Жыл да был абычнай мурманский боцман Виктарыч. Да в перерывах между рейсами в моря поябывал он абычнаю мурманскую художницу Вафлежуеву ва фсякие разные места сваим боцманским писюном. И жил ясен хуй у нейо в абычнай мурманской деревянной новостройке. И было у этой бляцкой художнцы кредо, фставать, бля, со сранья, часов так в шесть, и малевать сваи бляцкие полотна на холсте. И пользовалась эта беспезды гениальная художница масляными красками, а разбаляла их охуенно токсичным и сильногорючим растворителем. Отдадим должное ей, матерого марского волка она не тревожила, и обычно к его пробуждению уже стояли на абеденном стале банка шыла и какая-нибудь хуита зохавать-закусить. Так было и в этат раз. Виктарыч пробудился, почесал заросшие во времена ловли палтуса йатса крепкими жёлтыми ногтями, ебанул стакан шила, закусив тресковой печенью и запив морошковым компотом,он возжелал куртуазной близости са свайей желанной. Секунд через двацать наше марское мачо с чувством выполненнаго боцманского супружескаго долга отправилось скурить законную золотую яву на треснутый унитаз. Несчастный моряк не подозревал, что ёбаная художница вылила литровую банку растварителя именно туда пару минут назад. Блаженно улыбаясь в усы, боцман думал о том, что так он выябет всех матросав на сваем параходе Жымчужина и те немедля побегут красить его каюту в цвет слоновой кости. Докурив, он хуйнул горящий акурок под сраку, не подозревая о горючем растворителе...Далее наш герой совершил полет в гнилой потолок, пробив его крепкой боцманской головой. Небритые его йайтса были нахуй проэпилированы. Вызваные спасатели, услышавшие историю полета от беспесды гениальной художницы Вафлежуевой уронили от хохота марского волка на леснице, сломав тому пару рёбер. С парахода его списали за профнепригодность и теперь он работает маляром. Сатрудники его уважают, но слово растворитель при нем праизносить пабаиваются, помятуя о психалагическай травме. А параход Жымчужына утанул нахуй в Баренцевом море без Виктарыча...Так то...