Лето, море, отпуск и… всё. А что еще нужно для рыбалки? Удочки? Не смешите. Только рыбное место. Тогда Одесса, пляж Ланжерон. Это здесь можно поймать буквально голыми руками такую рыбку, что вы не поверите своему счастью и немного сойдете с ума. Итак…

  Лимонное солнце уже торчит из воды, сообщая населению, что утро таки началось. Первые йоги-физкультурники проветривают организмы на берегу и неприлично хрустят суставами. Одни заворачивают себя в Гордиевы узлы, другие безуспешно пытаются распутать то, что получилось. Две загорелые, цвета маслин старушки придумывают городские сплетни и втирают друг в друга крем для загара. Море, чистое только до восьми утра, ловит мои ноги, оставляя на сандалиях пышную пену и останки кораблекрушений. Ш-ш-ш… ш-ш-ш…хорош-ш-ш-ш-о…   

  Дядя Гоша, старый рыбак и пройдоха, нарушает моё созерцание шуршанием пакетов и нетерпеливым кряхтением. На пирсе появляется рыбацкий завтрак: картошечка варенная, лучок зеленый, помидорчики «микада», селедочка в масле, колечко домашней колбаски, свежий хлебушек и водочка. Дядя Гоша бережно извлекает из рюкзака яства с уменьшительно-ласкательными суффиксами и раскладывает на старую газету. Бумажный столик «Вечерняя Одесса» за прошлый год бьется об пирс и норовит улететь в море, чтобы там порадовать подводную живность статьей об открытии нового рыбного ряда на Привозе. Налили, выпили, опять налили и, что характерно, выпили. Лучок – в соль, селедочку – на вилочку. Хрум. Хор-р-р-рошо!

  По третьей и – рыбачить. Наживили, закинули – тишина, курим.  Судя по гробовому молчанию спиннингов, вся живность пирует на серебряной свадьбе двух последних черноморских скумбрий. Не клюет, как в корыте с мыльной водой. Дядя Гоша в тоске, и это несмотря на двадцать шесть градусов в тени и около сорока в бутылке. Сегодня ему очень хочется ловить рыбу. Это бывает редко, как парад планет. Но, когда случается, он готов на все – хоть танцевать хава-нагилу под водой и там же играть на скрипочке, только бы привлечь внимание любопытного бычка. Дядя Гоша трещит катушкой, наживляет свежих мидий и даже пытается прикармливать хищную рыбу хлебом. Суетится, увечит себя крючками, обрывает грузила и проклинает всех. То есть делает все возможное, чтоб ни в коем случае не поймать.

  Он не устает уже третий час. Иногда ему кажется, что кто-то клюет. Он подсекает всем телом – очень неожиданно и резко, угрожая выбросить себя всего в воду. Во время одной из галлюцинаций, он дергается так стремительно и неудачно, что ломает свое удилище, а мой спиннинг скидывает в воду. Это похоже на удар мечом начинающего ниндзя, который одним махом отрубает руку себе и соседу за компанию.     

  Надо доставать. Невдалеке от нас двое пацанят ныряют за мидиями. Пятки, маски и трубки мелькают над водой. Дядя Гоша ревет пожилой и очень одинокой белугой, оставшейся без удочки. Он слезно просит достать. Один малец ныряет и, не выловив снасти, победоносно трубит юным Гавриилом, вещая об интересной находке. За обрывок веревки они выволакивают на пирс железный садок. В нем бьются живые бычки. Кажется, дядя Гоша собирается упасть в глубокий обморок с размаху. У него такое лицо, будто, сейчас он начнет отбирать у детей добычу и жизни.     

  – Килограмма три, –  констатирует он. – Потерял кто-то.

  Чужая удача расстраивает его больше собственного безрыбья. Пацанва ликует и тащит домой улов, дядя Гоша неуверенно кричит вслед, что это он потерял. Раздеваюсь, ныряю, достаю спиннинг. Рыбалка продолжается.

  После такого удара, бывший атеист и партиец переходит к запрещенному приему. Он забрасывает и начинает распевать молитвы, мантры и какие-то заклинания древних ацтеков. Он обращается к своему Вицлипуцли весьма фамильярно:

  – Боженька, Христосик, или кто ты там есть, если есть, пошли мне всего три рыбки. И в этот проклятый тобой день я буду счастлив. Я брошу пить на месяц и куплю жене новые тапочки.

  Как ни странно, тапочки срабатывают. Я вижу поклевку. Дядя Гоша тоже не слепой. Он подсекает и начинает бешено вращать катушку. Конец удилища гнется красивой, волнующей воображение дугой. Что там такое тяжелое? Каменюка с водорослями или старый башмак? Но на крючке извивается живой бычок, огромный, как селедка, и черный, как смола.

  – Это кнут! Это кнут! – он орет так, будто поймал Ихтиандра. Не теряя времени, он снова закидывает и сразу вытаскивает такого же красавца. И за ним – еще одного, больше двух предыдущих. Таких гигантов мне видеть не приходилось. Следующий час я наблюдаю уже знакомую картину с бестолковой суетой и без единой поклевки. Как отрубило. 
 
  А день вступает в свои права. Берег наполняется пляжующими. Слышится гомон.
  – Внимание! Папаша, оставивший в залог своего ребенка! Просьба вернуть катамаран и забрать сына. Это не залог, это – бандит! 
  – Кукуруза, вареная кукуруза! Пшенка! Украинские бананы! Кому кукуруза, заговоренная на ровный загар и легкий стул? 
  – Граждане отдыхающие! Уважайте труд спасателей, тоните ближе к берегу. Они тоже люди и не успевают. 

  Дядя Гоша извлекает из рюкзака остатки водки:
  – Наливай!
  – А как же «брошу пить»?
  – Да это совпадение. Чего не ляпнешь на скорую руку.
  – А с тапками что?
  – Перетопчется, – хмуро бросает он и опрокидывает в себя стакан. Начинаем собираться.

  – Молодой человек, а можно на рыбок посмотреть? – раздается за спиной приятный голос. Я поворачиваюсь и вижу небесное белокурое создание, лет двадцати. Через пятнадцать минут она уже смеется и учится закидывать удочку под моим чутким руководством. Дядя Гоша понимающе исчезает со своей чернохвостой троицей. Я остаюсь и, видимо, надолго. Вот чем хороша рыбалка в Одессе – может клюнуть и такая… рыбка.