Раскольников быстро брёл по мелким, скользким кирпичикам мостовой. Дождь каплями своих одноразовых иголок впивался в его костюм со штанами, и они словно дуршлаг пропускали через себя воду и обволакивали его тело противной, липкой испариной. Денежный запас Раскольникова иссяк, а с работы он отпросился. Какой из него сегодня грузчик, ведь как второго дня кроме сивухи из под прилавка старого немца Шульца, в его желудке ни чего не ночевало. Похмельный смрад который жутко туманил его ясность действительности вокруг происходящего, тоже покинул его организм. Оставался только один способ набить осиротевший от пищи желудок и способствующий в помощи орошить  здравый рассудок Раскольникова каким-никаким алкоголем. Пусть даже дешёвый, бодяжный хмельной эликсир шельмы Шульца, но да подарит ему несколько часов веселья и отвлечёт от грустных студенческих дум о безденежьи. Этот способ был не в диковинку страдающим от нехватки наличности студентов. Им пользовался и друг собутыльник Раскольникова Разумихин. Как раз он и подкинул ему эту идейку, когда пару месяцев назад Раскольников был на мели. Старуха процентщица единственная опора для нищих абитуриентов. Разумихин посветил Раскольникова, что бабка даёт аж два гривенника если договориться с ней полизать у неё влагалище, и даже накидывает сверху ещё четыре рубля если хорошенько пощикотать ей дупло в заднице. Сам Разумихин частенько прибегал к уловке старой процентщице, но доводилось отлизывать ему как правило под сильнейшим алкогольным допингом. Денег старая Разумихину не давала, он плёлся в её квартиру практически в здравом и не затуманенном рассудке, принимал несколько высоких рюмок белой налитых ему хозяйкой квартиры, после чего ложился на огромную пастель и слегка задетый алкогольной анестезией был готов ко всему. Алёна Ивановна любила раздеваться не полностью, оставив на себе лишь белоснежные чулки и туфли красного цвета на очень высокой шпильке, на каждом её пальце красовалось по золотому кольцу сливавшемуся с жёлтой прокуренной кожей. В ушных, дряблых мочках болтались круглые золотые шарики серьг. Она оперевшись на спинку кровати садилась на рот студента своим влагалищем и в приказном тоне велела положить его руки на её ляжки или задницу. Старуха текла своим секретом от возбуждения, елозила по пленённым губам рта Разумихина своими половыми губами, томно вздыхала на всё помещение комнаты и подзуживала студента не останавливаться и всовывать в её старое затворище пальцы. Обвисшие титьки старухи покрывались венозными изгибами синих полосок и словно молнии разжигали и напрягали её торчащие словно кнопки звонка соски. Старая неистово текла и потела, но удовлетворение она достигала более от психологического всплеска. Молодой и красивый студент лижет старую, что может быть приятней для Алёны Ивановны она не представляла.

***

Раскольников в отличии от Разумихина был трезв как разбитое стёклышко из под штофа на забрызганном рыготиной полу прокуренного кабачка. Увидев на пороге Алёну Ивановну, он потупив взгляд передвинул свои ходули длинных и тощих ног за её порог. Старая дверь скрипнув ржавыми петлями проглотила Раскольникова в чреве бабкиной квартиры. Сегодня он будет сыт и изрядно нетрезв.