, о своих бандитских делах переживает...» – подумала я.


Продолжение следует…