Утробно рыча и покашливая, лодка грузно отвалила от причала, вдруг резко набрала скорость, и почти полностью  выйдя узким корпусом из воды,  рванула  паря над  ночной морской гладью  в  нейтральные воды. Лодка была чертовски быстрой, – гоночной. За кормой стремительно удалялись  огни красавицы Ялты.
  Зарево полыхало над полуночным  променадом. Остывая, он  вбирал в себя тысячи и тысячи бодрых  курортников и не помышляющих о сне. Собственно говоря, к полуночи, веселье только и начиналось – уличные кафе выносили на воздух столики, шашлычники остервенело раздували  мангалы размером с детский гробик –  дым с возбуждающим  аппетит мясным духом – эти ночные духи Ялты, которые она никогда не сменит, пластами висел в застывшем  воздухе, путался в буйных кронах магнолий, на кухнях ресторанов начинался ад из стуков ножей, звона посуды, истеричных выкриков: «Люля десять раз, форель гриль срочно, три раза! Лед, лед! Пиво кислое, обалдели, трам тарарам!  Всех через вас уволят! Трам-тарарам!» 
  Ах, ночная Ялта, столик под магнолией, шашлык, пятьсот коньяка и загорелая, принаряженная особа напротив – умильно пьяненькая, с сияющими глазами, горящей, «натруженной» за день на пляже кожей –  знаю, вся она  пылает  под легким шелком и остывать будет в моих объятиях. Ух, как же охуенно! А пока, ледяное пиво, жареное мясо,  и музыка. Ну чего я буду рассказывать, все тут бывали.

    Хренов сидел в тесной  капитанской рубке, уныло наблюдал за бездушной работой автопилота – игрушечный штурвал подергивался как заведенный. Пассажир дремал, курил, прихлебывал виски  и  вглядывался в черноту, стараясь увидеть  в непроглядной тьме ходовые огни  яхты с необычным  названием «Орка». Как он не напрягал зрение, огни неожиданно вынырнули  прямо по носу – они просто висели в черноте, но самого судна не было.
  Хренов вскрикнул и впился неухоженными ногтями в  податливую кожу подлокотников, но автопилот мгновенно сбросил скорость, зажег прожектор и Хренов понял  почему  «Орка» невидима. В режущем свете, глыбой замерла на черной воде черная же, блестящая  трехпалубная махина. Она была  гладкой – в угоду обтекаемости,  с обводами мощными и плавными  как исполинская касатка. Лакированные черные борта, черные надстройки, черные иллюминаторы  угрожающе поблескивали в свете прожектора. Зрелище было завораживающее. Словно из глубины поднялось огромное невиданное животное и  блестит мокрой антрацитовой кожей, – молча замерло, будто чего-то ждет.
  «Точно пираты…– пронеслось в голове Хренова, – и он даже заволновался, но тут же успокоился – ничего ценного при нем нет, кроме него самого, но и тут не все гладко…»
    На корме суетились люди, готовясь поднять немаленький катер на борт, – так «Орка» была велика. Вот так Хренов ступил на борт самого таинственного судна в мире, которое никогда не приставало к берегу, и куда бы не кинула его судьба (а кидала она  его от ласковых тропиков  до страшных арктических широт), держалось нейтральной воды.
    Об истинном назначении «Орки» зал  очень узкий круг людей, но они молчали. В сети гуляли  размытые фото и догадки одна другой страшнее и нелепее. Утверждали, что это плавучий гарем  одного из султанов Омана где заточены сказочные красавицы всех национальностей, и выхода им нет, – разве головой за борт  от  тоски. Что это плавучий  бордель для избранных и в роскошных  салонах совершаются самые извращенные половые преступления, страшные следы которых исчезают в океанской пучине. Говорили что это сейф, в котором хранятся пропавшие бесследно произведения великих мастеров. Много слухов ходило, но не один и близко не подошел к истине.

    Хренов ступил на борт, когда швартовая команда убралась с кормы – такой был порядок. Некий Константин, заранее, подробно инструктировал его по видеосвязи. В руке Хренова большой несессер в котором:  бритва, белье, спортивным костюмом, пара носков, бутылка дешевого крепкого бурбона и мощный органайзер с помощью которого он мог вести бизнес  хоть из сельвы Амазонки, еще круглый сверток – короче, необходимый минимум. Только пожалуй  в голове давил ненужный предмет, но и он был  неотъемлемой частью Хренова…  На палубе, пассажира  уже ждали.
    В жизни, Константин оказался широкоплечим, очень кривоногим и низкорослым человеком неопределенных лет. Заросшие шерстью ноги армянского борца легковеса комично торчали из прекрасных белоснежных шорт и  не вязались с торсом культуриста и гладким, сияющим белой девичьей кожей лицом. Они поздоровались,  уставший Хренов наотрез  отказался от позднего ужина, попросил проводить в каюту и подать чаю. Уговорились, – как только поутру он проснется, они побеседуют о деле.
– Полная конфиденциальности, яхта максимально автоматизирована – двигатель вечный, на атомной тяге, опреснитель, вертолет, есть даже трал, если захочется рыбки. Обслуживается всего пятью членами экипажа – но они никогда не поднимаются выше первой палубы. Мы же, научный персонал и клиенты находимся на двух верхних. – пояснял Константин и семенил бочком возле Хренова, указывая рукой, когда  повернуть в тесных, светлых коридорах.
    Внутри, «Орка» напоминала скромный офис, медицинский кабинет и стерильный бокс по выращиванию кристаллов для нужд электронной промышленности – строго, холодно и функционально. По пути, они так никого и не встретили.
  Зато каюта, была отделана богато и нарочито старомодно – в колониальном, вальяжном стиле – тяжелое полированное дерево повсюду, бархат, ротанговое кресло-качалка. Хренов  достал из несессера круглый сверток, критично взвесил на руке и поместил его в холодильник, проглотил пилюли и завалился на прохладные простыни и заснул под едва слышный, убаюкивающий плеск волн, сочащийся из скрытых динамиков. Каюта наполнялась морской свежестью, под которую так хорошо спится. Он и вправду спал покойно, без сновидений, как давно уже не приходилось.

 
  Пробуждение началось с качки. Не разлепляя глаз Хренов лежал на упругом матрасе и ему казалось  что в голове его перекатывается нагретый бильярдный шар, почему-то красный. Стало нехорошо. Он нехотя сел на краешке постели и …и качки как не бывало. Ногами почуял едва ощутимое дрожание-гудение, – что-то происходило в недрах яхты. Дурнота отступила.
– Черт, это все она…Мерещится уже…– пробурчал он и кинул в рот пилюли приготовленные  с вечера. Запил бурбоном. Оделся и, жмурясь, выглянул в иллюминатор.
– Ничего не понимаю…– рассердился он.
  За бортом серенько, шла сильная волна, ветер срывал с гребней пену, а качки не было…
– Гиросистема, – пояснил Константин. – При нашей ювелирной  работе нужен покой, и мы его обеспечиваем очень производительной системой перекачки балластной воды с борта на борт, еще подводными  рулями и независимой подвеской жилой капсулы – да-да, мы с вами в огромной капсуле, сидящей на шарнирах в корпусе судна. Когда волнение превышает определенный предел, система запускается автоматически. Конечно девять баллов нам не по зубам, но…
– Понятно. – сухо сказал Хренов и взялся за омлет, тосты и ветчину.
  Завтрак был скромен. Перекусив он налил бурбона только себе – по-хозяйски, и молча уселся в кресле, дав понять что готов к беседе.
  За остеклением уютного салона свистел ветер, шторм крепчал на глазах, и яхта снялась с якоря чтобы не потерять его, но осталась на месте, отрабатывая машиной, – идти ей было пока некуда и незачем. Кубики льда в графине с лимонадом пришли в движение – яхту немного покачивало…
----------------------------------------------------------------------
---------------------------------------------
– Прошу, Семен Петрович, прежде ознакомьтесь со списком кандидатур, которые могут быть воспроизведены без лишних временных и организационных затрат. Однажды они уже были выращены и материал у нас, что называется под рукой.
    Обычно брезгливо-надменное лицо  Семена Хренова удивленно вытянулось, когда  он принял  из рук  Константина  обычный листок бумаги.
– Вроде меню…– пренебрежительно усмехнулся он. – Пиздец!
  Константин дипломатично кивнул.
– Ох, ёпт! – не сдержался Хренов, когда побежал глазами по столбцу таких фамилий, что дух захватывало. – Даа…И этот! Это кто же его заказал, а главное для чего?! Он же под себя ходил, не вась вась, теплый! Кто? – Хренов требовательно воткнулся в Константина. К отказам он не привык.
  – Этого я сказать не могу. Извините.
  Константин был отлично тренирован. Отказ прозвучал предельно внятно и  неуловимо категорично. Так умеют сказать «нет» воспитанные умные женщины – и можешь убираться, бессильно скрипя зубами, кто бы ты ни был, хоть непобедимый блядозавр, неотразимый и не знавший отказов – тут ничего не обломиться. Хренов понял,  что щекотливой  конкретики  о  персоналиях,  однажды ступивших на эту тиковую палубу,  ждать не стоит.
– И Ленин тут у вас, и Сталин…Наполеон?! Елки-палки! А кто такая Новодворская В.И.? Поди  красавица какая писаная, да?
– Нет. Лет шестьдесят назад умерла безобразной старой девой.
– И за нее миллиард?!
– Да. Расценка одна. Хоть за Гитлера, хоть за Монро.
– Кстати, Монро. Ну как она вообще? – Хренов просто, по-мужски взглянул на Константина. Было в этом что-то братское и трогательное.
– Скажем так, – разочаровывает. Для нее трижды, – а именно столько раз мы ее клонировали, все заканчивалось синяками. Очень глупая, обрюзгшая, насквозь выдуманная женщина. Поверьте, нам бы не хотелось, чтобы вы разочаровались, господин Хренов. Деньги деньгами, но…Там дальше идут более достойные кандидатуры.
– Тут есть женские фамилии, которых я просто не знаю. Кто эти бабы?
– Обыкновенные личные истории. Первая любовь, школьные учительницы, родные тетки, любовницы…

– Ясно. А  Гитлер стало быть, тоже был?
  С непонятной усмешечкой, Константин подался к Хренову  и каким-то интимным полушепотом,  от которого злобные мурашки пробежали по спине, сказал прямо в разинутые  глаза  клиента, будто со вкусом вбивая  гвозди  в  живое мясо:
– Была  вся верхушка Рейха. Разом! Гитлер, Геринг, Геббельс, Гиммлер и старина Борман. Господин из Иерусалима сошел на борт с небольшим чемоданчиком…Что этот человек сделал с фюрером и геноссе… у-у-у… – Константин завел глаза к потолку.
– Ну блядь паноптикум! –  истерично рассмеялся Хренов и передернул плечами как от мороза. – Да ребята, удивили  вы  старика  Хренова. Ладно, хуй с ним. Давай к деталям, мальчик!
    В повеселевшем и неуловимо злом лице Семена Хренова сквозило нетерпение. Константину это было отлично знакомо. Та деловитость и простота, с которой он подходил к влиятельнейшим клиентам, коим сам черт не брат, и продавал свой дьявольский товар с листка бумаги, как пирожки с лотка, попросту огорошивала их и превращала в сущих дети, страшно любопытных и нетерпеливых – жутко интересно, а как оно?  Никто еще не соскакивал со сделки. Никто…
– Готов ответить  на  все вопросы. По списку кто-либо заинтересовал?
– Нет! – гоготнул Хренов и звонко припечатал листок к столу. – Хотя мыслишки  возникли. Но, нет.
– Спрашивайте.
  Хренов многозначительно  покрутил пальцем над головой:  – А можно изобразить…?
– Всех, кроме....– Константин тоже покрутил пальцем над головой.
– Нуу знаете…– обиженно протянул Хренов. – Я-то думал…
– Объясню. Хотя мы под флагом банановой республики, о которой почитай никто и не слышал,  и  ведем частный бизнес, бенефициар у нас государство. Мы приносим  родине сногсшибательный доход. И согласитесь, клонировать главу…– вздернутый к потолку палец Константина словно пригрозил Хренову.
– Тогда  ясно.
– А так, кого угодно из действующих, мертвых политиков, артистов, писателей, маньяков, – кого угодно! – размашисто по-барски предложил Константин, – он явно гордился фирмой. – Кого угодно, чей волос или иной биологический материал возможно достать.
– А как вы достали волос Наполеона?
– Поверьте, это совсем не сложно. Есть его могила, есть его гениталии, хранящиеся отдельно как реликвия. У нас огромные возможности, господин Хренов.
– Ясно. И за это миллиард.
– Миллиард  долларов или китайских юаней по текущему курсу, либо равноценно в золоте, платине, бриллиантах, лучше якутских, интересующих нас ценных бумагах. Обсуждается также недвижимость, интеллектуальные права, предметы искусства. Но, все это займет время. Сами понимаете, экспертные заключения наших спецов, согласования. Проще долларами и юанями.

– Где гарантии, что не подсунете сраную  подделку?
– Вы лично будет наблюдать,  как растет в питательной среде объект. О-о, незабываемое зрелище! Процесс  займет неделю. Еще три дня займет буферизация памяти. Мы выращиваем не просто куклу из мяса и костей, господин Хренов, мы выращиваем личность, со всеми ее достоинствами и недостатками. Абсолютно идентичную оригиналу, в мельчайших личностных чертах, характер как под копирку. А главное – память! Они помнят все! Они настоящие! – последние слова Константин почти прошептал.
  Да, чертов менеджер умел подать товар. «Мне б таких на службу с десяток, не сидел бы в жопе… – отрешенно подумал Хренов.» Вдруг мурашки пробежали по спине, он с усилием сглотнул:
– А меня можете?
– Элементарно. Но это табу. Да и программа не позволит дублировать клиента.
  Хренову стало жутко посреди моря, на черной безлюдной яхте. Кто лежит в ее морозильниках? Что тут творилось с людьми, державшими в свое время мир за глотку, –кто страхом, кто хитростью, кто красотой, божьим талантом. Стало не по себе от всей этой чертовщины и захотелось немедля сигануть за борт и уплыть  своим ходом.
– Фантастика… – выдавил он.
– Наука.
– Но, откуда же память?

– В этом вся и штука. Без памяти, клоны ничто. Еще на стадии экспериментов были накладки. Тутанхамон без памяти – жалкий египетский попрошайка, а с памятью – от одного взгляда мороз по коже. Мы даем клонам весь багаж, приобретенный ими в жизни, весь до грамма.  Наше, российское ноу-хау. Помните историю  сумасшедшего физика, шагнувшего с высотки МГУ?  Ну та, смешная история – он еще насмерть зашиб трех черных студентов.  Так вот, он был сумасшедший гений. Работал на секретную военную программу, а потом тронулся. Слава богу, его бумаги разбирали не придурки из ФСБ, а кое-кто другой... Короче, нашли такое, что мама не горюй. В двух словах, – он изобрел что-то вроде насоса, который сосет информацию из космоса, да не всю подряд, а ту которая нужна. Там, наверху остается все: мысли, чувства, воспоминания, боль, радость, – все о каждом. Нужно только достать. Вот мы и достаем. Умеем только мы. Поэтому «Орка» никогда не покидает нейтральных вод, ни при каких условиях. А если нас вздумают захватить силой, мы попросту взорвемся.
– Этого еще не хватало!
– Не переживайте, господин Хренов. Эта яхта быстра как ракета и видит на тысячу морских миль вокруг.  Нас круглосуточно сопровождают спутники. И потом, стоит ступить  кому-то постороннему на борт, как сработает система блокировки, и все программное обеспечение будет уничтожено. Мы  превратимся в груду  бессмысленно железа с набором юный химик в трюме. Не волнуйтесь, все предусмотрено.
– Хорошо, что я получаю за свой миллиард? Коротко и ясно, мальчик! – перед Константином сидел немолодой, жесткий, малоприятный человек. Хренов был известен всей стране. Бензин – Хренов, удобрения фосфаты – Хренов, дешевая колбаска – Хренов.
– Человека, со всеми вытекающими. В полное свое распоряжение. Можете делать с ним что вздумается, мешать никто не станет. Но скажу сразу, за вами будут наблюдать – в целях вашей безопасности. Если объект  будет вам угрожать,  его нейтрализуют. Если, все же, вы  получите  травмы или не дай бог погибнете, то это сугубо ваши риски. Мы не можем знать что придет вам в голову в следующую секунду, возможно вы захотите поцеловать объект, а возможно  перерезать ему глотку. Ну какому человеку это понравиться, правда? Тем более, наши  сами привыкли держать всех за глотку. Решать конечно вам, – вести задушевные беседы и выпивать с Высоцким,  или заставить Пушкина слушать ваши стихи, а потом в отместку за отборный мат, попытаться унизить  гения самым гнусным образом.  Ему кстати это очень не понравилось…

– Такое было?!
  Константин неопределенно развел руками: – Мы не разглашаем. Далее, – максимальный срок пребывания с объектом – трое полных суток. Если уложились даже в десять секунд, оплата не возвращается.
– А что, бывало  укладывались?
– Бывало, и в две укладывались. Бах, и все! – безразлично сказал Константин и  деловито продолжил. – После, вы покидаете судно.  Объект, живой или мертвый, остается у нас и утилизируется. Изымается лишь частичка биоматериала – вдруг вы пожелаете повторить сеанс. Однако, если вы настаиваете на полном уничтожении – мы уничтожим все до молекулы. Никакой видео, фото, звуковой и любой иной фиксации происходящего. Вы покидаете борт лишь с воспоминаниями. Все! И самое главное – публичное молчание. Однако мы будем благодарны, если вы намекнете кому-то из вашего круга. Теперь по документам. Деньги огромные, поэтому необходимо основание – сделка стала быть. Схема простая – мы продаем вам остров за миллиард долларов. Крошечную сушу, э-э сушку в южно-китайском море, которая действительно становится вашей собственностью  после  полной  предоплаты.
– А сколько он стоит?
– Доллара полтора, не более. Там целые архипелаги ненужных островов.
– А вы что-то снимаете для себя? Кино остается?
– В нашей аппаратуре даже не предусмотрена функция записи. Такие улики нам не нужны. Взгляните трезво на вещи и поймете, что такое кино, как вы изволили выразиться для нас попросту опасно.

– Давайте договор.
  Хренов пробежал  бумагу  и  не раздумывая чиркнул подпись.
– Так кого будем клонировать? – с блеском в глазах, сдерживая понятный подъем, спросил Константин. Было от чего блестеть глазам – миллиард. Тут весь засияешь и запоешь, как хрустальный  блядь!
  Хренов деловито закурил сигару, нырнул под стол, покряхтел там,  и  как спелый  ананас, брякнул  на  остатки завтрака  ужасную, синюшную женскую голову.
– Со своим значит… – абсолютно не теряя самообладания,  промолвил Константин. – Тем проще.
  Башка торчала на тарелке, с прикушенным бурым  языком, словно дразня.
– Кто это?
– Неважно. Несколько лет назад она купилась на обещания, – решила заморозить башку в надежде, что наука оживит ее через сто лет, и она еще тряхнет пиздой.  – Хренов поднялся с заскрипевшего плетеного кресла, сладко потянулся.  – Кто бы мог подумать, что хватит и десяти…Вырастите мне ее, черти. У меня к ней вопрос.
Константин нажал кнопку:
– Капитан.
– Капитан на мостике. – просипел кто-то.
– Идем на погоду! Снимайтесь.
– Понял. Идем на погоду.
  Тут же по корпусу прошла дрожь. Черная махина неуловимо и мощно набирала ход, круша  волны курсом на запад.
– Ну-с, процесс пошел. – деловито сказал Константин  и не удержался таки,  хищно потер  руки.  – Пройдемте, я покажу биококон, вам понравится! Вас ждут чудеса. Как я вам завидую, господин Хренов. Если бы у меня был миллиард, если бы…
– Да, кстати, а у вас есть полиграф? – неожиданно спросил Хренов.
– Да. Тайна убийства Кеннеди очень волновала одного клиента.
– Стало быть, ты знаешь, кто его пристрелил. Кто?
– Я  не могу сказать. Извините. – а в глазах неуловимая искра смеха. Он действительно знал, кто виртуозно разнес голову пожалуй самому выдающегося президенту Америки всех времен.  Хренов  нехорошо ощерился.
– Скажу только, что не Освальд. Кишка у парнишки тонка.
  Хренов  усмехнулся, показав белоснежные зубы, выглядевшими хищно и чужеродно  на  усталом,  обтянутом  лице, в обрамлении сухих, белесых  губ:
– Как ты еще жив, мальчуган? Ума не приложу…
  Горько усмехнувшись, тот сказал:
– Я не схожу на берег. Никогда…
  С этого часа,  «Орка» стремительно полетела прочь из  раскручивающегося над морем циклона. Три полированных, зеркальных винта, бешено рубили воду, стремительно выталкивая яхту из области пониженного давления, в умиротворенные под палящим солнцем, словно подернутые маслом воды. Все десять суток она будет бегать за погодой,  как гончая…