Мне бабку Зою Владимировну ваще не жалко, если честно. Старая, как окаменевший кал Сталина, а все туда же. Преподавать в универе. Потому что деньги, блядь, заплатят. Нештяк к пенсии. Тебе, сука, под девяносто, нахуяааа тебе деньги? Внуки гонят зарабатывать? Они что, из породы тех внучков ветеранов войны, которые вроде как «спасибо деду за Победу», но на самом деле у них подтекст «Спасибо дедовской нехуевой ветеранской пенсии за то, что мы можем охуенно жить и нихера не делать»? Давай дедок, мы тебе еще от государства пару квартир выбьем, чтоб нам всем хватило и на продажу. И тачку тебе от государства надо новую, а то старую Васька по пьяни уже разбил. А кто откажет, ты же ветеран войны! Чуть что - общественность подымем!

В общем, не будь каких-то корыстных мотивов, погнавших преподавать в универ совершеннейшую старушку с маразмом вместо мозга, этой истории бы не случилось.

А было так.

Поскольку старушка слаба во всех смыслах и физических и астральных, решили совмещать ее пары сразу для нескольких групп. Провела пару, поставили за две и ковыляй до дому, попердывая.

И вот нас всех там собрали на эту сводную пару: молодых здоровых ебланов и ядреных сиськастых студенточек, из которых секс так и лучится, все из себя такие эх, прям бы выебал на месте, не снимая им трусов и прям сквозь их колготки. Они ж настолько невинны своими первокурсными телесами, что еще не бреют нигде ничего. Мало того, это прибавляет им заибатости! Потому что бритая неумелыми ручонками пизда – пиздец, извините за тавтологию.Пусть уж будет природно волосатая, нежели отвратительно небритая, вся исцарапанная, словно она туда котенка пыталась запихнуть,пережевать половыми губами а он сопротивлялся и царапался, жестко и отчаянно, а потом долго и мучительно агонизировал, пронзенный клитором. Согласен, отвлекся. Продолжаем по сценарию.

Итак, бабуля настолько зрелых лет, что еще при Ленине слыла старой маромойкой и невариантом для ебли нэпманами, преподавала нам какую-то высокоумную хуйню в огромном зале на две группы, где было целых два входа и куча парт.

Свое дело, не смотря на сыпающийся из жопы песок, старушка знала охуенно и диктовала без запинки, не приходя в сознание. И надо же было ей сподобиться захотеть начертать на доске какую-то ебучую мозгоотвраебическиблевотную писанину. А доска была занята другими надписями.

Недавно кто-то из студентов ебал кого-то из студенток, и не в силах сдержать в тайне сего интимного момента своей биографии, нарисовал весь процесс в деталях мелом на доске. А может, и не мелом, может, оргазмирующим хуем, кто теперь скажет.

По хуй, спущенка или мел: все равно в итоге доска была полностью изрисована белым. Шедевр назывался "Я ебу Валю", там даже стрелочка была, кто Валя, а кто "я", ее ебущий. Потому что рисовал студент плохо (походу все-тки хуем) и требовалось уточнить дополнительным либретто, кто кого ебет.

На задних рядах, где сидел и ваш покорный слуга, с моей подачи тут же закипела высоконаучная дискуссия, какая-такая Валя – со  второго, которую только ленивый не ебал, или с параллельной группы, которая да - есть повод похвастать за успех.

- А где тряпочка? - проскрипела старушенция. Типа надо же стереть эту неудобоваримую хуйню.

И тут бац - у нее из-под юбки, оттуда, где у баб находится пизда, а у нее хуй знает – плесневелая  дыра в Черную Таинственную Неизвестность, наверное, выпала тряпка. То ли она ею закрывала дыру, чтобы ссанина сама собой не текла, то ли еще с какой-то сакральной целью. И вот лежит эта хуйня на полу и дико воняет. И покрыта какой-то зеленой слизью, бляааадь.

У нас Год литературы, поэтому я не в силах, весь в уважении к великому русскому литературному языку, описать тот ядреный пиздоворотный вонизм, который накрыл всю аудиторию. С потолка нам за шиворот начали падать охуевшие, видавшие виды и презиравшие даже дихлофос тараканы.

Телочки на первых партах стали стремительно синеть. Бабусе по хуй. Ее, по ходу, еще в Первую мировую зарин не брал, хуле. Она, видимо по запаху, обратила внимание на валящуюся под ней тряпку и с криком "а вот и тряпочка!" подняла ее и начала вытирать доску.

Кто-то из слабонервных издал нервные звуки, характерные для моего Мурзика, который, бывалочи, обожравшись пескарей, заблевывал ночью полквартиры.

- Сухая что-то тряпочка, - пожаловалась старушенция, не в силах стереть своей импровизированной пиздозатычкой картину дикого и необузданного секса "Я ебу Валю". Художественное произведение отчаянно сопротивлялось, ибо истинно – рукописи не горят, а хуеписи не стираются. – Надо намочить тряпочку!

И тут бабуля неожиданно тыкает тряпкой в старосту. Чуть ли не в лицо. Была у нас такая девка, которая староста, жопа большая, рожей не вышла, ебать никто не хотел, пришлось для привлечения внимания бегать стипендию получать и нам раздавать. Все равно никто не ебал. Потому что спортом надо заниматься и жрать поменьше.

- Сходите, староста, намочите тряпочку в туалете!

Староста тут ваще на моего Мурзика стала похожа. И если бы звуками нарождающейся блевотины - цветом, бля! Он у меня суровый сибирский кот всех оттенков серого. Но у котов то расцветка продумана – чтобы незаметно подкрадываться к мышам и ебошить их без жалости, жрать жадно, а потом блевать ими по ночам на полквартиры.

А старосте вообще-то по техпаспорту полагалась розовая кожа и русые волосы. Процессор бабули сосчитал новый ее вид нехарактерным:

- Вам плохо? Эти дни?  Хорошо, я сама схожу в соседнюю аудиторию, намочу тряпочку.

Гордо проковыляв к выходу, бабуля на время исчезла. Через некоторое время раздался стук во вторую дверь, там показалась все та же Зоя Владимировна – а  куда она нахуй денется, у нас же в аудитории два входа. Робко спросила.

- Извините, что отрываю от занятия, у вас можно намочить тряпочку?

- Не знаем, у нас преподаватель отлучился, - грустно, но правдиво отвечал ближайший сидевший, остальные студиозы начали медленно сползать под парты. Бабуля понимающе кивнула и удалилась.

Потом зашла в первую дверь и сокрушенно сказала:

- Да что такое, и у соседей нельзя тряпочку намочить!

Забывшись, сокрушенно высморкалась в свою тряпочку, положила ее в карман и прошла на свое место.

Тут уже никто не сдерживался. Кто-то плевался, кто-то ржал, как конь, кто-то бессильно икал в поисках воздуха, сползши на пол, кто-то бился об парту с диким плачем…


И знаете что? Совсем недавно мы собрались группой, уже давно окончив институт. Лет пятнадцать прошло. Кто-то из нас просто все это время проработал по профилю, а кто-то отсидел, кто-то прошел армию, войну. И вот сидим, вспоминаем веселые студенческие годы. Потом один так серьезно:

- Пацаны, а помните Зою Владимировну?

Тут же воскресили в уме вышеописанный случай и захохотали, будто все случилось вчера. А тот посерьезнел и сказал:

- Знаете что, пацаны. Я тут подумал – стану  стареньким и только начну за собой замечать подобную фигню, сразу на суицид пойду. Не дай Бог до такого дожить.

Мы кивнули и замолчали.

Потом перешли на другую тему.