Степанида Карловна как раз собиралась отведать чаю с крендельками, когда произошло это. Чашка крепкого, ароматного напитка исходила паром на обеденном столике. Рядом расположились румяные крендельки и пиалка с рафинадом. Старушка в раздумьях занесла руку с несколькими кусочками сахара над чашкой, как раздавшийся громкий вопль заставил ее вздрогнуть. Сладкие кубики упали в чашку, расплескав часть содержимого по столику.

Посетовав на «безнравственную, наглую, шумную молодежь», коими являлись ее соседи справа, и из квартиры которых донесся вопль, пенсионерка отправилась за кухонной тряпкой.

Где-то на полпути ее слух уловил очередной крик. «Крик боли!», - смекнула в ужасе старушка – «Кто-то за стеной не иначе как умирает, корчась в ужасных мучениях!». Тонкая интеллигентная душа коренной петербурженки не выдержала. Решительной поступью она дошла до телефона и набрала короткий номер.

Прибывший на вызов сотрудник полиции позвонил в дверь соседей Степаниды Карловны. Сама старушка, заламывая руки, стояла рядом и причитала: «Там кого-то убивают, не иначе… Не иначе как кого-то убивают!»

Когда в моей квартире раздался дверной звонок, я как раз смывала воск с рук. Приглушив музыку и прикрыв дверь в кухню, дабы никто из посторонних не увидел ничего лишнего, я открыла дверь. Взору моему предстала бледная Степанида Карловна и товарищ полицейский. Полиционер представился и спросил, мол, а в чем, собственно дело? А я ему: «Да ни в чем… а что?». Вот здесь все пошло не по плану. Из кухни раздался звук удара и приглушенный стон. «А это что такое?» - поинтересовался дядечка в форме. «Это? А это Н. Он немного не в форме…» Я не успела договорить. Истерзанная переживаниями душа питерской интеллигентки в очередной раз не выдержав накала страстей заставила свою обладательницу возопить громким голосом: «Да она же сейчас его убьет!!!!!» и ринуться в сторону кухни. Тщедушная сухонькая старушка довольно проворно растолкала нас с блюстителем порядка, толкнула дверь и от увиденного завизжала так, что я на время выпала из пространственно-временного континуума. Полисмен с грацией балетного носорога ринулся следом.

А там перепуганный голый Н. мечется со связанными руками, а на полу пентаграмма мелом нарисована. От испуга и смущения он заметался по кухне, опрокинул на себя тарелку с еще горячим воском, обжегся, взвыл, ткнулся в музыкальный центр, отчего звук стал громче, а кухню заполнили звуки великолепнейшего ансамбля Cannibal Corpse. Степанида Карловна взяла самую высокую ноту и отключилась, добавив в мизансцену нужной трагичности.

Часа два я, давясь от смеха, потратила на объяснения происходящего. «Дядечка полицейский, это не я психопатка, это Н. мне проспорил. Вот мы и делали ему восковую эпиляцию рук, ног и причинного места. А он ее первый раз делает, больно ему. Вот и орал. Почему руки связаны? Да он дергался и мешался. Пентаграмма? А это для придания театрального эффекта… Музыка странная? Ну, на вкус и цвет…. Нет, дядечка полицейский, я не психопатка. Хотя…»

А Степанида Карловна с тех пор со мной больше не здоровается.