Это лето навсегда!

Поветкин бьёт, словно тяжёлый молот
Из телевизора рукой звериной вышиб мозги.
Теперь я в кому впал на лето; пусть будет грустным и для Вас
Жизни унылой погасшие закаты; в них страх и боль
Пред смертью следовать за Вами будут и пробудят слёзы…
Однако не плачь сейчас, безликий чтец моей судьбы,
А лучше вместе отправляйся в сновидение со мной – оно покруче будет
Всего, что знал Ты до сих пор…


Они врачами были там, в той клетке дикой,
Где обескровленный рассудок собрался из пепла.
Не помнил ничего я о реальном мире и воспоминаний не было
О доме, что остался позади тогда, но летний сумрак,
Казалось, был только со мною рядом, когда они пытали
Всех нас в палате галоперидолом и скручивалось тело.
Глаза ходили ходуном и сами застывали от нелепой позы:
Смотреть нельзя было на палачей Укупника и Тину Канделаки.

Неделями прикованы цепями были к койкам
Мои соседи – обезумившие горе-пациенты:
Киркоров, Басков и Андерс Брейвик – чтоб не сбежали
Обратно в Неизвестный Город гадости творить на воле.

Что первый, что второй, что третий (уж поверьте)
В том мире грешниками злостными отъявленными были.
Они мне честно все во всём признались тайно,
Что до посадки этой их вместе всех поймали с проституткой,
Что трахалась жестоко и серьёзно, а потом сдала их всех, сука, в дурдом!


(Припев)

Невиновных на костёр
Адских сладостных ночей!
Никто не застрахован от говна!
Наказание принять от шлюхи Тины
Или прямо от больничной обезьяны Укупника!
Попадись они Вам…
Рассказать всё народу и закончить в тюрьме.
После смерти в муках святым
Объявиться в Кащенко!!!


Они изнасиловали Её:
Три преступника и один святой; потом
Объявились в Кащенко!!!

Прошёл июнь в том мире необратимо страшных правил.
Мы в Первом Отделении безвылазно лежали.
Три раза в день мы скуривали Приму-Люкс без фильтра;
Нас не кормили, ссаться под себя могли от злости,
Однако всё же как-то и на улице гуляли;
Под руку вёл нас добрый санитар Караченцев и жирные медбратья.

Они-то связывали нас, кололи: верёвкой, шприцем по приказу
Халатов Тины той, Укупника и букв Законов,
Которые исполнялись неукоснительно в мрачных коридорах…


Кричал и я порой:
Меня за что, ведь я же никого не трогал,
А просто угораздило проснуться не в то время, место
И не помнящим всей прошлой жизни…

Всем было всё равно, никто не слушал –
Кому нужны в наш Современный Век те жалобные стоны
И чьи-то причитания, упрёки, жалкие попытки
Оправдаться за бесконечные размеры зла людского?

Очкастые жирдяи Градский и Стругацкий уповали
На то, что сдамся я или они и станем  вертухаям петухами,
Сдадимся и молить их будем мамой, Богом о пощаде,
Чтобы конец июля встретить постараться,
Оставшись без инфарктов, инсультов и тревоги…

Но мы остались мужиками там, в той клетке дикой,
Где обнажённое сознание не хотело оставаться.
Немного вспомнить я пытался и однажды,
Когда «лекарство» не особо сдавливало наши планы,
Привиделось решение проблем свободы:
Осталось посмотреть на палачей Укупника и Канделаки.


В последних августовских днях мои соседи по палате
Бесформенными стали становиться тенями и светом.
И кто-то среди них, - боюсь, по-моему, Киркоров, -
Весь превратился в бледного червя и стал кричать про Кастанеду.

Тогда я вспомнил, что…
Бесовское отродье, неорганика кошмаров детских
Особым грешникам и девственности их докучает.
Намерение освободиться успел я выразить, поглядевши на халаты,
Что мне шизофрению умудрились в сновидении поставить.

Сделав остальным лоботомию!


(Припев)

Виновность на костёр!
В детском кошмаре сбывается мечта!
Теперь я намертво застраховался от говна и от себя.
Наказание принять от иллюзии Тины
Или хоть прямо от реального Укупника.
Да пошли они все!
Рассказав всё народу, начав с чистого листа,
Воскреснуть удовлетворённым, зло остановить и…
Не объявиться в Кащенко!!!

Что мы решили – то и будет.
И без нашего Поветкина можно
Не объявляться в Кащенко!!!


Лето навсегда!



Посвящается здоровому образу жизни (ЗОЖу)
Написано в октябре 2013 года.