Я надеваю очки. Смотрю в зеркало, поправляю его и сдаю назад. Нет, на самом деле у меня хорошее зрение – вместо линз простое стекло. Выезжаю с парковки. Я иногда подкрашиваю свою щетину в черный цвет. Хорошо, что волосы у меня немного вьются от природы, а то, наверное, пришлось бы их как-то закручивать. На ходу натягиваю ремень безопасности. Выворачиваю на дорогу. Я неплохо изображаю французский акцент. Гнусавлю и тяну «р». Я ни слова не знаю по-французски. Тот, кто никогда не общался с настоящими французами, тот вполне верит. И мой нос вполне может сойти за нос француза или еврея или грека. Он у меня просто сломан.
Итак. Еду по пустым улицам - сейчас обед. Обычно я так рано не встаю. Дорога ухабистая и грязная, хотя сейчас ранняя зима. Перебираю радиостанции. На мне пальто и шарф. Перчаток я не ношу. Шапку я не надел. У мужчины всегда есть выбор между серьезным и уверенным взглядом и шапкой. Сегодня я выбрал первое. Останавливаюсь на светофоре. Две женщины средних лет переходят дорогу и смотрят на худощавого парня средних лет в старой черной тойоте. Я смотрю на двух женщин средних лет, которые переходят дорогу.
Наверное, вначале следовало предупредить вас кое о чем. Даже не знаю, как сказать. Только не сочтите меня психом, ладно? Сначала послушайте. Дело в том, что я вижу интимную жизнь других людей. Сексуальные извращения, тайные желания и всё такое. Все старые и не очень грешки.  Нет, не в смысле, что я экстрасенс и вижу над головами людей свечение разных оттенков или иконки как у героев компьютерных игр. У меня нет встроенного в глаз экрана, который анализирует всё вокруг, как у терминатора. Ничего такого. Я просто смотрю на человека, смотрю ему в глаза, на его жесты, его одежду и вижу, насколько весело он провел выходные. С очень большой долей вероятности, хотя и не стопроцентной. Не скажу, что это дар божий или суперспособность, как у героев. Я просто вижу то, что вижу. Это трудно объяснить, просто поверьте мне. Хотя можете назвать меня выдумщиком или ненормальным – тоже хорошо. Но я нормальный, меня проверяли. Возможно, это пришло с опытом. Например, долгое время я знал, что моя жена в обеденный перерыв на работе трахается в машине на парковке с другим мужиком. Не каждый день, конечно, но пару раз в неделю точно. Ну, у неё хотя бы была нормальная работа. А у него нормальная машина. Вы даже не представляете, как часто люди занимаются сексом в машинах. Кстати, нет, разошлись мы не из-за этого. Нет, меня это не возбуждало. Две женщины средних лет, которые переходят дорогу, провели последние выходные достаточно скучно. Что ж, я хотя бы нашел достойное применение своему таланту. Мне сигналят сзади, горит зеленый.

Я остановился несколько дальше от нужного места. Тойота хоть и выглядит неплохо, она даже чисто вымыта и блестит, но всё же она не совсем соответствует статусу, который я изображаю. На самом деле просто проблемы с парковкой. Беру свой планшет с прижатыми к нему листами, ручку, закрываю машину и иду в главный корпус педагогического университета. Это перспективное место. К тому же охрана на входе никакая. Все художественные и театральные ВУЗы я давно проработал, технические плохо подходят для того, что я делаю. Чтобы заинтересовать кого-то из юридического института у меня недостаточно средств. Школа полиции? Точно нет. Медакадемия? Да, до неё я доберусь позже.
На входе показываю удостоверение журналиста. Нет, я ни хрена не журналист. Я распечатал это удостоверение дома на принтере. Прохожу и располагаюсь в холле. Здесь удобное место, прямо напротив лестницы, по которой студенты спускаются с занятий. Я увижу всех, кто идет в гардероб или в столовую или к выходу. К тому же здесь банкомат, кофейный автомат, место, где распечатывают рефераты. Очень хорошее место.
Итак, сегодня я найду здесь девушку от восемнадцати до двадцати лет, которая выглядела бы на шестнадцать. И она должна быть брюнеткой с прямыми волосами. Это все условия. Раз плюнуть. Нет, чёрт подери, я не сутенер и не маньяк.
Вероятно, сейчас время лекции, потому что народу почти нет. Я минут двадцать стою в стороне и наблюдаю за редкими прохожими. Они не подходят. В этом корпусе находятся факультеты филологии, иностранных языков и биохимический факультет. Девушек здесь полно.
Мне кажется, вот эта может подойти. Она не брюнетка, у неё русый волос, но это поправимо. На лицо она так же не выглядит на шестнадцать, но она невысокая и очень худая, может, килограммов пятьдесят-пятьдесят три. Я смотрю на неё. У неё большие светло-карие глаза. Я вижу, что к её годам у неё было партнеров больше, чем могло бы поместиться в школьный автобус. Я вижу, что для того, чтобы затащить её в постель хватит прокатить её на машине. Возможно, сразу в этой машине её и можно будет отыметь. И речь не идет о лексусе и вообще о деньгах. По статистике 98 процентов девушек от восемнадцати до тридцати лет занимались сексом в машине. Ладно, хорошо, нет такой статистики, я её только что придумал. Никаких исследований не проводилось, но примерно так и есть – 98 процентов, я вас в этом уверяю. Я продолжаю смотреть и вижу, что эта девушка не разборчива в партнерах. Она просто не может себя контролировать. После того, как она переспала с половиной своего маленького городка до своего школьного выпускного, она переехала сюда, думая начать жить по-другому. Но ни хрена у неё не вышло. Не так легко справиться со своими демонами, да и слава о ней дошла очень быстро. Её отымел каждый третий парень в общежитии. Пару раз прямо в университете. Пожалуй, она может согласиться на то, что я ей предложу.
Я подхожу к ней. На ней черное платье выше колена с белым кружевным воротником. Облегающее. Каблуки. Я здороваюсь с ней. Она останавливается и внимательно разглядывает меня с ног до головы. Я узнаю, что её зовут Кристина и говорю ей, что я специалист по подбору персонала. Ну, можно сказать и так. Не совсем точно, но ладно. Предлагаю ей заработать денег. Я говорю с сильным французским акцентом, делаю вид, что постоянно вспоминаю и не могу подобрать нужные слова. Иностранцам в моём деле доверяют больше. По статистике. По крайней мере, дают договорить и слушают с интересом. Если вы не иностранец из Средней Азии, конечно. И если вы не изображаете иностранца из Средней Азии. Она улыбается.
- Что нужно делать?
Я говорю ей, что речь идет о съемках.
- Что за съемки?
Я долго вспоминаю слова и говорю ей, что речь идет о фото и видео, что это будет эротика. По правде говоря, речь идет о порно. Но я ей этого не говорю, она и сама всё прекрасно понимает. Не останавливаясь, я говорю ей, что за съемочный день мы предлагаем от трехсот до пятисот долларов. О деньгах нужно заводить речь сразу после того, как стало понятно, чем я предлагаю заниматься, чтобы у клиента не осталось времени подумать о чем-то, кроме денег. Три сотни долларов по сегодняшнему курсу это хорошие деньги. Хотя вряд ли ей их заплатят, максимум – двести. Но заплатят обязательно, мы – приличная контора. Между нами говоря, я плохо представляю, что у нас за контора.
- Мне это не интересно.
Она разворачивается и быстро уходит. Поэтому предлагаю ей свою визитку и подумать.
- Вы идиот? Мне это не надо!
Я уже довольно быстро подбираю слова, но всё так же картавлю, прошу, чтобы Кристина подождала немного, говорю ей, что съемки ведутся для европейских закрытых серверов, что никто из её знакомых об этом не узнает.
Она секунду медлит, но всё же уходит. Ты с почти чистой совестью даёшь половине университета, не считаешь себя шлюхой, а потом даже не подумав отказываешься от таких предложений, ты серьезно? Кого ты обманываешь?
Но такое бывает. По статистике одна из двадцати случайных девушек от восемнадцати до тридцати лет соглашается сняться в порно, если ей предложить это прямо на улице. А вот эта статистика абсолютно реальная, мы ставили опыт. Одна из двадцати. Когда работаю я, соглашается примерно каждая десятая. Половина из тех, кто сначала согласился, отказываются на следующий день по телефону. Вторая половина приходит на съемочную площадку. На самом деле к девушкам с таким предложением подходят чаще, чем вы думаете. Профессиональные порноактрисы или качественные проститутки стоят недешево. А в нашем городе их просто нет. Порноактрис. Проституток полно. К тому же изысканный зритель любит свежую кровь. Кровь – не в прямом смысле. Кровь в порно – такой фетиш, конечно, есть, но он не очень популярен и мы этим не занимаемся. В общем, иногда новых актрис ищут прямо на улице. Это тот случай, когда количество непременно переходит в качество. Ты можешь подойти к десяти, двадцати, к сотне случайных девушек, но рано или поздно ты обязательно найдешь ту, которая согласится. Напоминаю, что, как правило, достаточно подойти к двадцати. На улице сейчас холодно. В ночных клубах этим давно никто не занимается. Да, пьяные девушки соглашаются намного чаще, но на утро до них не дозвониться. Из кафе и торговых центров таких специалистов по подбору персонала просто выгоняют. Поэтому я сейчас стою в холле главного корпуса педагогического университета. Идеальный вариант. Этакий троянский конь порока в самом центре моральности. Хуже было бы только прийти снимать девушек в старшей школе.
Я смотрю вслед Кристине. Она не пошла ни в гардероб, ни к выходу. Это хорошо, сейчас она расскажет о случившемся кому-нибудь из подружек и есть вероятность, что какая-нибудь её подружка сама подойдет ко мне. Так тоже бывает.
Я не снимаю ни пальто, ни шарф, хотя здесь достаточно тепло. Так я выгляжу солиднее. Под пальто у меня просто мятая футболка. Должно быть время перерыва, потому что целый поток людей хлынул вниз по лестнице. Я стою прямо лицом к этому потоку, перебираю глазами всех подряд. Эта не подходит. Нет. Слишком взрослая. Слишком высокая. Слишком толстая. Девственница. Хм, девственница. У этой был один единственный партнер и они думают, что любят друг друга. Слишком большая грудь. Эта лесби. Девственница. У этой был секс втроем, но она не подходит внешне. Эта спит с преподавателем. Это преподаватель… Стоп. Вот. То, что нужно. Она.
Я смотрю на девушку, она брюнетка, худая. У неё длинные прямые волосы.  На ней джинсы, полупрозрачная черная блузка и бежевый пиджак. У неё черные глаза, как смородинки. Что ж, она красивая, типажная. Я смотрю на неё. Я вижу, что раз в месяц или реже, когда у неё есть деньги, она приходит в какой-нибудь ночной клуб, напивается там и трахается с кем-нибудь в туалете. Она видит его первый и последний раз. Она не предохраняется. Это плохо, она может не пройти медкомиссию. После того, как парень кончает в неё, она вытирается бумажными полотенцами, обтягивает юбку и, не прощаясь, идет танцевать. Иногда у неё бывает пара партнеров за ночь. Утром она не забывает выпить таблетки. Я не осуждаю её, у каждого свои мордастые бесы в душе, я просто вижу это. Я вижу, что её преследует запах дерьма из этих туалетов. Она нюхает руки, незаметно осматривает обувь, но не может понять, откуда пахнет. Она чувствует этот запах несколько дней после каждого раза. Перед глазами стоит желтый налет на унитазе, а в ушах глухой шум от музыки. Эта девушка может себя контролировать, тут что-то другое. Я не вижу, что именно. Но я вижу, что первый раз у неё было в холодной машине, а у её парня был слишком большой член, и её потом зашивали хирурги. В машине густо пахло дешевым парфюмом, этот кретин использует старые духи вместо ароматизатора. Этот запах преследует её дольше, чем запах дерьма. В этой машине она в ту ночь потеряла заколку.
Я подхожу к ней и здороваюсь. С первых слов понятно, что я француз в сотом поколении, может даже, родственник Шарль де Голля. Она улыбается, у неё очень красивые маленькие белые зубы. Прядь её волос падает на лицо.
- Как вас зовут? – я само обаяние.
- Мария. – Она сама невинность.
- Мария, очень приятно. Меня зовут Оливьер, - это третье, что пришло в голову. Жан – слишком просто, как Иван. Себастьян – как краб в мультике про русалочку. Оливьер пойдет. Почти как салат, я не забуду. – Я хотел бы предложить вам работу, я специалист по подбору персонала и представляю студию «Фром Пари виз лав».
На самом деле наша съемочная студия никак не называется, но сайт, на котором мы размещаем фильмы, – это «дрочильня точка 24 точка ком».
На этот раз не тороплюсь, тщательно имитирую акцент и медленно говорю. Подбираю жесты, подбираю слова. С этой девушкой шансов больше, стоит постараться.
- Я предлагаю вам заработать до пятисот долларов за день. – Вы избавите меня от необходимости писать в точности то, как я говорил, переставляя слова и путая падежи, как истинный француз.
- Мария, вы красивая девушка, вам это интересно?
Я вижу, что она возбуждается: скрещивает ноги и смеется. Не знаю, от иностранца или от пятисот долларов.
- Да, конечно, что нужно делать?
- Мы снимаем фильм, фильм для европейского зрителя и вам повезло, мы внезапно потеряли одну из актрис, так получилось. Нам срочно нужна девушка, нужна замена, вы хорошо подходите внешне.
Каким нужно быть идиотом, чтобы поверить мне? Господи, чем я вообще занимаюсь… Найди себе уже работу.
Она понимает, о чём речь.
- О чем этот фильм?
- О, это достаточно откровенный фильм, фильм для взрослых…
Приходится говорить так громко, чтобы она меня хорошо слышала и так тихо, чтобы никто другой нас не слышал, иначе она никогда не согласится. Береги честь смолоду и всё такое.
- Это порнушка? – Она улыбается.
- Это, легкое порно. Бывает жесткое порно, но мы снимаем другое. Это скорее эротика. Если вас смущают какие-то моменты, то есть возможность использовать дублера. – Вряд ли режиссёр согласится на дублера, хотя иногда он действительно идет на это. – Если у вас есть партнер, вы можете участвовать вдвоем. – На это режиссер не согласится точно, но у неё также точно нет партнера.
Я спешу напомнить ей о цене вопроса и говорю о том, что это хорошие деньги, перевожу в рубли, получается примерно тридцатник за пять-шесть часов съемки. Говорю, что фильм снимается для Европы, для закрытых платных сайтов. Хотя даже если это и было бы так, то я не вижу причин, почему этот ролик не могут перезалить на любой российский бесплатный сервер. Говорю, что мы заключаем официальный договор, гарантируем анонимность и безопасность. А вотэто правда. Говорю, что условия для работы очень хорошие. Хотя условия так себе. Нормальные. Стараюсь не проговориться о том, что конкретно ей нужно будет делать.
Я вижу, что она согласна.
- Это интересно, но я не могу так сразу сказать. Я могу подумать? – спрашивает она и опускает глаза.
- О, конечно, мы снимаем здесь ещё неделю, поэтому, Мария, вы можете подумать до завтра, - я даю ей свою визитку, делаю записи в своем планшете и прошу её оставить контакты.
Она берет визитку и быстро прячет её. Смеется, говорит, что не знает, для неё это страшно и вообще. Я успокаиваю её, обещаю позвонить завтра и уточнить все моменты. Мы всё обсудим, мы достигнем понимания, я вас уверяю.  Должно быть, у меня харизма. Должно быть, я неплохой актер. И да, я здорово разбираюсь в людях. Кроме того случая с женой.
- Хорошо.
Она идет к зеркалу и поправляет прическу. У неё хорошенькая фигура, я оцениваю её сзади и провожаю её взглядом. Она смотрит на себя. Это плохо. Знаете, зачем в сфере обслуживания работники иногда вешают у себя за спиной зеркало? Клиент не станет ругаться, кричать и брызгать слюной пока видит себя со стороны. Он же не такой, мы ведь не такие, никто не такой. Она только что посмотрела на себя со стороны. Именно сейчас она решает, переступит ли через себя. Переступит, переступит, давай… Не знаю кого она видит в отражении, лишь бы не ту девушку, которой была до первого двухминутного секса и двухнедельной больницы. Теперь главное мне не смотреть на неё. Мы встречаемся глазами в отражении. Блядь. Сучье зеркало! Ей становится стыдно. Она поняла, что я ни разу не Оливьер. Она поняла, что завтра не возьмет трубку. Поняла, что делает что-то не так, хотя всегда старалась заглушить в себе эти мысли. Будто это не она вчера ночью трахалась в туалете клуба. Короче, не важно. Я понимаю, что ей можно не звонить. Идиот, слил клиента.
Я расстроен и зол на себя. Даже раздражен. Подхожу ещё к двум, трем, четырем девушкам наугад. Всё впустую. Тороплюсь, недоигрываю. Переигрываю. Чёрт, достаточно было просто не смотреть на неё! Я понимаю, что нужно успокоиться, иначе ничего не получится. Подхожу к кофейному автомату, беру себе латте. Теперь отхожу к стене и просто наблюдаю со стороны. Охранник косится на меня, но ничего не предпринимает. Он всё ещё думает, что я журналист и провожу опрос. Мимо проходят за руку две первокурсницы и громко смеются. Быть может, надо мной. Есть мнение, что они пьяные. Они похожи друг на друга. Одна чуть потемнее, пониже и погрудастей. Я вижу, что они обе по пьяной лавочке изменяли своим парням – целовались с другими. Причем обе считают себя и друг друга шлюхами. Причем обе считают, что это круто. У первой был один партнер, у второй – два. Я закатываю глаза - дети горькие.
Из всей массы студентов моё внимание привлекает ещё одна девушка. Нет, она категорически не подходит на роль. Она высокая, за сто семьдесят пять и тяжелая. У неё большая задница, чудом втиснутая в джинсы, массивные ляжки и маленькая грудь. И круглое как полная луна лицо. И прическа, которая зачем-то подчёркивает эту округлость. Ярко красная помада в цвет ярко красной рубашке. Я смотрю на неё и вижу, что она замужем. Нет, для этого мои способности не нужны – у неё кольцо на пальце. Она молода, ей двадцать два, может, двадцать три. Но я вижу, что её муж иногда приводит домой своего друга. И они пьют пиво с сухариками и трахают эту девушку. Иногда вместе, иногда по очереди, пока один на кухне. Иногда пока один трахает её, второй мастурбирует, глядя на них. Не могу сказать, нравится ей это или нет, но они это делают и делают это достаточно грубо. Особенно муж. Который, кстати, её ровесник, безработный и компьютерный задрот. Когда он ложится на неё, от него пахнет сухариками, а на губах соленые крошки. Я вижу, что она бревно в постели. Хотя секс любит. Живут они в крошечной старой комнате, в семейном общежитии. Чтобы помыться после секса приходится спускаться на первый этаж. Она ещё не знает, что беременна.
Я продолжаю пить кофе, меня разморило, не выспался и как-то лень к кому-то ещё подходить. Начинаю думать о том, что я делаю. Правильно это или нет – вопрос не стоит. Я знаю ответ. Мне просто говорят, что нужно найти такую-то девушку. Которая выглядит на шестнадцать. Которая выглядит на четырнадцать. Или которая весит не меньше восьмидесяти пяти. Или которая не моложе сорока. С толстушками проще всего. Я всегда делаю это. Делаю это качественно, лучше других. Я найду вам девушку, даже если вы скажете, чтобы у неё была третья грудь и хвост. Поверьте, я сделаю это.  Работаю за процент от продажи фильмов, мне хватает. Я знаю, что все девушки, которых нахожу, делают это добровольно. Им платят, немного, но платят. Их не насилуют. Если, конечно, так не задумано по сюжету. Но если так задумано, то это обязательно проговаривают. Хотя у меня нет гарантий, что этих девушек потом не вывозят стреноженных как коз куда-нибудь в Турцию, но, во-первых, я доверяю своему работодателю, он хороший человек, идейный. Во-вторых, я выполняю свою часть заказа, что происходит потом – не моё дело. Кстати, если вы не были на съемочной площадке порнофильма, то вам повезло. Если вы не были на съемочной площадке российского порнофильма, то вам повезло еще больше. Я был пару раз. Нет, не в качестве актера. Вы легко узнаете российский порнофильм, если случайно наткнетесь на него в Интернете: дерьмовое качество съемки, дерьмовый нединамичный сюжет, дерьмовые актеры. У парня маленький и вялый член и кончает он очень плохо, у девушки прыщавый зад и, черт возьми, сразу видно, что она проститутка. Ей можно играть в ТЮЗе зайчиков и белочек, но никак не в порно. Из декораций вы вполне можете увидеть дешевые обои, такие же как у вас в комнате, резиновые сланцы с рынка, такие же как у вас, и носки на батарее, как у вас. А на фоне будет слышна прошлогодняя телевизионная реклама. Фильм старый. Порно в России снимать абсолютно не выгодно и делают это только для того, чтобы два-три таких фильма поменять на один более-менее нормальный американский или европейский. Или делают это ради идеи. Как те писатели, которые пишут, хотя знают, что их никогда не опубликуют. Порно в стол. На съемках режиссер, чаще всего почему-то армянин, хотя всем говорит, что турок, сидит в опасной близости от актеров (надеюсь, вы понимаете, почему это опасно), ест жирную пиццу или хот-дог с горчицей или плов из контейнера, кричит матом на всех. «Бл…дь, Лена, ты собираешься сегодня кончать или нет? Стас, ну-ка подними его быстро! Стас, ну тебе же не четырнадцать лет, не можешь не кончать каждые две минуты? Ну ёб…й в рот, уберите это кто-нибудь!» - так он руководит съемочным процессом. Каждые пять минут съемки останавливают, и гример стирает пот с актеров и пудрит их. От всех этих ламп жарко и неприятно пахнет. Очень неприятно, потом, смазками и пловом. Съемки могут длиться до восьми часов, поэтому актер закидывается таблетками и мажет свой раскрасневшийся петрунчик специальными мазями, чтобы он хоть как-то стоял. Соответствующая аптечка есть на каждой съемочной площадке. Для девушек там тоже кое-что найдется. Профессионалы отдельно делают озвучку, для российского порно всё и так сойдет. У нас же актеры просто талантища! Неделя-две на монтаж и всё. Фильм готов. Очередной фильм, такой же, как и сотни на этом же сайте. Нет, прибыли он не принесет ни рубля.
Мимо меня прошел парень. Ничего примечательного. Я вижу, что он гей. Универсал. Я вижу, что в детстве его несколько раз насиловал пьяный сосед. Тащил его в прокуренную комнату своими синими от наколок руками, быстро делал своё дело и заваливался спать в желтые простыни. Мальчик кое как натягивал штаны и шел домой. Он никому об этом не рассказывал, кроме тех, с кем спал. Это было достаточно давно, но он не переносит запах алкоголя и сам не пьёт. Парень мог бы согласиться на роль, ему терять нечего. Жаль, что мы не снимаем гей-порно. Хотя по статистике в нашей стране гейское порно на душу населения смотрят чаще, чем в Европе. Это тоже реальная статистика. А не снимаем, потому что геев сложнее найти. Вот так в России пидарасов полно, а геев днем с огнем не сыщешь.
Мое внимание перехватывает очередная девушка. Лекция давно началась, поэтому народу в холле опять мало. С одной стороны, она слегка полновата и у неё третий размер. С другой, она очень низенькая, и при небольших усилиях она может сойти за шестнадцатилетнюю. Она в чёрной водолазке с высоким горлом, у неё темный крашенный прямой волос. Я смотрю, как она подошла к подоконнику и листает тетрадь. Я вижу, что она встречалась со взрослым женатым мужчиной. Сначала он заезжал к ней иногда и качественно трахался с ней. Это нравилось обоим. Потом её это перестало устраивать, он всё не уходил от жены, но изредка приезжал к ней и насиловал её. А она не могла это остановить. У него были постоянно жирные руки, наверное, ел ими колбасу, я не знаю, не вижу. Он оставлял жирные пятна на её одежде. Когда у него и жены родился ребенок, он приехал ещё пару раз, а потом пропал навсегда. Я вижу, что у этой девушки с тех пор не было парня, наверное, года два или три. Что ж, это вполне может сработать, других вариантов пока нет. Я оживился, выкинул стаканчик из-под кофе и направился к ней.
Я подхожу к ней. Её зовут Алёна, у неё красивые голубые глаза и очень добрая улыбка. Я говорю ей всё то же самое, всё так же, как и другим. Может быть, я говорю это с меньшим энтузиазмом. Я по прежнему француз из студии «Фром Пари виз лав». Она краснеет и смеется. Она смотрит на меня снизу вверх. У неё очень нежные тени на глазах. Я всё подробно ей расписываю, а потом спрашиваю, согласна ли она, а сам, оказывается, хочу, чтобы она отказала. Я вижу, что она хороший человек.
- Это хорошие деньги. – Она говорит.
Я по привычке завысил цену вдвое. Только сейчас обращаю внимание на её одежду и понимаю, что она не из богатой семьи.
- А что именно нужно делать?
Я говорю ей прямо.
Похоже, она согласна. Я не спешу доставать визитку и не спрашиваю её телефон. Я не спрашиваю согласна ли она, потому что если спрошу, она ответит, что да, согласна. Я знаю это. И не хочу этого. Я не совсем ублюдок. Наверное. Мы просто стоим и смотрим друг на друга.
- Надеюсь, вас не смутит, что партнер будет много старше и полноват? – Я говорю не правду.
Её глаза резко потухают. Она робко извиняется, заливается краской, собирает свои тетради и быстро уходит. Я вздыхаю с облегчением. В аду чёрт ткнет мне вилами на разок меньше.
Должно быть, шла уже четвертая или пятая лента, в корпусе почти никого не осталось. Я постоял ещё немного в пустом холле. Следовало приезжать пораньше. Но ничего страшного, время терпит, попробую завтра. Можно будет вернуться сюда, можно поехать в другое место. Сегодня просто не мой день, не повезло, в этом деле так часто бывает. Я уже собрался уходить, застегнул пальто, но услышал, что по пустой лестнице спускается она. Оглянулся.
Она была маленькой и худенькой, ровно сорок девять килограммов. Маленькая грудь. И она выглядела даже не на шестнадцать лет, а на четырнадцать. Тёмно-красный волос был строго собран в пучок на затылке без единой выпирающей пряди. Тёмная помада. Большие висячие зеленые сережки в ушах. Зеленый вязаный свитер и оранжевый шарф. Черные узкие джинсы. Немного торчат уши. Идеальная осанка. Так она выглядела. Но я видел кое-что ещё.
Последнюю субботу каждого месяца она берет свой небольшой чемоданчик, вызывает такси и едет в один загородный дом. Минут двадцать езды от города. Ей нужно полчаса, чтобы подготовиться. Теперь она в кружевных черных трусиках, в высоких черных блестящих сапогах на высоченной подошве с высоченным каблуком. Она в чулках. Она в длинных черных перчатках. Она в черном блестящем и затянутом до хруста корсете. Её волос так же строго собран в пучок на затылке. Много косметики. Её клиент в рабочее время участвует в принятии законов этого города, он тяжелее её в два раза и во столько же старше. Он лысеет, потеет и у него большой дряблый живот. И маленький член. Она стоит, широко расставив ноги, а он стоит на четвереньках в ошейнике, в кожаной маске и с розовым шариком кляпа во рту. Она держит его, как собаку, заставляет целовать подошву сапог и есть кошачий корм с пола. Она курит не в затяг и стряхивает пепел ему на голову. Она выкручивает ему яйца. В прямом смысле. Пока они не станут синими. В этом доме есть много специальной мебели для фиксации, кресты, столы, цепи, есть клетка. Ремни, наручники, кандалы, плетки, веревки для бондажа. Видеокамера. Зеркало на весь потолок. Правда это всё в подвале, далеко от тёплой спальни, светлой кухни и розовой детской. Иногда тут бывают гости: просто смотрят или так же стоят на четвереньках. Бывало до дюжины зрителей. Некоторые из них в рабочее время принимают те же законы. В конце она стелет на пол большую клеёнку, надевает на себя тридцатисантиметровый чёрный страпон, обильно смазывает его клубничным гелем и минут сорок трахает дряблый волосатый зад клиента. У неё от этого болит спина, у него – задница. В этом доме никогда не бывает наоборот. Затем она складывает в свой чемоданчик страпоны, все резиновые члены, клизмы и смазки, переодевается, вызывает такси, молча берет из вазочки деньги и едет домой.
Мне жарко в застегнутом пальто. Снимаю очки, они мне больше не нужны. Я больше не француз. Мне больше не надо красить щетину и картавить. Я больше не представляю кампанию «Фром Пари виз лав». Представляю сайт «дрочильня точка 24 точка ком». Я вижу кто она, она видит кто я. Играть не надо.
- Как тебя зовут?
- Меня зовут Рита.
- Рита, хочешь сняться в порно?

Я скорее заваливаюсь в машину. Мне плохо, мне жарко, меня тошнит, меня знобит. Трясутся руки. Снимаю очки и тру глаза. Эта работа отнимает многое. Поворачиваю зеркало заднего вида на себя. Сегодня я видел не самые страшные вещи. Бывали и похуже. Намного хуже. Поверьте, я много чего видел в людях. В университетах, в офисах, в магазинах, на автобусных остановках. В школах. Постоянно. Я знаю, чего хочет самая примерная студентка и самый примерный семьянин. Я вижу, кто как далеко зайдет. Я вижу, кто как далеко уже зашел. Хочу я этого или нет, всё это я знаю. Но ничего из увиденного мной за всё это время и рядом не стояло с тем, что я каждый день вижу в зеркале. Сдаю назад. Выезжаю с парковки.

16.12.14